Вторая гробница
Шрифт:
– Чемберс. Этого не может быть!
Галлахер не понял и переспросил:
– Что вы имеете в виду, мистер Картер?
– Ничего, ничего, – ответил Говард, – это лишь мысли вслух. Я благодарен, что вы пошли мне навстречу. Я не смею вас больше задерживать.
Галлахер удивленно взглянул на Картера. Он не мог объяснить поспешного ухода молодого человека, но по собственному опыту знал, в какое замешательство может привести мужчину женщина.
На самом деле Говард был в смятении, он бесцельно бродил по улицам, как пес в поисках незнакомого следа. Не обращая внимания на движение на площади Пикадилли, он спустился немного по Риджент-стрит, повернулся и вдруг обнаружил перед совой кинематографический театр.
«Этот тип тебе в любом случае бесстыдно солгал, – думал Говард, не спуская.глаз со входа. – Но что теперь делать? Вновь призвать Чемберса к ответу? Конечно, он будет все отрицать, Нет, нужно припереть его к стенке, чтобы выпытать у него правду, даже если она будет еще горше».
А пока Говард нервно вышагивал взад и вперед перед «Трок деро», ломал голову над тем, зачем Чемберс жил в Лондоне и по чему его имя было в списках уезжавших в Америку, и представлял себе фантастические картины. В конце концов у него созрел план.
Было около полудня. Первое представление в кинематографическом театре начиналось в пять. В половине десятого заканчивался последний сеанс. Говард удалился.
В двадцать минут десятого он снова был на месте и наблюдал за входом с противоположной стороны улицы. Начался небольшой дождь, первый теплый весенний дождь, который придал площади Пикадилли и окрестному району неповторимый шарм.
Картеру не пришлось долго ждать: Чемберс вскоре появился в дверях кинотеатра. Говард надвинул шляпу на лицо, поднял воротник своего легкого пальто и пошел по пятам вслед за Чемберсом. Тот побрел на север, в сторону Сохо, затем свернул на Брюйер-стрит с ее темными узколобыми домами и быстрым шагом направился по боковой безымянной улочке. Говард с трудом поспевал за ним.
Чемберс исчез в одном из домов, который отличался от других на этой улице только тем, что выглядел более запущенным, потому что штукатурка осыпалась и наружу проступила кирпичная кладка. Спустя некоторое время на самом верхнем этаже зажегся свет.
Подождав несколько минут, Говард решительно взялся за ручку двери, ведущей в парадное. К своему удивлению, он обнаружил, что дверь не заперта. На лестнице было темно. Картер осторожно, на ощупь поднялся, а затем громко постучал в дверь, через мутное стекло которой был виден свет.
– Кто там? – услышал он голос из квартиры.
– Говард Картер.
– Что вам нужно? Вы знаете вообще, который час?
– Я знаю, – ответил Картер, – пожалуйста, откройте. Мне нужно с вами поговорить! – Он еще раз с силой постучал в дверь.
Наконец Чемберс открыл ему со словами:
– Вы перебудите всех жильцов в доме. Я вам рассказал все,что знал.
Тут Говард пришел в ярость.
– О нет, мистер Чемберс, вы умолчали о самом главном! Но для этого, конечно, были весомые причины! – Он оттолкнул Чемберса в сторону и, прежде чем тот успел опомниться и запротестовать, вошел в квартиру.
Чемберс был в ужасе, а Говард продолжал напирать.
– Вы, наверное, держите меня за идиота, – произнес он, осматриваясь в квартире, где все свидетельствовало о нищете. Казалось, что женщина никогда не переступала порог этого жилища. Трудно было представить, что Сара Джонс могла здесь жить. – Да, я моложе вас, но это вовсе не значит, что я глупее, мистер Чемберс.
– Убирайтесь прочь из моей квартиры! – брызгая слюной, вскричал органист. – Иначе…
– Что иначе? – спросил Картер. Чемберс ничего не ответил, и он продолжил: – Как вы можете объяснить то, что ваше имя значилось в списках пассажиров корабля «Океаник» вместе с именем Сары Джонс?
– Как вы об этом узнали? – Чемберс не мог скрыть своего удивления.
Говард пожал плечами.
– Говорю же вам, не нужно принимать меня за идиота. Факт остается фактом: вы поехали вместе с Сарой Джонс в Америку. Этого вы не можете отрицать.
Чемберс задумчиво ухмыльнулся.
– И почему вы так уверены в этом, мистер Картер?
– Списки пассажиров! Я видел их собственными глазами.
В тот же миг выражение лица Чемберса изменилось, он предложил Картеру стул и невозмутимо спросил:
– Не хотите ли чего-нибудь выпить?
– Я пришел сюда не для того, чтобы пить с вами, Чемберс. Я хочу наконец узнать, какую игру вы со мной ведете.
Чемберс наполнил два стакана портвейном, один протянул Картеру и сказал:
– И что же, в этих странных списках пассажиров действительно было моеимя?
– Да.
– Мистер Картер, я никогда в жизни не был в Америке. Вероятно, речь идет о какой-то ошибке.
Картер взглянул на Чемберса со стороны. Конечно, он не верил ни единому его слову. Этот Чемберс был подлецом, хитрым и коварным.
– Мистер Чемберс, кому нужно было случайнописать ваше имя в пассажирских списках, да еще в тех, где значится имя Сары Джонс?
Тут Чемберс сел за свою фисгармонию, на которой в ряд стояло множество фотографий в рамках. Он взял одну, бегло взглянул на нее и потом сунул под нос Картеру. На фото был изображен молодой Чемберс и еще какой-то мужчина.
– Мой брат Кристофер, – произнес он. – Два года назад летом он уехал в Америку. Я попрощался с ним на набережной Саутгемптона. И так было угодно случаю, что моя фамилия и инициалы попали в списки пассажиров, среди которых была и Сара Джонс. Она, как и мой брат, взяла билет на «Океаник» в Нью-Йорк. Судя по ее многочисленному багажу, она уезжала, чтобы начать новую жизнь. Напрасно я пытался поговорить с ней, Сара ушла. Сожалею. Во время путешествия она не захотела общаться и с моим братом, которому я поведал о своем горе. – Чемберс поднял стакан и залпом выпил содержимое.
Картер тоже сделал глоток.
– Как, вы говорите, зовут вашего брата?
– Кристофер.
– Это на самом деле все объясняет. Имя в пассажирских списках могло быть и «mister Christopher Chambers». Мне очень жаль.
Чемберс горько рассмеялся.
– Что вас так развеселило? – поинтересовался Картер.
– Ведь мы на самом деле – соперники. А теперь мы оба проиграли, и я боюсь, этим все и закончится.
Говард опустошил стакан, а Чемберс уселся за фисгармонию и заиграл грустную мелодию, так и не заметив, что Картер безмолвно покинул его жилище.