Вверх тормашками в наоборот-2

Ночь Ева

Он поднял руку, давая понять, что всё хорошо, и я смогла отвернуться. Под пальцами дрожит и едва слышно стонет животное. Наверное, чувствует, как бешено колотится моё сердце. Плевать. Темнота способна скрыть и не такие тайны.

Никто не спал, когда мы вернулись. Сгрудились возле костров, вглядывались тревожно в темень. Напряжение искрило и потрескивало вместе с сучьями, что сгорали, корчась от жара. Я зацепилась взглядом за огонь. Подумала: наверное, это неправильно – жечь костёр в таком лесу, где каждая ветка живая и почти разумная.

Решила

подумать об этом потом.

– Потерпи немного, – попросила раненое животное и погладила по слипшейся скользкой гриве.

Кинулась к колодцу, доставала воду в помятом ведре, слушала, как, жалуясь на старость и ревматизм, скрипит вороток, ловила отголоски волнения и сбивчивого рассказа о приключении. Насмешливый голос Сандра, громкий смех Ферайи, наигранный рык Раграсса. Только Геллана не слышно. Да он и не любитель шумихи.

– Давай помогу.

Он появляется бесшумно. Да если бы и не ходил, как тень, я бы всё равно не услышала его шагов – так погрузилась в собственные мысли.

Горячие пальцы ложатся поверх моих. От неожиданности я вздрагиваю, вода расплёскивается. Я бы вообще опрокинула ведро, если б не его ловкость.

– С тобой всё в порядке? – спрашиваю, вспоминая, как он хромал.

– Почти. Немного зацепили на выходе. Кажется, они ядовиты. Надо бы осмотреть мшиста.

– Мшист? Ядовиты? – я с тревогой вгляделась в Геллана. Только этого не хватает сейчас для полного абзаца.

Животное осталось в тени, и сидящие у костра ещё не поняли, в чём дело. Но я видела, как смотрели на него Геллан, Сандр и Раграсс.

– Древнее существо, легенда, – пояснил мой спокойный рыцарь. – Животное-растение. Он разумен, Дара. Считается, что мшист – вымершая зеосская раса. Оказывается, не совсем. По поводу яда не беспокойся. Он скорее обездвиживает, чем убивает. Спать хочется.

Я провела рукой по лбу. Сплошные спецэффекты.

– Я хочу его вымыть. Вода только ледяная. А греть долго.

– Нет, греть – это быстро, – он улыбается, голос его звучит хрипло. – Помнится, ты неплохо метала огнешары в замке виттенгарской властительницы.

Точно! Не только в мою голову приходят гениальнейшие идеи.

– Думаешь, получится?

Уверен. Сосредоточься.

Я расслабляюсь, позволяю теплу течь по венам. Чувствую покалывание в пальцах. Ладоням становится горячо. Бульк – я стряхнула два огненных шарика в ведро. Вода зашипела. Осторожно попробовала её пальцем.

– Получилось! Только горячо очень. Перестаралась.

– Исправим.

Геллан откуда-то притягивает деревянное корыто. Выливает туда воду. Достаёт ведро за ведром. У него легко получается. Приятно следить, как ладно движется его тело, как напрягаются мускулы на руках и спине.

У костра суматоха. Наверное, Сандр рассказал. А может, мшист из тени выпал. Что-то резко выговаривает Иранна. Ей вторит Росса. Кажется, они ругаются. Спорят, точнее. Я вижу, как толпа волной приближается к мшисту и катится

назад. Геллан смеётся.

– Он не пускает их, Дара. Веди своё чудо. Кажется, хорошая ванна – это сейчас как раз то, что нужно.

Ферайя следит за каждым моим жестом. Молча. Внимательно. Она не вмешивается, не помогает. Охотница называла древнее существо по имени. А это значит, она его знает. Но не шевельнулась, когда наши попытались к нему приблизиться и получили отпор.

Я напрягаюсь, но не могу вспомнить, как же она его величала.

– Йалис. Его зовут Йалис, – отвечает она на невысказанный мною вопрос.

Он всё такой же мягкий, но уже дрожит, как от холода.

– Пойдём, – зову и уговариваю мшиста одновременно, – сейчас мы смоем с тебя эту гадость, заодно и согреешься.

Ему невероятно трудно подняться, но он встаёт. Я веду его к большому корыту. Там тёплая вода. Зачёрпываю ведром и окатываю мшиста. Слышу вздох. Кажется, ему нравится.

– Геллан, а давай ты будешь поливать, а я мыть?

Мы так и делаем. Я осторожно перебираю пальцами длинную шерсть, вымывая слизь и грязь. А ещё кровь. Я понимаю это, когда рядом оказывается Айбин. Вижу, как и его подтряхивает. И уж точно кровочмак не мёрзнет.

– Позволь, – шепчет он непослушными губами, и я киваю, разрешая. Знаю: не сделает ничего плохого.

Как это у него получается – не понять. А только вскоре из упавшей влаги отделяется кровяной сгусток. Я подставляю ладони, принимаю шар и вручаю его в дрожащие лапки Айболита. Шурх! – и кровочмак скрылся, чтобы поесть без свидетелей. Он всегда кормится деликатно, словно стесняется. Может, так оно и есть. Расспрошу как-нибудь.

Я крепко задумываюсь, вдыхаю одуряющий запах свежей травы и мокрого сена, машинально перебирая чисто вымытую тонкую шерсть.

– Спасибо, – разливается благодарность громким мурлыканьем прямо мне в ухо, и я от неожиданности подскакиваю на месте, как испуганный заяц.

Хлопаю ресницами, открываю и закрываю рот. Вид у меня, наверное, дурацкий-дурацкий. Геллан тихо смеётся. Необидно. А может, потому что смеётся он, а не кто-то другой – сложно понять.

– Ты пропустила главное, Дара: мшисты разумны. Не только всё понимают, но и разговаривают.

Собственно, почему бы и нет? Разговаривал же в моей голове Димон? Мшист же, судя по всему, разговаривает, как и мы – открывая рот. То есть пасть. То есть, что там у него?

Я наконец-то присмотрелась к доисторическому мастодонту. Ничего подобного не видела. Он необычный – сказано слабо.

Телом похож на медведя – огромный такой полярный мишка с мощными лапами, округлым задом. А голова смахивает на львиную: кошачий приплюснутый нос треугольником, бархатный подбородок, усы. Глаза, пожалуй, побольше, круглее, прозрачнее – с золотинкой и вертикальным зрачком. Уши большие и вислые, как у кроликов или осликов, но короче и острее на концах. И грива, роскошная грива!