Вторжение
Шрифт:
Я вдруг поняла, что дико хочу пить… так, как будто прошла Сахару без единой бутылки воды.
Спросила девчонок, если у них вода — Анжела тут же протянула мне вполне обычную пластиковую бутылку.
— Держи. Ты, наверное, ещё и голодная, да? — поинтересовалась она, смущённо отведя взгляд в сторону. — Ужин у нас, к сожалению, уже прошёл.
Я изумлённо посмотрела на новую знакомую. понимая, что… получается, полдня я пробыла в отключке.
— А сколько сейчас времени? — затаила я дыхание.
— Около шести вечера, я думаю, — пожала плечами Анжела. — Как долго ты пробыла без сознания?
— Получается,
Девушка кивнула.
Ясно.
Что ясно?
— Видимо, тебя поймали далеко от города… ну, или те, у кого нет опыта. Мы это тоже уже поняли: тех, кого привезли сюда из Денвера, приходили в сознание максимум через час. Остальные, кого поймали в разных частях Колорадо, иной раз оставались без сознания около восьми часов.
— Может быть, мы находимся близко к Денверу, — подала голос молодая кареглазая блондинка. — Поэтому тех, кого привозили из города, не вырубали надолго, а нам же давали дозу побольше, чтобы мы не проснулись во время транспортировки.
Я закрыла глаза, не желая даже думать о том, как происходила эта самая «транспортировка».
— Лина, — напряженно позвала Анжела, её тон заставил меня посмотреть на девушку.
— Нам надо выжить. Понимаешь — просто выжить.
Я коротко кивнула, не в силах произнести ни слова.
Выжить…
Девочки, которые пробыли в бараке на два дня дольше меня, рассказали о распорядке дня в лагере: ранний подъем, который начинался с неприятный звуков, исходящих из потолка. Тут же зажигался свет. Пришельцы — надзиратели давали девушкам около сорока с небольшим минут, чтобы те окончательно проснулись.
Тут же к помещению, где находились кровати, примыкало помещение с душевыми и туалетами. Их использование никак не регламентировалось: если у девушки было желание, она в любой момент могла пойти освежиться под душем.
— Мне кажется, что наши захватчики очень чистоплотная раса — поэтому, несмотря на ужасные условия в остальном, душ нам оставили, — поделилась со мной всё та же Анжела.
Затем наступало время легкого завтрака, состоящего из ложки какого — то варева и воды.
— Вроде бы такого количества еды не должно хватить, чтобы наесться, — это уже поделилась со мной Рита, которая сейчас делала растяжку прямо возле кровати. — Но странное дело: после их этой каши и есть не хочется, и тяжести не чувствуешь…
Для работы в поле — самое то.
Ах да, работа в поле…
Оказывается, все, кто жил в лагере, работали на полях: мужчины на более тяжелых работах, девушки — на более легких.
Работали целый день с небольшими перерывами лишь на естественные надобности.
И лишь вечером пришельцы разрешали им вернуться назад в бараки.
— Ужин нам дают ещё на полях, так что да, вечернюю порцию ты, к несчастью, пропустила, — вздохнула Рита.
— Обойдусь, — отмахнулась я, чувствуя, что желудок уже давно прилип к позвоночнику и лишь жалобно поскуливает время от времени.
Впрочем, тогда это были лишь ещё цветочки — тогда я ещё не знала, что такое настоящий голод.
— А что другие бараки? — обведя взглядом всех присутствующих, поинтересовалась я, — Что наши мужчины?
— Лина, мужчины… они с ними что-то делают.
Что именно? — затаила я дыхание.
Анжела пожала
— Не знаю, это ли химическое воздействие или механическое, но наши мужчины… они как куклы — послушанные роботы пришельцев. Им даже браслетов не одевают.
И девушка продемонстрировала тонкий металлический браслет с зелёным огоньком внутри. У меня на руке тоже такой был: вроде обычным метал — так и не скажешь сразу, что какое-то устройство. Только вот этот зелёный огонёк…
— Ты не бойся, с ним можно купаться, — заметила Рита, по — своему истолковав мой взгляд на браслет. Вообще всё можно делать.
— Пока подчиняешься их правилам, — кивнула Анжела. — Но надумаешь сопротивляться, болезненный электрический разряд быстро подстегнёт тебя соблюдать дисциплину.
Глава 13
Так начались мои будни в лагере Подъем ранним утром — быстрый душ перед началом рабочего дня, смена одежды: с ночного хлопкового платья (надзиратели называли это платьями, но на самом деле это были обыкновенные ночнушки) на зеленые льняные капри и топы; затем целый день в поле, где мы… срезали ботву у спелой моркови, оставляя сам корнеплод в земле. Я, конечно, не агроном, и к сельскому хозяйству вообще никакого отношения не имею, но… подобная тактика мне показалось странной, о чем я даже поинтересовалась у Анжелы — мол, как она это находит?
Молодая женщина, пожав плечами. заявила, что понятия не имеет, как правильно собирать овощи — и что пришельцы должны знать, что делают.
Так- то оно так, согласилась я, только глупо всё как — то получается: если срезать ботву, то что останется самим морковкам без зеленой — то части?
И всё же, мы упорно собирали одну только ботву день за днём — те же, кто случайно забывшись или не рассчитав силы, вытаскивал из земли и сам корнеплод, тут же получали чувствительный разряд электричества по всему телу и сразу же становились осторожнее.
Во время работы наш барак (человек 60–70) почти не сталкивался с другими бараками: пару раз мы пересекались с женщинами из соседних «комнат», но мужчин мы вообще не видели — скорее всего, они работали где — то отдельно. Так что, как я ни старалась, но отыскать Илью в лагере у меня не получалось. Я думала о своём товарище, надеясь, что у него всё хорошо.
На четвертый или пятый день моего пребывания в лагере, вечером, после работы, в наш барак заглянули несколько надзирателей.
— Самки, кто желает спариться? — спросил пришелец, сверкая светлыми глазами. Его взгляд сейчас так напоминали взгляд Кейна, что мне хотелось выть — от боли и предательства.
Поняв, что желающих нет, пришелец коротко кивнул своим подчиненным — и те сами пошли по бараку, проверяя что- то на своём датчике — и указывая тем девушкам, которым надлежало выйти вперед.
Тех, кто не слушался, заряд тока из браслета быстро приводил к правильному решению.
Нас с Анжелой тоже выбрали.
Когда отбор в бараке был окончен, захватчики направились на выход, приказав нам следовать за ними. Спустя несколько минут блужданий по разным коридорам мы оказались в пустом белом зале. Рассеянный свет приглушал ослепительно белый цвет стен, пола и мягких пуфов, раскинутых по границам зала. Нас согнали в центр.