Вторая весна
Шрифт:
Борис вышел на крыльцо. Первое, что он увидел, были горы Султан-Тау, остановившие разбег степей. Горы были невысокие, окатистые. Тепло и густо обросшие лесом, они смешно напоминали мягких, сонных щенков, свернувшихся клубочком, уткнув морды в брюшко. Совсем не страшные горы.
Ломкая, крепкая свежесть воздуха потекла по всем жилам Бориса и, казалось, запенила кровь. Солнце стояло еще в полнеба, но уже жаркое, живое, ослепительно яркое на густой утренней голубизне неба. И совсем по-летнему трещали воробьями школьные акации, гудели крупные
Борис хотел спуститься с крыльца и увидел директора. По обыкновению, он не шел, а мчался к школе крупными и быстрыми, бегущими шагами. Бармаш, отставая, шел за его спиной.
— На тебя персонально ответственность кладу, Федор! — зычно выговаривал, оборачиваясь на ходу, Егор Парменович. — Сам проследи, чтобы трос наготове был и в полном порядке. Старый, с заусеницами, откинь. Люди руки порежут. Не пришлось бы нам на своем горбу машины на эти кочки-горушки тащить, — кивнул он на горы. — Словом, действуй!
Бармаш на ходу повернулся и зарысил под сопку, к машинам.
— А-а, вы? Доброе утро, — поднял директор на Бориса отсутствующие, еще погруженные в заботы глаза. — Кстати. Говорят, вы всю ночь Темировы дневники читали? Интересно?
— Меня захватило.
— Значит, стоит почитать. Попробую сейчас заняться.
Он поднялся на крыльцо, взялся уже за ручку двери, но обернулся на какой-то шум и засмеялся.
— Поверите, как встал, умыться не могу, — с шутливой жалобой сказал он. — То то, то другое. У всех неотложные вопросы. И вот, извольте, опять…
К школе шли и даже бежали целинники, и одиночки я группы, и ленинградцы, и местные ребята. Кричать они начали еще издали:
— Товарищ директор, что слышно? Новости есть?
— Пора бы трогаться, товарищ директор!
— Успеешь еще наездиться, обожди!
— На «обожди» мы не согласны!
— А когда товарищ Садыков из разведки вернется?
Они подвалили вплотную к крыльцу.
— Что это вы на меня скопом навалились? — засмеялся Корчаков.
— Скопом и батьку легче бить! — ответил весело рябой водитель.
— Разве что. А теперь, ребята, давайте потише. Отвечу разом на все ваши вопросы. Разведка из гор вернется часам к двум-трем. А потому быть всем в готовности номер один, как летчики говорят.
— И тогда сразу тронемся? — с горячей заинтересованностью спросил стоявший в первом ряду Яшенька.
Директор смутился, но скрыл это под деланым раздражением.
— Да дайте вы мне умыться, ребята! — крикнул он, повернулся и ушел в дом.
— От як у нас. Ты куму про Тараса, а кум тоби — полтораста! — выступил из толпы Шполянский. Он обернулся к людям, ожидая одобрения.
Люди молчали.
Директора
— Всю жизнь вот так. Только утром продерешь глаза, обступят тебя хлопоты да неотложные дела. Будто они, понимаете, около кровати ждали. Кончено! Выхожу на пенсию! Буду в «Огоньке» кроссворды решать и чаек с медом попивать.
— Не будете вы чаек попивать, Егор Парменович, — засмеялся Борис. — А у меня, извините, тоже…
— Тоже неотложное дело? — поднял директор от таза густо намыленное, с закрытыми глазами лицо.
— Не то что неотложное… Я о Мефодине хотел.
— А-а, — открыл Егор Парменович один глаз. — Попозже нельзя? Я хотел для начала хоть бегло ознакомиться с дневником Темира Галимовича.
— А мне хотелось бы поскорее, — нетерпеливо вздохнул Борис. — Но ради такого дела… Во всяком случае, часа через два разрешите к вам заглянуть! — крикнул он уже из передней.
— Горяч! Хорош! — сказал Егор Парменович учителю, когда Борис вышел из кухни. — Немного, правда, витает! — покрутил он рукой над головой. — Молодой!
А Борис, выбежав на крыльцо, снова остановился. Люди еще не разошлись, они стояли теперь теснее, окружив Вадима, Сашку-спеца, Сычева и Зубкова.
— В штопор попал ваш Садыков! — говорил Вадим, поглаживая стиляжью бородку. — Напылил, надымил и затолкал нас в тупик! В безвыходное положение поставил.
— Брось, Вадька! — хлопнул его по плечу Костя Непомнящих. — Какой тут тупик может быть. Перепрыгнем горку!
— Прыгай! А я лично голову ломать не согласен. Придумали тоже по горам прыгать! — сказал вызывающе Сашка-спац.
Он стоял, навалившись на плечи маленького Зубкова, и тот ответил Сашке не оборачиваясь:
— Твое суверенное право, Сашок. Не прыгай.
— И не прыгну! Альпинистов ищите для ваших гор, а я лично пас. И вообще поворачивать надо назад.
— Что, что? — не оборачиваясь спросил Сергей.
— Оглох?! — крикнул Сашка в самое ухо Зубкова. — Говорю, назад надо поворачивать. Не прошел номер.
— А ты чего, гад, на спину мне лег? Отойди! — скинул Сергей с плеч руки Сашки.
— А что, не верно я сказал? — удивился обиженно Сашка-спец. — Не бывает разве в жизни такое? Бывает! Где грудью вперед, а где и назад на корячках. Маневр! Был уже со мной однологичный случай…
— Аналогичный, дура стоеросовая, — холодно поправил его Зубков.
— Брось учить, не маленький!
— А придется тебя поучить, придется! — повернулся Сычев к Сашке всем корпусом, боясь потревожить разболевшуюся шею. И резко приказал: — Серега, засучивай рукава! За это самое «назад» линчевать будем Сашку!
— Давай! — охотно согласился Зубков, скинул полушубок и, засучивая рукава, спросил деловито: — А по какому разряду — до полной смерти или до полусмерти только?
— По делу глядя. Там видно будет, — серьезно ответил Сычев.