Выбор
Шрифт:
– Мы упадем туда вместе, Берта. Хочешь?
Ее большие глаза, черные в сгущающихся сумерках, вдруг осветились тем самым неземным светом, который я видел так недавно. И так давно, на ночной набережной Могаука. Ласковое прикосновение - маленькая теплая ладонь легла на щеку, погладила...
– Нет, милый, мы будем жить. Я принадлежу тебе. А ты ведь не отпустишь меня?
Покачал головой, осторожно отводя ее от края.
– Никогда.
Она глубоко вздохнула, провела кончиками пальцев по лбу,
– Костёр?
Она кивнула, широко раскинула руки, глядя в вечернее ясное небо, вся ее фигура как будто приготовилась взлететь к уже появляющимся неярким звёздам. Показала на них.
– Видишь, наши друзья уже здесь. Порадуем их? Они соскучились по мне. И хотят познакомиться с тобой. Собираем хворост!
– А твои нас не хватятся, беспокоиться не будут? Мы сказали, ненадолго идём.
Берта только махнула рукой, уже сноровисто складывая весьма недурную основу костра, я оценил, умеет.
– Они знают, где меня искать. И огонь в лесу заметят из дома, поймут, что это мы здесь сидим, не тревожься. Я с детства сюда бегаю, мой дорогой супруг. Помни - мы у себя. Здесь все - наше.
И через несколько минут весело запылал костёр, мы уселись рядом, Роберта удобно оперлась спиной о мою грудь и вытянула ноги, я обнял ее сзади, так сидели, глядя на танцующие языки пламени. Волшебство двоих у ночного костра... Шепнул на ухо, легонько его поцеловав.
– Чем тогда все кончилось, у колодца?
Почувствовал, как грудь Роберты приподнялась, она глубоко вздохнула и повернула ко мне лицо, посмотрела снизу вверх.
– Так же, как и сейчас, любимый.
– То есть?
– Мне преградили путь.
Как же страшно... Но надо сделать только маленький шаг, потом немного, совсем немного потерпеть... И все закончится. Навсегда. Отчаяние, боль, безысходность... Наступит покой. Клайд... Ты узнаешь, и, может, вспомнишь обо мне так, как думал раньше... Хоть на миг... Клайд... Прощай. Слезы неудержимо текут по щекам. Мама... Мамочка... Прости, прости меня. Прощай. Прощайте все. Ещё немного, черный провал зияет прямо передо мной. Что это за голос в моей голове... Тихий хрипловатый голос...
– Стой, дочь.
– Кто ты? Папа? Но как...
– Я не твой отец, но мне легче звать тебя дочерью. Ты так на нее похожа...
– Кто ты?
– Сначала отойди от колодца.
– Вот, я отошла.
– Не смей этого делать, никогда.
– Боже... Я поняла, кто ты... Ты...
Сухой смешок.
– Хорошо. Я рад, что успел тебя остановить. Нет там ни покоя, ни отдохновения. Это ложь, дочка. Не обманывай себя.
– Но что же мне делать? Что? Я совсем одна. Ты пришел, спас меня от... Помоги мне!
– Никогда не бросай обратно дар жизни, который все получают авансом.
Сухой смешок повторился.
– Живи. Сражайся. Ты - кровь и плоть Олденов, моя кровь и плоть! Мы - не сдаемся.
Звенящая тишина темной поляны, слабо освещенной только серебристым светом взошедшей луны. Слова все ещё звучат отзвуками дальнего исчезающего эха - живи... Так же сказала Ольга, внезапно пришедшая ко мне той ночью... Она тоже пережила в жизни страшное, она тоже сражалась и не сдалась. Прояснившимся взглядом оглядела темные силуэты деревьев, пятно тьмы посреди поляны - колодец, в котором я чуть было не исчезла навсегда несколько минут назад.
Роберта замолчала, устремив взгляд на костер. Повернулась и села лицом ко мне, крепко обняв и зарывшись лицом. Прошептала.
– Потом я вернулась в Ликург. Голоса хватило ненадолго, ничего не менялось, вскоре я думала, что мне все померещилось от отчаяния и усталости, что все было игрой воспаленного воображения.
Она усмехнулась.
– Я снова стала слабой, плачущей и всего боящейся.
Роберта замолчала, поглядела на меня искоса, снова усмехнулась.
– Такой ты меня и нашел, появившись спустя несколько дней.
Ещё долго мы смотрели на игру языков пламени, думая о том, что помощь пришла. И теперь я знаю, кого благодарить за нее. За Роберту. За все. Спасибо тебе, старый Джон Олден. Ты сдержал слово, данное больше двухсот лет назад своей возлюбленной, ты не оставил свою плоть и кровь, когда пришла беда. Что ты сделал, как нашел меня, как сумел перенести через время, пространство и бог знает, что еще - не важно и не надо нам это знать. Обещаю тебе, старый воин - я сберегу ее. Ведь мы с тобой одного поля ягоды. Слышишь? Мы вздрогнули - сильный порыв ветра ударил в костёр, огненные языки полыхнули нам в лицо. Роберта отодвинулась, удивлённо посмотрела на меня, увидев, что я улыбаюсь.
– Чему ты улыбаешься?
– Старый Олден ответил мне.
Она склонила голову набок, прищурившись на меня посмотрела.
– И что ты ему сказал?
Взял лицо Берты в ладони и крепко поцеловал в губы, так крепко, что мы оба задохнулись.
– Я обещал, что сберегу тебя. И он - принял обещание. И, Берта...
– Что, милый?
Сейчас. Совсем не просто так я ждал, словно чувствовал - будет момент, когда...
– Меня зовут Андрей. Андрей Белов.
За все время он впервые уснул раньше меня, милый мой, любимый Клайд... Клайд? Да. Его настоящее имя станет нашей тайной, мы никогда ее не раскроем, никому. Андрей... Так странно выговаривается, Андрэ... Я попробовала произнести его по-русски, забавно получилось, смеялись. Ещё долго сидели возле уютно потрескивающего костра и говорили, говорили... Я спрашивала, он отвечал. Или просто слушала, широко раскрыв глаза... Не веря, восхищаясь и... ужасаясь. Пока не пришел начавший тревожиться отец и не позвал нас обратно. Андрей Белов. Внимательно смотрю на спокойное лицо моего мужа, вижу, что в нем все меньше остаётся от... Того... От тени... Нет, черты лица как бы те же, но... Это уже не он. Иное выражение, иная складка упрямых твердых губ, иначе выдаётся подбородок... Глаза... Усмехаюсь. Они-то мне все и сказали почти сразу, в первые дни... Еще долго шептались, когда, наконец, легли и с трудом уместились на моей девичьей кровати. Клайд было попытался тихо вольничать, я его шлепнула по рукам, а потом... Господи, думала, что уже все знаю о, ну, об этом...