Вычислить и обезвредить
Шрифт:
Полковник снял трубку, набрал, почти не глядя, номер и вызвал машину.
Глава 5. Переходим к водным процедурам
Я вынырнула из воды и с трудом отдышалась. Веселая игра «кто кого утопит» чуть было не стала реальностью, данной мне в ощущении. Причем я бы не сказала, что — приятном. Еще секунда — и я бы утопла взаправду. Самым обидным при этом было то, что мой спутник, точнее, купальник, держался на воде (под водой) так легко и непринужденно, будто в одной из прежних жизней был дельфином. Или тюленем. У меня, между прочим, первый разряд
— Похоже, вы, наконец, решили-таки меня утопить, — заявила я, отдышавшись и ухватившись руками за что-то вроде бетонной плиты, торчащей из воды. — Долго же вы не решались убрать свидетеля!
— Свидетеля чего? Вашего позорно провалившегося налета на мою машину? — поддразнил он меня. — Но вообще в этом что-то есть. Надо подумать.
— Думать надо было раньше, — рассудительно отозвалась я. — Когда вы привезли меня сюда в первый раз и практически меня не знали. Тем более что тогда я была к этому морально готова и легла бы на дно, не булькнув. А теперь предупреждаю: буду бороться за свою молодую жизнь.
Мы купались в этом уединенном месте в третий раз, и мне, если честно, это нравилось. Не только купание, но и вообще все, происходящее со мной в последнее время. Владимир Николаевич резко выделялся из круга моих друзей и знакомых. Не только тем, что был старше меня лет на двадцать, хотя это, безусловно, придавало… Одна моя не в меру начитанная знакомая наверняка сказала бы, определяя ситуацию: «Типичный Фрейд», но я бы так категорически все-таки не рубила.
И вообще эта интеллигентская манерочка — надо не надо поминать старика Фрейда — меня изрядно раздражала. Да, мне действительно всю жизнь не хватало отца, да, мои ровесники всегда казались мне скучноватыми, да я теперь ловила себя на мыслях о Владимире Николаевиче куда чаще, чем мне хотелось бы, но… Но всему этому могло быть и другое, более простое объяснение, которого я пока не нашла. Если совсем честно, то и не искала.
— А я все это время думал, что с вами делать. Убивать как-то жалко, а использовать по назначению невозможно.
— Что значит «по назначению»? — оторопела я и внезапно покраснела. — Да ну вас в самом деле! Давайте вылезать, а то я замерзла.
— Сейчас согрею, — услышала я и чисто инстинктивно рванулась в сторону.
Ничего путного из этого рывка не получилось. Просто я оказалась в объятиях партнера. Ну, в объятиях — это, конечно, сильно сказано, просто я ткнулась носом ему в грудь, а он придержал меня за плечи. Этого, впрочем, оказалось достаточно, чтобы мы оба синхронно ушли под воду, причем не знаю, как для Владимира Николаевича, но для меня в этом ничего особенно приятного не было.
Этим незапланированным нырком дело не ограничилось, оказавшись вновь на поверхности воды и глубоко вдохнув, я почувствовала, что внезапно поплыла — но не по водной глади, а в каком-то сладком беспамятстве, сердце ухнуло даже не в пятки, а куда-то значительно ниже. Я только и успела мысленно закричать: «Караул!», как меня вернули на грешную землю.
— Отставить! — с обычной легкой насмешкой сказал Владимир Николаевич. — Я уже не в том возрасте, чтобы согревать юных девушек. Я думаю, что надо бы поесть. Где-то тут был вполне собой приличный ресторан…
Ресторан — это было что-то новое.
А теперь — ресторан. Заведение, в котором я не была ни разу в жизни, и видела только в кино про красивую, чаще всего не нашу жизнь. С одной стороны, интересно, конечно, но с другой — как-то боязно.
Машинально я вылезла на берег и принялась переодеваться, забыв даже вытереться как следует. Милая сценка в воде прилично выбила меня из колеи, к тому же я почему-то не люблю, когда надо мной издеваются. Собой он меня будет согревать, видите ли! А спросить, хочу ли этого я — слабо?
— Ну, вы готовы, Майя? — спросил Владимир Николаевич. — Пора поужинать, причем по-человечески.
Ресторан? Я с большим сомнением глянула на юбку, облепившую тело и маечку: по моим великосветским представлениям, почерпнутым в основном из романов — туалет для этого заведения должен быть несколько иным.
— Вас что-нибудь смущает? — иронически осведомился Владимир Николаевич. — Ну, признаюсь, решил все-таки за вами поухаживать. А в воде это делать неудобно как-то. Точнее, хлопотно.
Пассаж об ухаживании я благоразумно пропустила мимо ушей, потому что просто не знала, как на него реагировать. Да и подставляться лишний раз не хотелось, я и так находилась в некотором напряжении от постоянных шпилек в мой адрес, на которые Владимир Николаевич не скупился. Обычно шпильки собеседникам вставляла я, и такая смена ролей мне не очень нравилась.
А вот есть я действительно хотела, что правда, то правда. С утра маковой росинки во рту не было, если не считать чашки кофе. На работе перекусить не успела: сначала заела текучка, а потом позвонил Владимир Николаевич и выдернул меня со службы, как морковку из грядки. Но ему-то зачем эта головная боль и лишние расходы? Прекрасно можно было опять что-нибудь купить по дороге. Типичное пижонство!
Примерно в такой последовательности (не упоминая, конечно, о пижонстве) я эти умные мысли и изложила, но понимания не встретила, скорее, наоборот.
— Давайте ещё колбасу стеклом порежем для колорита, — окончательно развеселился Владимир Николаевич. — Майечка, я привык есть в цивилизованных условиях, а не на газете в парке. Ну, первые два раза я щадил вашу юную психику, не хотел её непоправимо травмировать. Теперь, пожалуй, можно переходить на другой уровень. И вообще тут я руковожу процессом и командую парадом. Здесь, сейчас, всегда и везде. Усвоили? Или повторить для тех, кто в танке?
В принципе я упряма, как ишак, и обычно если что-то и понимаю, то с третьего раза. Но на сей раз до меня дошло мгновенно. И хотя слова произносились ласково, а тон был почти нежным, я внезапно осознала — командовать парадом здесь и везде действительно будет этот удивительный человек, о котором я практически ничего не знала, человек, несколько минут назад заставивший меня испытать невероятное по остроте ощущение, метеором ворвавшийся в мою жизнь, причем оставалось совершенно непонятным — украсит он её или, наоборот, сломает.