Второй шанс
Шрифт:
Он слегка отстранился от Насти.
– Прости, дорогая, я сейчас только переоденусь, – смущенно уточнил он.
– Мне подняться с тобой? – изогнула свою совершенную бровь жар – птица.
– Потом, ладно? – окончательно смутился Пупсоев, чувствуя, как краска заливает его пухлые щеки. – А Таня не звонила? – беспечно спросил он.
– Никто не звонил. А ты скучаешь по своей изменнице? Не волнуйся, ей сейчас хорошо, она не одна. И нам тоже хорошо. – Махнула рукой Настя, случайно окунув белый манжет рубашки в бокал с вином.
По белой ткани тут же стало расползаться красное пятно.
«Таня любила эту
Только войдя в спальню, он остановился, оглядывая комнату, шумно вдыхая носом воздух.
– Настя, – Миша выбежал из комнаты и с радостью смотрел вниз, где стояла обнаженная Настасья.
Рубашку она сняла, бросила на пол, и стояла посреди холла лишь в одних туфлях на высоких каблуках.
– Ты хочешь, чтобы я поднялась к тебе? – изогнула спину женщина, хитро прищурив глаза.
– Да, то есть, нет! Скажи, а ты куда – нибудь уходила сегодня?
– Я весь день ждала тебя, милый!
– Понимаешь, Таня приходила сюда. Сегодня приходила. Я это точно знаю. Она забрала свою душу… – сказал Миша и осекся, глядя на испуганные, растерянные зеленые глаза. – Это кристалл такой, то есть ваза, – добавил он непонятно зачем.
– Она приезжала на машине, с каким – то мужиком. – Я не хотела тебя расстраивать, милый, – залепетали снизу. – А это дорогой кристалл?
«Ценою в жизнь» – подумал Михаил.
Светлана
Покинув Салон красоты, Светлана не спеша пошла вдоль центральной улицы, любуясь на свое отражение в витринах. Ее густые волосы мастер заплела в мудреную косу, сделав Свету моложе, лет на пять. Еще ей предложили солярий, маникюр и педикюр. В салоне она провела полдня, как настоящая красавица.
В одной из витрин она увидела красивые красные туфли на высоком каблуке.
«Павел никогда не видел меня на каблуках. Только на нашей свадьбе и то, он говорит, что плохо помнит, как все происходило. А пусть увидит меня красавицей! А то даже я забыла, как могу выглядеть. Дома спортивные костюмы, на улице спортивные куртки, а в тайге вообще ходили в тулупах!» Решительно толкнув дверь обувного магазина, Света переступила порог и оказалась в царстве обуви. Со всех полок ее окружали разноцветные туфельки, на каблуках и плоских подошвах, сапожки короткие, длинные и сапоги – ботфорты. Замшевые, кожаные, лаковые… Светлана и забыла, что в мире существует столько видов обуви.
С легким трепетом опустившись в мягкое кресло, женщина приступила к примерке. Глаза разбегались, и хотелось купить все, что ей протягивала симпатичная девушка. И только когда к ней вынесли коробку с красными туфлями, так приглянувшимися ей в витрине, она поняла, что пришла именно за ними.
– Теперь пойду за красным платьем, – размышляла вслух Светлана.
– Думаю, черное платье по фигуре будет намного эффектнее, – тихо прокомментировала девушка.
На покупку нужного платья ушло еще полдня. Но результатом Света осталась довольна. «Павел сойдет с ума от моей красоты! – улыбнулась она. – Завтра надену все свои покупки и буду ходить так, пока он не приедет!»
Войдя в квартиру, Светлана не услышала знакомого шума: веселого визга своих детей и счастливого смеха бабушек. Маришка появилась, как серый призрак и застыла
– Мариш, что случилось, почему у вас такая тишина?
Девочка пожала плечиками и прошептала:
– Одна бабушка упала и долго лежала, пока к ней не приехали доктора и не увезли ее на белой машине. А вторая все время плачет на кухне.
Света прошла туда, где сидела ее мама, увидев Светлану, она прижала ладони к щекам и зашлась в беззвучном плаче.
– Мамочка, не пугай меня, пожалуйста! Что у вас произошло?
– Сегодня передавали новости и там… показали вертолет. Он разбился, Танечка. В Красноярском крае. Там наш Павел был в списке.
Онемевшими губами Света постаралась что – то спросить, что – то важное, но губы только шевелились и не хотели произносить никаких слов.
– Ох, Господи, я сейчас тебе валидола дам, надо держаться, дочка. – Захлопотала мама. Неуклюже вскочив, перевернула табурет, рассыпала коробку с лекарствами, и, опустившись на колени, принялась собирать раскатившиеся тюбики и флаконы.
Но Света всего этого не видела. Глаза ее закрылись, тело сделалось легким и невесомым и поплыло куда – то вверх, за облака, туда, где летают вертолеты. Летают и никогда не падают.
Василиса
Василиса под руку с Владиленом Львовичем неспешно шла от метро. На лице старика она впервые видела улыбку. Он, то и дело поглядывал на нее, словно собираясь с духом начать разговор.
– Вы не возражаете, если мы зайдем в кафе и выпьем хорошего кофе? – наконец спросил он, явно обрадовавшись своему предложению, что сумел оттянуть момент возвращения в грустное пристанище. – Кофе – моя большая слабость. Понимаю, что время для него уже позднее. Но, видимо, моему организму уже все равно, как не спать: с кофе или без кофе.
Кафе по пути попалось на удивление уютное с мягкими удобными диванчиками, симпатичными пейзажами на стенах, аккуратными столиками.
Девушка за стойкой приподняла накрашенные брови, явно недоумевая – что связывает такую разную по возрасту парочку, но с улыбкой предложила им пройти за столик. В витрине под стеклом были выставлены аппетитные пирожные, пироги и булочки.
– Я и не знала, что здесь такое кафе. Надо будет зайти сюда с Ванечкой.
– Я, пожалуй, тоже стану здесь завсегдатаем, – с явным удовольствием откинулся на спинку дивана Владилен Львович. – Мне же можно выходить из здания? Не только ж во дворике траву топтать?
– Конечно, можно! Главное, чтобы с вами ничего не случилось за пределами клиники. Мы же несем ответственность…
– Клиника – это вы хорошо обозвали дом престарелых. А перед кем вы несете ответственность? – старик дернулся вперед и лег грудью на столик, отчего тот тихо скрипнул.
– Перед вашими близкими, – опустила глаза Василиса, понимая, что избежать тяжелого разговора не удастся.
– Моим детям наплевать, что со мной происходит, как и большинству так называемых близких, сдавших нас на ваше попечение. В родительские дни можно пересчитать по пальцам к кому приезжают дети или родственники. Иногда приезжают старые друзья или сестры. Но я думаю это для того, чтобы еще больше ценить собственное положение и отдавать своим деткам последние крохи, чтобы не оказаться соседом по койке.