Вверх тормашками в наоборот-2
Шрифт:
Сандр не привык принимать такие решения самостоятельно, поэтому оглядывается на Геллана. Дева ловит его нерешительность и впивается взглядом в золотоволосого стакера.
– Я помню тебя. Ты был здесь однажды, Поцелованный солнцем.
Геллан похож на каменное изваяние.
– Тогда Груан напился крови и получил сверх того, что ему предназначалось.
Голос у него тих, как шелест листвы. Слова его предназначаются только лесной ведьме, но слышат их и Сандр, и Дара. Зато не слышат все остальные.
– Да, – соглашается
– Наблюдала со стороны?
Незнакомка пожимает плечами:
– Вы тогда вошли, отдав дань кровью. Груан сам нашёл способ с вами разделаться. Сейчас вы почему-то легко проникли без кровавого залога. Поэтому появилась я. Решайся. Моё предложение в силе: я провожу вас через Груан, а вы исполните моё желание. Выполнимое и не требующее особых жертв.
Снова падает тишина. Давит на плечи, угнетает и не даёт дышать.
– Пусть будет так, – решается Геллан, и Сандр понимает, что выдохнул. На чужой территории не так-то просто передвигаться без проводника.
Девица не внушает доверия, но выбирать не из чего. Она протягивает руку, молнией сверкает стило. Геллан уклоняется, но перед этим ведьма успевает отхватить кончик его золотой пряди.
Она скалится, сверкая мелкими жемчужинами зубов, и зажимает в руке трофей, затем так же быстро отхватывает пучок собственных волос. Смешивает два локона пальцами, не разжимая кулак. Катает волосяной шарик, а затем подбрасывает его вверх.
Две зелёные лианы, как толстые уродливые руки, хватают дань. Яркая вспышка рассыпается искрами.
– Груан принял вас и слышал твои слова. Я проведу вас нужными тропами.
Дева почти отворачивается, когда Геллан спрашивает:
– Как зовут тебя?
Она тут же разворачивается и снова смотрит прямо в лицо.
– Ферайя. Меня зовут Ферайя. Я охотница Груанского леса.
Дара
Я разглядывала её со всех сторон. Непохожая ни на кого. Но, видимо, и для других девушка вид имела непривычный. Я научилась наблюдать и видела, как украдкой кидают удивлённые взгляды на лесное привидение.
Знаете, она такая, тёплая – цвета какао с молоком. Не коричневая и не розовая, а именно что-то среднее, отчего кожа кажется нежной-нежной. И настолько это красиво, что я даже проморгалась: мне реально пахло любимым напитком! И рот полон слюны! Эх, полцарства за чашку горячего какао!
Она одноцветная, без зеосской яркой примеси. Глаза чёрные, поблескивают из-под ресниц. Волосы иссиня-чёрные – девчонки у нас ещё красятся в такой радикально чёрный цвет. Причёска короткая – едва касается основания шеи. Волосы густющие, как шапка. Я представила: будь у неё косы, голова точняк отвалилась бы от такой тяжести.
А ещё она никому не верила. Пересидела наверняка в лесу своём дурацком. Подозрительность у Ферайи зашкаливала: девушка ходила странно: никогда и ни к кому не поворачивалась спиной полностью,
Худая, жилистая, ловкая, как обезьянка. Смотреть на неё – одно удовольствие. Одета в штаны, которые на Зеоссе никто из женщин не носит (три ха-ха тебе, Геллан!), тунику с длинными рукавами; на ногах – короткие сапожки; сверху – меховая короткая безрукавка из какой-то неизвестной мне чебурашки. Лёгкий лук за спиной, колчан со стрелами и мешок за левым плечом – такой себе походный вариант Робин Гуда в женском обличьи.
Меня напрягало её неизвестное желание и хотелось прибить Геллана за опрометчивое обещание его исполнить. Но, признаться, без Ферайи мы вряд ли бы далеко зашли. Или слишком далеко зашли, куда не надо.
Груанский лес походил на многослойный торт. Или разноцветное желе кубиками. Странный какой-то, неправильный, как и его жительница. Интересно, она одна здесь такая?
– Одна. Такая я здесь одна, – картинно хохочет лесная нимфа, и я в очередной раз досадую, что слишком громко думаю. – В Груане больше нет ни дев, ни мужей. Опустел давно.
Геллан ловит мой напряжённый взгляд и дополняет:
– Ферайя хочет сказать, что Груан когда-то был поселением. По легенде, жители города чем-то провинились перед дикими богами, и они наказали их показательно, в назидание всем.
– Жестоко, однако, – пробормотала я, пристально вглядываясь в окружающий ландшафт. Темновато, жутковато, внутри неприятно сжимается.
Как вам сказать? Для жителя города я постыдно мало знаю о лесах и всё, что с ними связано. Понятно, что Зеосс сам по себе необычен, но по танцам с бубнами, по тому, как осторожно вышагивали люди и лошади, я понимала: Груанский лес – явление какое-то уникальное, необычное.
– Если есть возможность, мы обходим леса стороной, – продолжает телепатировать Геллан. – Если заходим, то стараемся не углубляться, особенно, если это чужой, незнакомый лес. Там, рядом с Верхолётной Долиной, лес почти родной. Туда бегает ребятня собирать растения под зорким наблюдением муйбы. Туда ходят меданы. Но не отдыхать и развлекаться, а по делу. Или то и другое сразу, если есть желание рисковать, щекотать нервы. Тот лес – почти дом, привычный. Однако, никто не бывает беспечным настолько, чтобы забыться. Лес не прощает ошибок.
Груан – ты права – другое место. Думаю, скоро ты сама всё поймёшь и увидишь.
– Я всё думаю, как бы мы сами продирались?
У Геллана лицо становится непроницаемым, а глаза холодеют до цвета выстуженного льда.
– Я бывал здесь раньше, ты слышала.
Ах, да! Впору хлопнуть себя по лбу. Наверное, я его обидела сомнениями.
– Прости, – быстро извиняюсь за невнимательность. Он чуть отходит, кивает, давая понять, что не сердится. Всегда такой. Очень близок к идеалу. Зануда, что поделать, зато свой, привычный. Не то, что эта чёрная галка с кожей цвета какао.