Второй после Солнца. Часть вторая

Белладоннин Игорь

Но я не собирался покупать лицензию – Христа-то я уже перепродал – пусть и себе в убыток, больше его у меня не было, и торговать им я вовсе не собирался, хотя и знал, что Христа можно продавать хоть ежечасно: желающие купить всегда найдутся, и одни будут играть с ним на повышение, другие – на понижение, а третьи используют как средство для накопления сбережений: всё надёжней, чем фантики. И я разогнал свой эскорт одним повелительным взмахом бровей и одной короткой командой: если не умеют зарабатывать деньги так ловко как я, пусть идут и учатся,

прежде чем навязываться мне в друзья.

Заканчивалось посещение очередного поселения устройством Супершоу.

Под бурные овации, ласково щурясь, Псевдоаркаша выходил на сцену/помост/ринг. Откланявшись во все четыре стороны, он вызывал из зала финалиста Суперконкурса, заранее выбранного им наугад из шорт-листа. Финалиста встречали почти столь же бурно, как Псевдоаркашу. Это мог быть и нарочито развязный школьник-акселерат, и зачуханный интеллигентишко с птичьим личиком, и крепко сбитый пролетарий с нездоровой кожей и недоверчивым взглядом. С дамами Псевдоаркаша предпочитал не связываться.

– Поздравляю вас, – говорил Псевдоаркаша, – вы в финале! (БПА 20 .) Вы должны победить! (БПА.) Или проиграть! (БПА.) Но проиграть с высоко поднятой головой! (БПА.) В честной борьбе! (БПА.) В борьбе с судьбой! (БПА.) С судьбой в моём лице! (БПА.) С моим, так сказать, лицом в роли рока! (БПА.) Похлопайте нам! (БПА, БПА, БПА.) Итак, решающий вопрос! (БПА.) Отвечайте на счёт «три»! (БПА.) Два ответа на выбор! (БПА.) «Я хочу быть победителем, стать богатым и знаменитым!» (БПА.) И «Я не хочу быть победителем, не хочу стать богатым и знаменитым!» (БПА.) Раз! (БПА.) Два! (БПА.) Три! (БПА.)

20

БПА – Бурные Продолжительные Аплодисменты.

– Я хочу стать победителем, стать богатым и знаменитым! (БПА.) – путаясь в словах и запинаясь, выкрикивал финалист.

– Ура! Вы победили! (БПА.) – вопил Псевдоаркаша. – Приветствуем победителя! (БПА, БПА, БПА.) По условиям конкурса, которые я вам теперь зачитаю, победитель не получает ничего! (БПА.) Ура! (БПА.) Приз получаю я, Аркаша! (БПА.) Ура! (БПА.) Поприветствуем меня! (БПА, БПА, БПА.) Приз в студию! (БПА.)

При этих словах в зал впархивала Лжеганга в коротком прозрачном платьице-колокольчике. В руках у Лжеганги были два ключика: от шкатулочки с денежками и от своего сердечка. Лжегангу встречали восторженным рёвом.

– Вот пришёл приз! (БПА.) – кричал Псевдоаркаша. – Он сам пришёл, с ключиками – и я его забираю! (БПА.) Забираю с собой! (БПА.) Прощайте! (БПА.) Не грустите! (БПА.) Увидимся! (БПА, БПА, БПА.)

После этих слов Псевдоаркаша удалялся вместе с ключами. Лжеганга грациозно упархивала за ним, оставляя красного, потного, ошалевшего от событий этого триумфального дня победителя на милость бушующих вокруг него БПА.

– Надо же, какая сволочь, – говорил после этого Псевдоаркаша, подходя в номере к зеркалу и указывая на себя пальцем. – Сволочь! Сволочь! Смотри, какая сволочь.

– А рядом-то, – хихикала Лжеганга. – А рядом-то не лучше.

– Хуже, – поддерживал подругу Псевдоаркаша. – Ещё хуже, хотя, казалось бы, хуже уж и некуда.

Расчувствовавшись оттого, что предал моих новых друзей в форме, я зашёл в магазин и купил на наши с ними деньги бутылку водки, потом ещё одну, а потом – и ещё одну. Водка – это, как известно, наш – да, говорят, и ваш тоже – национальный напиток. Я спросил и мюсли, закусить, но мюсли не оказалось, не оказалось и сонника – почитать.

Размышляя о собственной подлости, я приник к первой из попавшихся под рот бутылок. Отпив и поразмыслив за жизнь, я решил не допивать початую бутылку. Я разлил останки водки вокруг себя, очертив окружность, непроницаемую для ваших жадно трясущихся рук.

Как бы глубоко я ни закопался уже, вы сумели найти меня и здесь. Чего вам теперь-то от меня нужно? Это не ваши деньги я пропиваю! Желаете посмаковать очередной мой позор? В очередь, становитесь в очередь: там таких, как вы, желающих – небось, половина Квамоса!

Я вскрыл вторую бутылку: жизнь коротка, и надо успеть попробовать из каждого её источника хоть понемногу, а не тянуть из одного последние соки.

Вторую осушив до половины, я очутился перед Тем, Кто в круг ко мне лишь мог один такой проникнуть. О, я узнал его и так: сертификат мне был не нужен, равно как и паспорт. И молвил он мне голосом таким же неземным, как небо или звёзды:

– Пей, подлый, пей, пока не обопьёшься, затем катись, куда пошлю тебя, но на билет обратный не надейся!

И дунул в спину мне. И я пошёл, гонимый сладким ветром в тьму долины, и третью осушил до половины, и очутился в сумрачных кустах.

Меня встречал муж вещий и зловещий, с чеканным профилем под лавровым венцом. Был одиноким он, как край Вселенной.

– Ты знаешь ли меня, о, водкохлёб? Я увожу к проклятым поколеньям, – сказал он глухо, глядя сквозь меня.

– Ой, мне как газ туда, ведь я как газ оттуда, – я в тон ему достойно отвечал.

– Я – тот, кто ты, но ты – не тот, кто я, – сказал сурово он, как будто проклял.

– Вас тгудно не узнать – спасибо Гафаэлю –

себя же я узнаю и без вас, – я мастерски парировал удар, слегка кичась своим образованьем.

– Венца венцу венцом не увенчать? – спросил он, расставляя мне ловушку.

– Кто Сциллой был – тому не быть Хагибдой, кто был луной – тому звездой не стать, – ответ мой явно был впопад вопросу.