Выбор
Шрифт:
– Клайд, о, Боже...
– Тсс, милая, всех перебудим и утром будешь смущаться...
– Ох... Еще...
– Шш... Хватит, отдыхать надо тебе и маленькой...
– Клайд, а где...
Тихий смех.
– Ну, Клайд, правда...
Смех уже угрожает быть услышанным за пределами комнаты.
– Где опять моя рубашка? Господи, на подоконнике висит и ее видно... Ну туда зачем ты бросил, а если упадет? Развратник...
Долго ещё тихо разговаривали. Я засыпала его вопросами, кто он, откуда, такая радость, что можно, наконец, спрашивать, и утолить сжигающее меня любопытство. Почти сто лет... Будущее... Многого из того, что он рассказал, я просто не поняла, хотя он и старался... Но многое и понятно, потому что - не изменилось. Войны... Совсем недавно в Европе отгремела страшная война, до нас она доходила только в газетных очерках. Чего греха таить, мне это было неинтересно, слишком далеко. Россия, их революция... Да, теперь мне это куда ближе и понятнее
Снова подумала о войнах... Люди в будущем не изменились, и даже стали хуже... Я спросила, почему? Клайд невесело усмехнулся и промолчал, не нужно мне знать. Что касается его лично - он рассказал все, даже как и где получил шрам на щеке. А остальное, что касается его мира - не все можно говорить, даже мне. И я с этим согласна, он прав. И заметила, что он подготовился заранее, уже решил, что можно рассказать, а что нет. Он избегал называть имена, даты... Клайд рисовал передо мной картину своего мира широкими мазками, он очень старался объяснить, но... Тщательно избегая многого. На мой вопрос он ответил прямо, не опустив взгляд - это опасное знание, Берт. Он не хочет, чтобы я жила в страхе и ожидании неминуемого, этот груз он решил нести сам. Можно случайно проговориться, кто-то услышит, задумается, передаст дальше... Круги по воде. И это может плохо кончиться, мир необратимо изменится. Клайд не хочет и боится этого, и снова скажу - он прав. Он потом лукаво улыбнулся и спросил - неужели мне бы не хотелось хоть одним глазком взглянуть на его мир? Или перенестись туда навсегда? Я задумалась... Нет. Милый, прости, но... Нет, я не хочу. На мгновение мне стало страшно - ему плохо здесь со мной, он хочет вернуться? Я ведь понимаю, что там осталась вся его жизнь, родные, друзья... А тут, в чужом мире - у него только я. Смогу ли заменить ему все то, что он навсегда потерял? Я решилась и спросила, пусть скажет прямо, здесь и сейчас. Он в ответ обнял меня и зарылся лицом в волосы, услышала его шепот. Я его судьба, его жизнь... Так есть и будет. И я верю ему, верю в себя, в то, что соединило нас. Мы хотим тихо и незаметно жить, растить дочь, я призналась, что очень хочу еще ребенка... Все эти тайны - пусть остаются в прошлом, мы сохраним их в сердце, в памяти. И будем жить дальше.
– Берт, мы с тобой здесь и сейчас, и только это важно. Нам, нашей дочери - жить нашей и только нашей жизнью. Дела давно минувших дней или дней будущих... Пусть о них задумываются другие. И потому, кстати...
– Что, милый?
– Я счастлив, что, наконец, рассказал тебе всё. Ты молодец, Берт.
– Почему?
– Не будь твоего рассказа о старом Джоне Олдене, я бы ещё неизвестно сколько опасался тебе что-то рассказывать. Даже не знаю толком, почему, ведь главное ты знаешь, мы прошли через это. Может, где-то глубоко все еще боюсь, что испугаешься и... Уйдешь.
– он пожал плечами, - Но ты доверила мне тайну своей семьи, свою тайну. И сделать вид, что это ничего не значит, и я не должен теперь довериться тебе? Нет.
– Спасибо, Клайд... И теперь я куда более спокойна, чем раньше.
Помолчала, подыскивая слова.
– Потому что знаю. Теперь знаю. И какой же ты у меня бываешь глупый...
Обнял ее хрупкие плечи, прижав к себе, она уютно положила голову мне на грудь, на столике дрожит язычок свечи.
– Я счастлив, что эти тайны более нас не разделяют, Берт. Но, по сути, нашей нынешней и будущей жизни это все не касается, верно?
Она задумчиво посмотрела на меня и кивнула в ответ, промолчав.
– Да, мое имя Андрей Белов, и все, что я тебе рассказал - правда. И вся наша невероятная история - правда.
Роберта утвердительно прикрыла глаза.
– Ну и место этой правде - в глубине наших сердец и в памяти. А жизнь - продолжается, здесь и сейчас, миссис Грифитс, и у нас, как всегда - полно дел, не так ли?
С улыбкой смотрю на нее, как она меня назовет? Получаю улыбку в ответ и нежный поцелуй.
– Да, Клайд.
– Клайд?
– Да, любимый. Ты не сердишься на меня? Это имя...
Берта ласково прижалась ко мне всем телом, пушистые волосы накрыли нас ароматным одеялом...
– Нет. Ведь все так и должно быть, я - Клайд Грифитс, мое место - подле тебя и с тобой. Нельзя жить раздвоенным, нельзя жить на два мира.
Она кивнула и прошептала.
– Нужно делать выбор.
– Да. Уже давно сделал. Я - Клайд.
Слушаю его тихое ровное дыхание, осторожно поправляю волосы, упавшие на глаза, медленно глажу их самыми кончиками пальцев, не хочу будить. Спи, мой любимый, я буду охранять твой сон. Теперь вижу и понимаю, как это мучило его, имя, которое он боялся мне сказать, его прошлая жизнь, которую он сегодня внезапно распахнул передо мной. Милый... Он боялся, что я испугаюсь, уйду, если узнаю... Такой грозный и такой иногда глупенький, я часто думаю, что нас не разлучит даже смерть. И за это время я немного привыкла к ореолу нездешнего, что нас исподволь постоянно окружает. Пусть. Мы со всем справимся. Как тогда, ночью, у костра возле набережной.
