Вверх тормашками в наоборот-2
Шрифт:
Маг встаёт с колен и отряхивает подол плаща. Пиррию наконец-то осторожно положили на носилки, которые легко подхватили Сай и Вуг.
– Отпусти птицу, – просит кровочмак у Иранны, – он больше не будет буянить. Муйба поводит бровями и, подняв руку вверх, легонько щёлкает пальцами. В ту же секунду финист срывается с места и поднимается в воздух.
– Странно, что он остался с нею. Обычно финисты выполняют миссию и возвращаются в обитель.
– Обычно да, – щурится Айбингумиллергерз, – но всегда бывают исключения.
Возле костра мечется деятельная Дара, размахивает руками, раздаёт
– Настоящий переполох, – бормочет кровочмак, – интересно: у неё потребность такая, кого-то спасать?
Иранна изгибает бровь и улыбается.
– Она просто неравнодушная, хоть иногда и доставляет хлопот.
– Ну да, – хмыкает Айболит, – Небесные грузы – они такие.
Глава 18 Демоны среди нас
Дара
После Айболитовой печати Геллан от меня бегал. Вот не поверите: только поймаю его краем глаза, чтобы поговорить, тут же его властительное сиятельство исчезает, как роса на солнце. Сердится он, видите ли. Ну, не спросила его высочайшего разрешения из кустов выскочить – уж сильно меня Ренн впечатлил своими магическими штучками. Вы бы сами попробовали устоять, когда такое на твоих глазах творится! Короче, Геллан исчезал, я охотилась, но мне же с ним не тягаться, когда он меня и чувствует, и слышит. Упрямый твердолобый стакер. Ни шанса оправдаться. Но я не из тех, кто теряет надежду.
В путь мы двинулись с опозданием. У Ренна кляча – как не издохнет. Я б ему Ушана предложила, но старый товарищ вряд ли бы обрадовался Ренновой туше да ещё с длинными ногами. Ослик плёлся теперь позади фургонов. Раграсс дразнил меня, рассказывая, что как только станет голодно, старый осло живо превратится в жаркое и колбасу. Я с ним не спорила: дай только повод, издевательств не оберешься.
– Надо будет тебе лошадку получше найти в городе, – озвучила я свои мысли.
– Чем тебе мой Гор не угодил? – покосился на меня Ренн, сурово сжимая губы.
– Он похож на Россинанта – полудохлую клячу. Ну, в общем, у нас такая книга есть – про последнего рыцаря Дон Кихота. Вот он на таком же кабысдохе рассекал.
Вижу, Ренн поплыл от неместной информации, прям жаль его стало. Зато улыбнулся так, что аж дух захватило. Суровые маги, оказывается, умеют улыбаться. И тут Геллан появился. Присоединился, как ни в чём ни бывало.
– Завтра горы закончатся, – сказал, – а дальше – Виттенгар, городишко небольшой.
В этом он весь: то молчим и скрываемся, то разговариваем, словно ничего не случилось.
– Геллан… – начинаю о своём, наболевшем, но он только кивает, пряча глаза. И не хочется ничего выяснять, клясться, что, мол, в следующий раз я послушаюсь и не выкину коленце. Так он и поверил. Каждый раз одно и то же. Тяжко вздыхаю и погружаюсь в безрадостные мысли. За это время Ренн куда-то испаряется, и мы с Гелланом едем рядом, молчим, каждый о своём. А по сути, если разобраться, об одном и том же.
– Ну, я ж попросила прощения, – всё же бурчу нехотя.
– А я сразу простил.
Да. В общем-то как-то оно так и было, только почему ж тягостно на душе? Постепенно настроение выравнивается, и к вечеру словно ничего и не произошло.
Когда разжигали костры, подумалось
Испуганное ржание лошади и всполохи молний заметили все. Не знаю, усидел ли кто на месте. Большая огненная птица пыталась убить Айболита. Я рванулась – Геллан удержал меня. Переполох длился недолго: Иранна усмирила буйное пернатое чудовище, а потом выяснилось, что в кустах бездыханная валяется Пиррия.
Вот что скажу: наверное, я плохая, потому как сразу и не жаль чокнутую сайну мне было. Хотелось посадить её на коняшку и рукой помахать до свиданья.
– Она лишена силы, – сказал Айболит, а Геллан в лице изменился и кинулся к Пиррии, словно огненная ведьма – самый близкий ему человек.
Я смотрела ему в спину и злилась, не пойми почему. Ровно до того момента, пока кровочмак не объяснил, что Пиррия потеряла способности и, по всей видимости, страдает от боли. И стало как-то проще: значит напакостить не сможет. По крайней мере, пока.
Золотокожие боги Сай и Вуг перенесли несчастную к костру, и пока Росса обмывала Пиррию да охала, я вынесла из фургона горшок с мимеями и, заглядывая в глазки Пуфика, проникновенно попросила:
– Давай, друг, помогай. Иначе твои ёлки-палки опять пожадничают, а нам надо Пиррию на ноги поднять.
Пуфик всё правильно понял. Толстозадые мерцатели ещё те хитрецы. Не знаю, почему зеоссцы считают их самыми пугливыми животными, но я для себя сделала очень интересные выводы: местная фауна оказалась умнее, чем кажется. Все эти кошечки-собачки, лошадки-кролики разве что не разговаривали. А ещё хитрованы поголовно – сами себе на уме. Благо, добродушные, но вот кажется: есть и с дурными характерами, типа Алестиной козлы, просто ещё не попадались.
В общем, Пуфик сел на задницу, сложил лапки и заговорил по-мерцательски с бело-голубым кустом. Я, естественно, рядом на коленях стояла в просительной позе с подставленными для даров ладонями. Мимеи повыделывались, спели песенку и набросали нам своих веток . Пообнимавшись с кустиком в знак благодарности и поцеловав довольного Пуфика, я схватила добычу и рысью направилась к Пиррии.
Росса смотрела на меня орлиным взором, но ни о чём не спрашивала, только следила за каждым жестом.
– Света маловато, – пробормотала, вглядываясь в обнажённое тело Пиррии. В себя ведьма приходить не спешила и, показалось мне, вообще в горячку впала: дышала тяжело, веки подрагивали, но шевелиться ей, наверное, было больно, поэтому лежала смирно.
На миг я чуть не ослепла: огненная птица зависла над нами, помахивая крыльями.
– Финист, – прошелестела Росса то ли удовлетворённо, то ли удивлённо – пойми их, ведьм зеосских.
– Ага, финист – ясный сокол, – брякнула и начала прикладывать мимеи к телу Пиррии. Лианы ложились непослушно, словно нехотя, прилипать не спешили. А Геллана, помнится, лучше лечили.
– Как ты назвала его? – спросила лендра. Вот же ж: тут человек умирает, а ей важнее, что я о птице буркнула.
– Ну, у нас сказка такая есть о финисте – ясном соколе. Чет там мужем он чьим-то был. Днём птица. а по ночам в молодца превращался.