Второй шанс

Теплинская Ольга

Она научилась экономить. И на продукты практически не тратила, – приносила из садика в баночках каши, блинчики, оставшиеся котлеты. А часть денег откладывала. Удивляясь, вспоминала свои прежние траты. Она даже себе не могла объяснить – на что копит – на лучшую жизнь или на черный день?

К ноябрьским выдали премию в детском саду, и у Василисы скопилась приличная по ее нынешней жизни сумма. Она бежала с работы и мечтала, что сможет купить на эти деньги, чем побаловать семейство.

Торжественно достав коробку с накоплениями, она обнаружила,

что коробка пуста. С застывшим сердцем Василиса подошла к шкафу и не нашла там смокинга Кирилла.

Как раненая тигрица металась она по квартире, не находя себе покоя, перебегая от окна к окну. Выбегала несколько раз на улицу и бессмысленно топталась у подъезда.

Сашка прибежала домой с радостными глазами, что было чудом, кинулась было к ней, но застыла на пороге, пристально взглянув на мать и погаснув.

Кирилл пришел шумно, не заботясь о покое близких. Долго звонил в дверной звонок, топал ногами. В глаза Василисе не посмотрел, только рукой отодвинул и прошел в комнату прямо в лакированных ботинках.

– Где деньги? – стараясь говорить тихо, спросила Васька.

– Какие? – скривил рот Кирилл.

– Мои деньги из коробки.

– Раньше ты не делила деньги на твои и мои, все было наше.

– Хорошо, что ты сделал с нашими деньгами?

– Проиграл, если это можно было назвать деньгами. У меня вдруг словно голос в голове раздался: «Иди, Кир, и ставь на цифру двадцать семь»! Я и пошел, Васька. Уверен был, что выиграю, отыграю то, что тогда спустил. А выпало «зеро». Ноль, Василька. Ноль выпал на мою жизнь.

Василиса тихо вышла из комнаты и заплакала. Слезы не катились, они лились, по ее лицу, не прекращаясь. Василиса даже испугалась, она и не подозревала, что в ней столько слез. Она сползла по холодной стене и сидела на полу, поджав босые ноги. Лицо она уткнула в подушку, чтобы заглушить рыдания, но Сашка все – равно ее услышала.

Она вышла на кухню и опустилась рядом с матерью, прижавшись к ней всем телом.

– Мам, ну что ты так плачешь? Все живы, живем не под мостом, а в квартире нашей Нины. Праздники скоро. Пойдем к твоим старичкам концерт им устроим. Я буду петь.

– Ты будешь им петь? – отупев от рыданий, спросила Василиса.

– Ну, да! Бабушка сказала, что у меня редкое меццо – сопрано. С этим надо что – то делать. А я вот что подумала, мам – прославлюсь и построю для нас всех дом, лучше того, что у нас был. И все будет, как раньше, даже лучше.

– А когда это ты пела для бабушки?

– Да вот, сегодня и пела. Пошла к ней на работу, по улицам холодно ходить, а она как раз мастер класс давала своим бездарям. Еще в консерватории учатся, – помотала головой Сашка, улыбнувшись. – Ну, я и взяла си – бемоль. Все так и попадали, включая бабулю.

– Просто Фрося Бурлакова какая – то, – с удивлением разглядывала дочь Василиса. – А почему ты по улицам ходила, а не в школе находилась?

– Ай, мам, не могу я там, – нахмурилась Саша. – А бабушка обещала меня пристроить в школу

при своей консерватории. А пока будет со мной лично заниматься. Сказала, что для тебя она ничего не делала в этой жизни, а меня не упустит.

– Саш, какая ты у меня уже взрослая! Рассуждаешь так, – охрипшим от слез голосом проговорила Василиса.

От пролившихся слез, она ослабела, губы распухли, и внутри было пусто, словно из нее вынули что – то тяжелое.

«Сегодня ночью я выплакала свою слабость и свою любовь» – подумала Василиса.

Светлана

– Светик, посмотри, что у меня есть, – Павел протянул на ладони маленькую бархатную коробочку.

– Это что? – Света посмотрела красными от бессонной ночи глазами на сюрприз.

Маришка горела, Денис продолжал надрывно кашлять, – за последние сутки женщина смогла поспать рядом с детской кроваткой только пару часов. И сейчас единственное, что могло ее порадовать по – настоящему – это час спокойного крепкого сна.

В коробочке сверкало изумительной красоты кольцо с бриллиантами.

– Паш, это что? – Света не могла отвести глаз от колечка.

– Кольцо, чтобы ты так не скучала. Видишь, тут семь крупных бриллиантов и тринадцать по – меньше. Семь – за каждый день разлуки и тринадцать по количеству прожитых лет.

– Ты специально заказывал?

– Нет, просто так совпало. Так хотелось, чтобы ты не скучала.

– Я даже не представляю, Павлик, как без тебя буду жить. Мы же никогда не расставались, всегда вместе.

– Светик, семь дней надо пережить. Ты точно в своих хлопотах не заметишь отсутствия бойца.

– Откупился, Кротов, значит?

– Попытался скрасить твои одинокие дни. Не тревожь мне душу, Светка, а то я буду думать, что тебе плохо и не смогу сосредоточиться.

– И тогда пробудешь там не семь дней, а все восемь? – испуганно вскинула на мужа свои большие глаза Светлана.

– Господи, как же я тебя люблю! – Павел подошел, и крепко обняв жену, уткнул нос в ее густые, пахнущие травами, волосы. – Свет, представляешь, меня в магазине продавщица спрашивает: какие камни ваша жена любит, какую форму колец предпочитает? А я стою и думаю, что никогда не дарил тебе никаких украшений: ни колец, ничего, вообще. Прости! А ты никогда и не просила.

– А мне это все и не нужно, правда, Павлуш! В этом мире мне нужен только ты…

– Мам, теперь папа нас бросил? – прохрипела Маришка, когда за Павлом закрылась дверь. – Это все из – за меня?

– Мариш, ну, что ты ерунду говоришь? Папа поехал в наш поселок, соберет вещи и вернется.

– А если бы я не заболела, мы бы туда все вместе поехали и никогда не расставались.

– Увы, Мариш, придется когда – нибудь расставаться. Вы с Дениской вырастите и заведете собственные семьи, вам захочется жить своей жизнью. И вы покинете нас с папой. Мы будем скучать, а вы постараетесь приезжать к нам на выходные.