– Что мы со всем этим будем делать, Берта?
– Ничего, любимый. Ничего.
Рассказав мне все, Клайд сбросил с души огромный камень, и я невольно помогла ему в этом, рассказав о своей тайне. Он не мог не ответить мне тем же. И у колодца я видела - он не колеблясь прыгнул бы за мной следом. Как и я за ним. Тихо вздохнула, легонько поцеловала Клайда в лоб, прижалась щекой. Закрыла глаза, так тепло и хорошо... Успокоившись после своего рассказа, он уснул. А ко мне сон все не идёт. Ой, маленькая... Решила тоже поговорить? Вот моя ладонь, поздоровайся с мамочкой. Я уже придумала тебе имя, но это пока секрет, скажу сначала нашему папе и мы вместе тебя позовём. Хорошо? И ладонь чувствует лёгкий толчок, ещё один... И ещё... И ты здесь, со мной. Все, долой мрачные мысли, все теперь в порядке. Прислушиваюсь к тишине нашего старого доброго дома, все спят, кроме меня. Спите... А я ещё посмотрю на тебя, мой любимый Клайд. И буду вспоминать...
– Клайд, зачем мы сюда свернули?
Он показал на одну из стрелок перед собой, сильно отклонившуюся вниз.
– Что-то не так?
– У нас бензин с собой, три канистры, но бак залить не помешает. Вон там - заправка, нальем до пробки и не надо будет трогать наш запас.
Мы уже час в дороге, скоро Фонда и начнутся знакомые мне до мелочей места. Начинаю волноваться, как нас встретят мои родные, мама сказала, что будут все, приедут Фред с Агнессой. И эта заминка в телефонном разговоре не даёт мне покоя. Клайд прав, она хочет поговорить о беременности и прочем... Вздыхаю, осторожно покосившись на мужа, он многого не понимает. Думает, раз я теперь замужем, то все вопросы решены и закрыты. Все да не все, я на пятом месяце, свадьба была неделю назад. Ещё и эта статья, вся округа уже перемывает нам косточки, и, конечно, они дотошно все подсчитают, когда дочь родится спустя четыре месяца после венчания. На их языке это значит - я себя не соблюла, согрешила до свадьбы. Да, меня взяли замуж, но грех-то совершен. Легко Клайду говорить, что переживут, мол... И пусть, дескать, не лезут мне в... Поневоле начала улыбаться, эти клайдовы шуточки... Представила, как он это скажет при всех, ой... Ну и лица у них бы стали... Нет, пусть ведёт себя пристойно, это мой дом и дом моих родителей. Как бы ему об этом намекнуть осторожно, чтобы не обидеть... Отгоняю мысль, мой Клайд самый умный и все знает, будет говорить очень красиво и вежливо, я знаю, как он умеет. Успокоилась и смотрю в окно, вот и заправка, Клайд осторожно подъехал к большой бочке, возле которой сидел дюжий парень в замасленном грязном комбинезоне. На наше появление он отреагировал вопросительно поднятой бровью, ленивый взгляд слегка оживился при виде меня. Я отвернула лицо, не люблю, когда так разглядывают. Клайд тоже заметил, но его лицо осталось спокойным, оно того не стоит. Вспомнила кофейню Тэлбота и компанию молодежи у столиков, как они тоже смотрели на меня, замолчав. Выдержала тогда, выдержу и сейчас.
Так и вышло, ничего особенного не случилось, и уже через пять минут мы бодро покатили дальше. Вздохнула, подумав о том, как было бы здорово иметь свой автомобиль.
– Клайд...
Он повернул ко мне лицо, улыбнулся.
– Все хорошо?
Я мечтательно откинулась на спинку сиденья, закрыв глаза и сказала, чего уж...
– Вот бы не отдавать автомобиль в понедельник...
Послышался смех, Клайд хлопнул по рулю ладонью.
– Берт, а ведь и я о том же думаю, представляешь?
А я тоже уже смеюсь и признаюсь.
– Я маме чуть не сказала, что мы его купили. Представила себе их лица, особенно Фреда, мужа Агнессы, моей сестры.
– Почему особенно его?
– Агнесса мне все уши прожужжала про граммофон, что он ей купил к прошлому Рождеству, вот если бы этот автомобиль был пo-настоящему наш...
Ласково провела ладонью по немного потертой замшевой обивке дверцы. Клайд протянул мне руку, я взяла ее в свою и прижала к щеке, глядя на несущуюся навстречу дорогу, ряды шумящих деревьев вдоль нее, редкие встречные автомобили. Вдруг как что-то коснулось сердца изнутри, оно глухо сжалось, словно в предчувствии, сквозь залитую солнцем веселую дорогу проступила другая, узкая, угрюмая, молчаливая, стенами стоят высокие сосны. Повеяло холодом, по стеклам текут струи проливного дождя. Вздрогнула, послышался голос Джил... Что-то о крыше и автомобиле, пара весьма крепких словечек, мы рассмеялись. Джил? Что она тут делает, где мы? Не успела это спросить, голос Клайда вернул меня обратно, секундное видение исчезает, оставив только отголосок догадки - мы не расстанемся с этим автомобилем в понедельник. Сказать Клайду? Отгоняю наваждение, меня просто слегка укачало с непривычки, может, попросить остановиться? Тем более, что мне и так нужно... Клайд говорит, улыбаясь, он тоже не хочет отдавать автомобиль.