Вторая любовь
Шрифт:
Неважно.
Темп нарастал, танцоры вокруг толкались и прижимались теснее, подталкивая их друг к другу. Фредди улыбнулся ей, обозначились морщинки в уголках глаз, и он что-то говорил, но шум съедал его слова и лишал ее возможности услышать их.
Они танцевали, и Дороти-Энн ощущала его растущую эрекцию при каждом движении его живота. Сначала она смущенно оглянулась, но окружающие были слишком заняты собой, чтобы что-либо замечать.
И тогда их движения стали еще более эротичными. Это уже был не танец, а воплощенная сексуальность. Каждое их движение вызывало отклик плоти, сумасшедший, порнографический
Она ощутила, как увлажнилось ее лоно. Им только и оставалось, что заняться любовью прямо здесь, посреди танцплощадки.
И вдруг, казалось, все перестали существовать. Словно они остались одни, а остальные превратились в безразличных свидетелей.
Фредди подтолкнул ее к себе и прижал. Взял ее руку и направил к своему члену.
Дороти-Энн ощущала под пальцами его напрягшуюся плоть, но они продолжали свой сексуально заряженный танец. У нее вдруг пересохло во рту, и она едва могла дышать.
— Достань его! — проговорил Фредди, и его слова тут же поглотили басовые звуки ударной установки, но Дороти-Энн смогла читать по губам.
Женщина посмотрела на него широко открытыми глазами, потом протестующе огляделась вокруг.
Мужчина покачал головой.
— Забудь о них! — с нажимом выговорил он. — Они не заметят!
Минуту она колебалась, потом ее пальцы расстегнули металлические пуговицы, и рука скользнула в ширинку.
Упругая длина его великолепно тяжелого горячего пениса говорила о полной готовности. Она обхватила фаллос у основания и попыталась освободить из узкой джинсовой тюрьмы.
Он почти выпрыгнул ей в руку.
И снова этот танец в сновидении совершил невозможное: ее юбка и трусики вдруг перестали быть помехой, и его член устремился к ней, словно жалящая змея. Дороти-Энн зачарованно вскрикнула, когда он вошел в нее.
Сначала она ощутила себя онемевшей, парализованной, а потом ее лоно раскалилось, словно печка.
Теперь их танец превратился в подлинное безумие. Дороти-Энн обо всем забыла, словно язычница, возносящая молитву Приапу [4] , соединенная с Фредди его мощным двигающимся пенисом.
4
Приап — греческий и римский бог плодовитости, плодородия и физической мужественности.
Никогда раньше она не испытывала такого горячего желания достичь цели. У нее кружилась голова. Это казалось блаженством — одновременное радостное возбуждение и агония, и ее сексуальный голод не знал границ. Она больше не слышала музыки, только ощущала ритм их тел, двигающихся в потрясающем синкопе.
И потом наступил этот момент. Первый оргазм заставил ее воспарить. Каким-то образом она обвила ногами его талию и отчаянно цеплялась за него, отклоняясь назад, пока ее волосы не коснулись пола, их дергающиеся тела слились в единое целое.
Сильные скользящие толчки участились, сотрясая и заставляя дрожать все ее тело. Дороти-Энн закрыла глаза и вскрикивала при каждом мощном ударе. Она уже чувствовала, что ее вот-вот накроет следующая приливная волна, которая поглотит ее полностью, и женщина подумала, что наверняка умрет.
Жизнь, смерть, вечность! В виражах страсти мечты и загадки Вселенной обнажились во всем своем великолепии. Ответы были здесь, в семенах жизни, которые он оставит в ней!
Дороти-Энн восторженно подумала, что этот великий акт, пребывающий вне времени, может длиться вечно, без конца.
«Прошу тебя, Господи, — взмолилась она, — не дай ему остановиться».
Но прежде чем из горла Фредди вырвалось рычание, он вышел из нее, мягко, но твердо снял ее ноги со своей талии, поднял женщину и поставил на пол.
Дороти-Энн смотрела на него обиженно и смущенно. Она не понимала, что произошло. Почему он захотел остановиться? И почему так рано?
— Я должен уйти, — мягко отталкивая ее, произнес Фредди.
Она была потрясена. Не могла в это поверить. Они едва начали!
— Не уходи, — взмолилась Дороти-Энн. Теперь, когда он покинул ее лоно, ужасная режущая боль раздирала ее. — Прошу тебя, Фредди, останься со мной!
— Я не могу. — Он все отступал назад, ввинчиваясь в толпу, словно влекомый неподвластной ему силой.
Дороти-Энн протянула вперед обе руки.
— Фредди! — отчаянно выкрикнула она. — Не оставляй меня!
Как-будто при замедленной съемке, он улыбнулся, приложил руку к губам и послал ей воздушный поцелуй. И тут танцор с веерами вдруг снова возник перед ней. Вместо лица у него была отвратительная маска театра Кабуки [5] , и он, словно гипнотизируя, размахивал бесцветными, призрачными веерами, скрывая Фредди от ее взгляда. Когда веера исчезли, она увидела, что муж уже далеко.
5
Кабуки — один из видов классического театра Японии. Сложился в XVII в., получил развитие в XVII–XVIII вв. С 1652 г. в труппах выступают только мужчины. Включает музыку, танцы, драму.
Веера опять задвигались взад и вперед, расшивая воздух калейдоскопом красок и стежков.
И снова разошлись.
Фредди исчез.
— Фредди! — закричала Дороти-Энн. — Фредди! Фредди!
Она почувствовала, что ее кто-то трясет, и чей-то голос прорвался сквозь плотное, похожее на вату, покрывало сна.
— Проснись, давай же, детка. Тебе приснился плохой сон.
— Фредди! — Дороти-Энн резко села в кровати. Сердце бешено билось, она чувствовала, как кровь сумасшедшими толчками переливается в венах, и огляделась дикими глазами. — Куда он ушел? Он был здесь!
— Все в порядке, — негромко успокоила ее Венеция, пододвинувшая кресло к кровати и так проведшая ночь, причем ее платье от Иси Мияке ничуть не пострадало от того, что в нем спали. — Это всего лишь сон.
Дороти-Энн потрясла головой, словно намереваясь прочистить мозги.
— Но… все казалось таким реальным!
Венеция засмеялась.
— Похоже, судя по тому, как ты молотила тут все вокруг. Детка! Я впервые услышала о женских поллюциях!
Дороти-Энн хмуро посмотрела на нее: