Вторая жена доктора Айболита

Халь Евгения

Амир медленно повернулся к ней. Она, опустив глаза, резала на тарелке козий сыр и помидоры.

– Если кому-то что-то не нравится, то дверь открыта, – отчеканил он.

Анжела вспыхнула, подняла на него глаза, но немедленно снова опустила их. Амир молча ждал ее реакции. Анжела порезала один помидор, второй, третий. По ее щеке медленно поползла слезинка.

– Ты рубашку мне на завтра погладила? – ядовито осведомился Амир. – У меня в десять утра встреча в Рамат-Гане на алмазной бирже.

– Ты не сказал мне погладить, – возразила она.

– А я и не

должен. Хорошая жена сама понимает, что если у мужа встреча с важными людьми, значит, он должен выглядеть на все сто. Хорошая жена должна думать о муже день и ночь, предугадывать его желания и помогать во всем. Помнишь, что поют еврейские мужья каждый шабат, когда возвращаются из синагоги? Песню об эшет хаиль – хорошей жене. Каждый еврейский муж восславляет свою жену в священный шабат. Жену доблестную – эшет хаиль – кто найдёт? Намного выше жемчуга её цена. Уста свои открыла с мудростью, и поучение милосердия у неё на языке. Слышишь, Анжела? Поучения милосердия, а не яд. Считаешь, мне есть кого прославлять? Я так не думаю! Следит она за происходящим в доме её и хлеб ленности не вкусит. А помнишь стих, который идет сразу за этим?

Анжела медленно отодвинула тарелку, взяла салфетку и вытерла слезы, которые быстро догнали ту, первую слезинку, и теперь размазали всю косметику на ее лице. Она судорожно всхлипнула и попыталась задержать дыхание, чтобы справиться с рыданиями. Но получалось плохо.

– Помнишь или нет, Анжела?

Она кивнула.

– Тогда произнеси это.

Она молчала.

– Не слышу ответа! – рявкнул Амир.

Анжела вздрогнула и тихо прошептала:

– Вэ якуму бнэа, вэ яашруа… – она закусила губу и плечи ее затряслись от рыданий.

– Нет, по-русски, пожалуйста, чтобы все понимали! – Амир хлопнул ладонью по столу.

– И встанут сыны ее, и восхвалят ее… – Анжела громко заплакала, не в силах больше сдерживаться.

– Правильно! – кивнул Амир. – И встанут сыны ее. Разве дала ты мне сыновей? Разве могу я петь тебе эту песню в шабат, когда в этом пустом доме не раздаются детские голоса? Разве можешь ты после этого возмущаться той, которая приехала сделать твоего мужа самым счастливым на свете? Отвечу за тебя: нет. Зайди в дом, Анжела. И подумай о том, как тебе стать хорошей женой. Чтобы мне было кого прославлять в шабат. Может, тогда у тебя не останется времени на глупости.

– Ты ужинала? – обратился к Маше Айболит, чтобы нарушить неловкое молчание, возникшее после выволочки, что устроил Амир жене.

Она непонимающе посмотрела на него, думая о своём.

– Это я к тому, что хочу ее завтра с утра забрать в клинику на анализы, если ты не против, – объяснил Айболит Амиру. – Поэтому Марья должна соблюдать пост двенадцать часов. Лучше всего было бы сейчас поесть и до утра уже поститься.

– Не против, – кивнул Амир. – Ты там поколдуй со своими склянками-банками, чтобы всё потом было тип-топ. Слышала, что доктор сказал? – Амир подвинул к Маше плетеную корзинку с хлебом и булочками. – Ешь. Тебе потом до утра голод терпеть.

Маша взяла булочку с корицей и надкусила. Айболит услышал громкую

музыку сверху. Он поднял голову. Рафик сидел на подоконнике, держа телефон в руках.

– Давай, до свидания! – лихо выводили певцы с сильным кавказским акцентом.

Недоумок! Нет, не вытерпеть! Не дожить до того момента, когда руки сомкнутся на шее этого винторогого козла! Лучше пойти к себе, иначе – не ровен час – он сорвется. И тогда весь план псу под хвост. А от него зависят люди. И, прежде всего, Марк, который погонами рискует.

– Пойду лягу, простите. Очень устал с дороги, – Айболит встал.

– Спокойной ночи! – Амир отрезал большой кусок шоколадного пирога и положил на тарелку Маши.

– Красивых снов! – Маша, наконец, подняла глаза от чашки с чаем.

– Лучше вообще без них, – улыбнулся Айболит. – Утром жду тебя здесь. Мы на пару дней уедем в клинику, поэтому возьми, пожалуйста, запас всего необходимого.

Она кивнула.

Сон был тревожным. Ему снился Рафик. До утра Айболит успел убить его раз десять, и все время разными способами. И даже во сне был сильно разочарован каждый раз, что это уже случилось.

Утром он сложил небольшую сумку, чтобы не вызвать подозрений. Остальные вещи придется оставить здесь. Ну и чёрт с ними! Ровно в восемь утра Айболит уже сидел за столом в саду, дожидаясь Машу. Она вышла в четверть девятого, держа в руках небольшую дорожную сумку. Маленькая женская сумочка на длинном ремне висела на ее плече.

– Я приеду вечером навестить тебя, – Амир поцеловал ее в затылок.

 Айболит увидел, как Маша вздрогнула.

Айболит едва дождался, пока водитель тронул машину. Он надеялся больше никогда не увидеть этот дом.

Едва зайдя в вестибюль клиники, Айболит немедленно набрал Марка.

– Машина готова, – не здороваясь, доложил Марк. – Мои ребята ее поставили с другой стороны улицы, у служебного входа, чтобы не светить с парадного. Ключи на магнитном брелке под левым передним колесом. С богом, Ваня. На связи.

– А где мне вещи положить? – спросила Маша.

– Сейчас найдем им место. Пойдем, – Айболит пошел через вестибюль.

Дойдя служебного входа, он остановился и шепотом сказал:

– Мы сейчас выйдем. Ты не будешь задавать вопросов. Когда отъедем, всё объясню. Лады?

Маша удивлённо посмотрела на него, но спорить не стала. Последние шаги к ее свободе он прошел неторопливо. По сторонам не смотрел. Дойдя до серебристого внедорожника "Ниссана", принадлежащего Марку, присел на корточки, достал ключи из-под колеса и отпер машину. Маша, не дожидаясь пока он откроет ей дверь, шмыгнула на переднее сиденье. Айболит мягко тронул машину с места и включил навигатор.

– Через двести метров поверните налево, – сообщил по-русски приятный женский голос.

Айболит проехал до конца узкой улочки и послушно повернул. Клиника скрылась из виду и он, наконец, выдохнул. Радоваться рано. Нужно хотя бы выехать из Тель-Авива. Не то, чтобы за ними кто-то гнался. Амир приедет только вечером, значит, до вечера их не хватятся, но лучше все же не расслабляться.