Вверх тормашками в наоборот-2

Ночь Ева

Так их и застали вернувшиеся Дара, Сандр и Геллан. Взъерошенные, взвинченные. У Дары – пунцовые щёки и глаза горят, но, хоть и раздёрганная, сразу кровочмака увидела, с лошадки вскочила и запричитала:

– Что ты опять натворил, горе моё вселенское? А я ведь почувствовала!

– Он со мной поделился, – мрачно ответил Геллан, – я сразу и не понял.

Всё вокруг закрутилось. Пока все одновременно галдели, Дара украдкой покормила Айболита.

– Ты сильно не высовывайся, вообще ничего не понятно с этим Виттенгаром, – бормотала Небесная, –

надеюсь, сейчас как-то утрясёмся и рассосёмся, и Геллан объяснит. Кое-что.

После недолгих переговоров решили обосноваться на пустующей рыночной площади. Вряд ли кто пустил бы на постой такую ораву, да и не с руки сейчас рядом лишние глаза и уши иметь.

– У них и впрямь странный мор, – ответил Геллан на немые вопросы, когда фургоны и возы расположили кругом и развели костёр, и кратко рассказал о встрече с властительницей Виттенгара, опуская «горячие» подробности.

– Я не знаю ни одной твари, которая бы оставляла золотой след, – пожал плечами Сандр. – Может, это и не тварь вовсе, а что-то другое, но нам всё равно придётся это выяснить.

По лицам было понятно, что предположений не будет.

– Эх, сюда бы Келлабумину книгу, – мечтательно протянула Дара, – там много чего написано. Может, и эту зверушку нашли бы…

– Что-то непонятное, – пробормотала Иранна и свела брови.

Дара встрепенулась:

– А я даже знаю, что!

Она, как солнце, притягивает взгляды. Мила обняла себя за плечи, чувствуя, как поднимается внутренняя дрожь.

– Насколько я помню, – затараторила Небесная, пытаясь поскорее выговориться, пока нужная мысль не ускользнула из головы, – всё это страхолюдное зверьё – с минимальным количеством мозгов. Нападает, чтобы питаться. Кушать хотят. И им по барабану, кого кушать. А тут…

– Забирает только мужчин, – договорил Геллан и помрачнел: – Может так статься, им стакеры не нужны.

– А что это за траурное золото такое? – спросила Дара. – Я же помню, как все радовались, когда Мила золотую краску создала.

– Да так-то золотой – цвет радости, – пояснила Росса, – а траурным золотом называют золотые ленты с чёрными краями. Вывешивают на домах, когда кто-то отправляется на Небесный Тракт. Странная какая-то загадка. Придётся искать и расспрашивать.

– Если кто-то захочет разговаривать, – пробормотал Ренн.

– Да кто-то захочет, – улыбнулся Сандр, – я даже знаю, куда отправлюсь.

– Думаешь, пьют? – сообразил Раграсс.

– Да уверен! – захохотал сероглазый стакер. – Полные штаны испуга надо где-то утопить, чтобы не так страшно было помирать. И, думаю, расскажут много разных версий. А то злобная ведьма не слишком расщедрилась на подробности.

Сандр засобирался, отряхнул плащ, жестом поклянчил денег, получил монеты и, сверкнув обворожительной улыбкой, отправился на промысел.

– А что такое стихайка? – брякнула Дара, как только Сандр скрылся с глаз. И снова притянула к себе взгляды. У Иранны улыбка таилась в уголках губ и изогнутых бровях. Росса заинтересованно склонила голову к плечу. Ренн

резко поднял голову и застыл. Мила погладила девчонку по руке.

– А где ты услышала это слово, Дара, – в голосе кровочмака рвался хриплый бархат.

– Да ведьма меня так обозвала, – пожала плечами Небесная.

– Стихийный дар, – отчеканил слова Ренн и вперился задумчиво в девчонку. – Что ты натворила, Дара?

– Прожгла дыру в замке властительницы, – улыбнулась дерзко, но в глазах не светилась уверенность бравады.

– Не обожглась? – деловито поинтересовалась Росса и бесцеремонно схватила Дару за руки, осматривая ладони. – Нет, вижу, всё в порядке, – проговорила гордо, словно ей неожиданно на голову свалилось несметное богатство.

– Учиться надо, – хмыкнула Иранна, – иначе сгоришь.

Дара побледнела:

– И Ёраллия то же самое сказала. Что сгорю.

– Это она от зависти.

Безмятежные лица. Небесная кидает взоры на всех, но подкопаться не может, а потому, махнув рукой, успокаивается.

– Мы с Вугом и Дредом на поиски. Поищем следы траурного золота, – заявил Раграсс, – нам легче всего это будет сделать.

У хищных мохнаток хороший нюх и развиты инстинкты охотников. Лучше их вряд ли бы кто справился.

– Что-то меня напрягает, – бормочет Ренн. У него заострились черты лица, между бровями пролегла складка.

Непривычно задумчива Алеста, будто пытается что-то вспомнить.

Мила прикрывает глаза, пытаясь воссоединить разрозненные потоки.

– Только не выплёскивайся, – шепчет кровочмак. На его коленях сидит Пуфик. У него ходуном ходят щёки – мерцатель беспрестанно жуёт. Вот уж кому нет дела до непонятной истории с пропадающими мужчинами…

* * *

Дара улучшила момент, когда большинство погрузились в думы, и тут же припёрла его к стенке:

– А теперь рассказывай, Геллан, откуда ты ведьму старую знаешь?

Он был готов к расспросам.

– Года три назад я побывал в Виттенгаре, но не по стакерским делам. Прошёл бы мимо, если бы не Зиргаллия.

– Что они не поделили? – Дара спрашивает спокойно, но прячет взгляд.

Геллан осторожно касается её руки.

– Я знаю, тебе не очень понравилась Зир, но, поверь, она не так плоха, как могла показаться. С ней кое-что случилось, я вытянул её из не очень хорошей истории, а потом хотел вернуть домой. Правда, Зир не хотела, но тогда казалось, что это выход. Не самый лучший, но всё же предпочтительный.

– Она натворила тут что-то, да?

Почему она не поднимает глаз? Геллан хотел бы видеть её прежней – той самой улыбающейся, взбалмошной Дарой, что свалилась ему на голову. Кажется, это было так давно, даже не в этой жизни…

– Она совершила самую главную ошибку, которую исправить невозможно, – вздыхает он. Дара заинтересованно поднимает глаза, и он улыбается – еле заметно, больше в душе.

– И какую? – круглые глаза и любопытный носик. Да, ещё можно её растормошить, и это его радует.