Вычислить и обезвредить
Шрифт:
— Давайте, — охотно согласилась я. — Страсть как люблю смотреть в глаза именно правде. А про такую штуку, как распределение, вы что-нибудь слышали? Даже если вы по блату и можете запихнуть меня в более приличную газету, то как бы не факт, что мое теперешнее начальство с этим согласится. То есть факт, что у меня просто будут серьезные неприятности.
— Пусть вас это не волнует.
— То есть как? — обалдела я.
— А так. Это мой бизнес, а не ваш. От вас требуется только принципиальное согласие. И… оказать мне кое-какое небольшое
Туман у меня в голове стал медленно рассеиваться. Дурочка я, дурочка, меня же элементарно вербуют, могла бы сообразить и раньше, кто, откуда и зачем. И даже не стараются это слишком красиво обставить: невелика рыбка, клюнет и на голый крючок, наживку, судя по всему, искать некогда. Ну что ж, долг каждого советского человека… Я набрала в грудь побольше воздуха, чтобы выпалить эту замечательную тираду, и тут почувствовала, что из глаз у меня покатились слезы. Самые что ни на есть взаправдашние.
Я чувствовала, что веду себя позорно, и ничего, кроме насмешки, не заслуживаю. Да и чего бы другого я заслуживала, если последовать недавнему совету и ещё раз посмотреть правде в глаза? Вижу человека третий раз в жизни, фактически ничего о нем не знаю, кроме того, что он — какой-то там высокий чин с персональной машиной, и на тебе!
Поделом мне и ещё мало! Купаться ей понравилось! На лимузинах раскатывать! Со взрослым, умным мужчиной разговоры разговаривать! И в голову мою прелестную даже не влетело, с какого перепугу такой человек будет тратить на меня время. Что такого интересного он мог от меня услышать? Чем я могла его привлечь? Внешностью, что ли, своей неотразимой? «Чистейшим образцом чистейшей прелести» в сочетании со скульптурными формами? Ох какая же я действительно дура! Только Белоконя и стою в базарный день, если не торговаться…
Я почувствовала легкое прикосновение к своей руке и робко взглянула на своего собеседника. Взглянула — и обомлела, третий раз за этот вечер. Оказывается, он снял свои затемненные очки, с которыми, по-моему, даже в воде не расставался, и теперь смотрел на меня огромными черными глазами. Да ещё в обрамлении таких ресниц, за которые любая девушка отдала бы бессмертную душу, просто не сходя с места. Зачем все это прятать? Мужчины все-таки странный народ! И тут я услышала такое, чего не ожидала услышать ни при какой погоде:
— Котенок! Глупый, рыжий котенок! Я действительно хочу помочь тебе встать на ноги. Одна ты пропадешь со своими Севочками-веревочками, тебя просто затопчут. А ты решила, что я… Дурочка ты, дурочка, да какой же из тебя агент!
Тут я почему-то обиделась, хотя амплуа агента, пусть даже и тайного, прельщало меня меньше всего на свете. Женская логика — действительно непостижимая штука, правы мужчины. Но в следующую секунду мое сердце снова рухнуло куда-то вниз, а дыхание замерло. Ну и что, что только третья встреча? Бывает ведь и любовь с первого взгляда… Любовь?
Я схватилась за сигарету, точно за спасательный круг. Как вообще
— «Не подходите слишком близко, я тигренок, а не киска», — мобилизуя последние силы и остатки здравого смысла, произнесла я цитату из какого-то детского стихотворения.
Кажется, этот шедевр принадлежал Маршаку, но не поручусь. В помойке, которую я иногда в шутку называю своей головой, может оказаться все, что угодно.
— Тигренок? Возможно… со временем. Может быть, я даже увижу, как из тигренка вырастет тигрица. Но пока, милый мой ребенок, ты — просто котенок. Тигры — они ведь из семейства кошачьих, ты не забыла?
— А вы не забыли, что на брудершафт мы, кажется, ещё не пили? — нахально огрызнулась я. — Почему вы вдруг начали мне «тыкать»?Почему решили, что…
Любой нормальный человек на его месте мгновенно перешел бы обратно на вежливо-ледяное «вы» и раз и навсегда указал зарвавшейся девице её подлинное место в давно сложившейся системе ценностей. Любой — но не Владимир Николаевич, который, похоже взял повышенные соцобязательства по приведению меня в состояние шока.
— На брудершафт мы сейчас выпьем, дело нехитрое, хотя детям алкоголь вообще-то противопоказан. Дело в том, что я настолько тебя старше…
— Молодость — это недостаток, который с годами проходит, — в очередной раз блеснула я своей начитанностью. — А вот вы ещё не настолько старый, чтобы позволять себе такое амикошонство.
— Позволять — что? — ошарашенно переспросил Владимир Николаевич, доставив мне тем самым неописуемое наслаждение реванша.
Хоть что-то он не знает!
— А-ми-ко-шон-ство, — по слогам повторила я. — В переводе с любимого мною французского языка означает «дружеское свинство». Русский синоним можете, так и быть, подобрать сами.
Подбирать синоним он, так и быть, не стал, а поднял руку и щелкнул пальцами, подзывая официанта. Роскошный жест, надо бы перенять. Правда, вместе с жестом неплохо было бы перенять и кое-что еще. Должность, например, или звание. Интересно, какое оно у него? Подполковник? Полковник?
— Принесите нам двести граммов водки, — негромко сказал Владимир Николаевич подскочившему официанту. — Или дама предпочитает что-нибудь другое?
Если честно, дама из всех напитков предпочитала кофе. Но не могла же я вот так взять и сказать, что моим личным рекордом является полбокала слабенького винца на студенческой вечеринке. Большее количество из меня просто немедленно выплескивается обратно.