Вверх по реке
Шрифт:
Конрад поднял голову и почти минуту глядел мне в лицо. Я рискнул встретить его взгляд и словно в чёрные зрачки стволов «сегрена» уставился. Мне стоило больших усилий не опустить глаза.
— Садитесь, — пренебрегая приветствиями, произнёс полковник, указав нам с Оцелотти на стулья напротив него. — Я ждал кого-то вроде вас, — продолжил он. — Посланца от Генерального штаба. Знаю, они никогда не оставят меня в покое.
— Когда оберст Экуменической империи начинает заниматься пиратством, — ответил я, — это заставляет
Я намерено назвал его оберстом, а не полковником, подчёркивая, что это дело Экуменической империи, а не всей Континентальной коалиции.
— С каких это пор законные реквизиции стали называться пиратством? Я действую открыто, под флагом Коалиции.
— И от кого вы получили приказ о рейдерстве и реквизициях?
— Приказы мне давно уже не нужны. Я без них знаю, что нужно делать.
Я поднялся на ноги, одёрнул полы мундира, понимая, что сейчас, возможно, подписываю себе и рагнийцам смертный приговор, но иначе поступить я не мог.
— Полковник Конрад Корженёвски, — произнёс я, — вы обвиняетесь в дезертирстве и разбое от имени Континентальной коалиции. Я прибыл, чтобы доставить вас на суд военного трибунала. Сопротивление будет расценено как открытый мятеж.
Мои слова повисли во влажном воздухе. Воцарилась тишина. Тяжёлая, давящая на плечи. Было слышно, как жужжат вьющиеся под потолком эскадрильи мух.
— Адам, — обратился полковник к Оцелотти, — выйди.
— Но…
— Никаких «но», Адам, — отрезал Конрад. — Выйди из кабинета и закрой за собой дверь. Плотно.
Оцелотти подскочил на ноги, словно марионетка, которую дёрнули за все нитки разом. Он чётко отдал честь, будто на смотре, и почти строевым шагом вышел из кабинета. Дверью хлопать не стал — всё же он был слишком уравновешенным человеком для подобных жестов.
— А вы сядьте уже, оберст-лейтенант, — велел мне Конрад, и я опустился на стул, понимая, что и дальше стоять перед ним глупо. — Что это за цирк перед моим офицером? Вы не хуже меня знаете — все действия, что я предпринимаю, полностью законны. Война в Аурелии развязала мне руки.
— Война, о которой не знают ваши люди. К тому же, приказов о рейдерстве на торговых путях противника, вам никто не отдавал. Как бы вы ни пытались играть словами, но вы дезертировали вместе со всем полком, поставив всех своих людей вне закона.
— Довольно этих глупостей, — отмахнулся Конрад. — Идёт война — и с этим фактом ни вы, ни колониальное руководство ничего поделать не можете. Они ведут себя так, словно имеют надёжный тыл, будто им есть куда возвращаться. Они не воюют здесь также, как дерутся в Аурелии.
— Да что вы тут можете знать о войне в Аурелии, — усмехнулся я.
Даже сам удивился, как это вырвалось у меня. Будто само собой — прорвалась вся горечь, копившаяся внутри годы на фронте.
— А хотел бы, — рявкнул Конрад, стукнув кулаком по столу. — Наше место там, — он махнул рукой куда-то за спину, имея ввиду Аурелию, — на настоящей войне. Всеми своими реквизициями я хотел показать Генеральному штабу, что способен на большее. Довольно держать меня здесь!
Он перевёл дух, и не дожидаясь что я скажу, продолжил.
— Но раз они не захотели вернуть меня на подлинный театр военных действий, я принесу настоящую войну сюда.
— И как же вы хотите сделать это?
— Думаете, стану делать из своих планов тайну, — откинулся на скрипнувшую спинку стула Конрад, сложив руки на объёмистом животе, — останетесь разочарованы. Я не собираюсь секретничать.
Он поднялся со стула и откинул шторку, за которой скрывалась подробная карта верховий Великой реки. Один объект на ней был помечен, как особо важный, и даже обведёт красным кругом.
— Вот тут, — указал именно туда Конрад, — находится мощная радиовышка. Через неё идут сигналы по всем колониям Альянса в Афре. Она принимает сообщения из метрополии, так что её мощи должно хватить для открытого вещания на весь регион.
Я не стал спрашивать, что хочет передать всем, кто его услышит, полковник Конрад. Услышав его слова, я вспомнил, что говорил мне Лев Афры. Казалось, это было несколько лет назад.
— Вы понимаете последствия, полковник? Вы принесёте в колонии не войну, а хаос.
— Пусть так, — кивнул он. — Однажды я уже стал жертвой чужой игры, но больше не позволю никому манипулировать собой. А вы? Как насчёт вас, оберст-лейтенант? Вы желаете стать автором своей судьбы, перестав плясать под дудку кукловодов, которых никогда не увидите?
— О ком вы? Я здесь по приказу…
— Вы не знаете тех, кто отдаёт приказы, — отмахнулся Конрад. — Я тоже считал, что действую на благо родины, более того, что своими действиями мы сумеем отсрочить начало войны.
— Терактом над Полдавийскими горами?
— Представьте себе, да! — Конрад снова сел на стул и теперь подался вперёд. Он явно не мог прежде никому выговориться, ведь в тайну его участия в уничтожении дирижабля вряд ли было посвящено даже высшее колониальное руководство. — Тот брак, что газеты выдавали едва ли не как основание для объединения Альянса с Коалиции, создавал больше напряжения в обоих блоках, чем разрежал его. Он оставлял слишком много вопросов — и первый из них: кто будет главным? А на него ответа не было. Сам брак наследников мог послужить поводом для войны. И тогда меня вызвали в Генеральный штаб, но беседовали со мной вовсе не те, кого я рассчитывал там увидеть. Нет. Это были, конечно, не сами кукловоды, но очень близкие к ним люди. Мне предложили захватить тот злосчастный дирижабль и передать наследников в надёжные руки.