Выдумщица
Шрифт:
— Знаешь, два дня спустя, после того как я вышел из больницы, я завернул в паб и оставался там до тех пор, пока меня не вышвырнули.
— О Боже.
— Да. Но домой я не пошел, — в его голосе послышалось что-то новое. Как будто он до сих пор никому об этом не рассказывал. — Я знал, что дома мне будет слишком тяжело. Поэтому я пошел искать другой паб, и единственным местом поблизости оказался этот клуб. Это один из этих местных клубов, где женщины выставляются, крутя своими грудями пятого размера и наигранно
— Люди боятся, что могут заразиться твоей безысходностью.
— Может быть, и так, — соглашается он. — Как бы то ни было, но с этого дня все и пошло. Лучшим моим состоянием было бесчувственное. По сути, единственным выходом, если уж честно.
Он продолжает говорить. И говорит, и говорит.
Я не против. Я рада, что нашелся человек, который может так честно и открыто говорить о том, что его мучает.
Вот мужчина, думаю я, которому нужна женщина, способная его полюбить. И сразу же за этой мыслью приходит другая. Еще более пугающая.
Я могла бы стать такой женщиной.
Которая полюбила бы его.
И, глядя в его полные силы, но нежные глаза, я понимаю, что это было бы совсем нетрудно.
77
Ребенок Элис — это самое красивое создание, которое я когда-либо в жизни видела.
По крайней мере, если не замечать запаха. И липких пузырей изо рта, которые растекаются у тебя по рукаву. И ора на пределе голосовых связок — каждый раз, когда я прикасаюсь к нему. И вида его загаженных подгузников, когда Элис их меняет.
— Ну, вот и все, — говорит она ему, хлопая в ладоши. — Какие мы молодцы.
Она зовет его Оскар, поэтому и мне лучше называть его этим именем, а не просто «он», так ведь? Но он еще в таком возрасте, когда даже имя кажется для него слишком большим.
Я никогда не видела Элис такой. Такой собранной, такой счастливой.
Я-то боялась, что все будет наоборот, что все это будет для нее слишком трудно.
— Кто это у нас такой красивенький, — воркует она и трется носом об Оскара, в полнейшем восторге лежащего на полу, — кто это у нас такой хорошенький мальчик?
С его рождения прошло два дня, но надо отдать Элис должное — управляется она с ним довольно ловко. Выглядит, правда, так, что вполне вписалась бы в «Ночь с ожившими мертвецами», и даже проходящие мимо зомби бросали бы на нее сочувственные взгляды. Но похоже, ее это ничуть не волнует. Похоже, ничто не может стереть с ее лица широкую улыбку материнского счастья.
Подгузник заменен, и она опять укладывает младенца на колени по-стариковски сморщенным личиком вверх и вынимает правую грудь.
— Давай, Оскар, — говорит Элис, — теперь твоя очередь.
В поисках соска Оскар тычется личиком в грудь с неукротимой решимостью самонаводящейся ракеты, реагирующей на тепло, и, обнаружив цель, начинает сосать. И как сосать!
— Ты только посмотри, — говорю я, — как он хочет жрать.
Элис улыбается.
И затем, поскольку Оскар, видимо, занят всерьез и надолго, она спрашивает, как дела у меня.
Я рассказываю ей о вчерашнем. О Фрэнке и о том, как он спас меня. О том, что без бороды он совсем другой.
— Как романтично, — говорит Элис.
— Ну, уже не знаю, как насчет романтики, но с его стороны поступить так было просто здорово.
— Он, наверное, что-то к тебе чувствует.
— Что-то чувствует?
— А чем еще это объяснить? Хороший вопрос.
— Ну, он… просто хороший человек.
Элис смеется.
— Женщина в газетном киоске очень хороший человек, но сомневаюсь, что ради меня она бы преобразилась.
— Я как-то не думала о нем в этом плане.
— Ну, так подумай. Давай, что ты о нем думаешь? Оскару хочется знать, что ты о нем думаешь.
Оскару-то, конечно, все до лампочки. Все, что ему нужно, это его чертово молоко, и побольше.
— Да не знаю я, что о нем думать, — говорю я ей. — Наверное, я думала о нем, как о человеке, которого мне стало жалко, ну, ты знаешь, из-за того, что случилось с его братом. Сейчас, правда, я уже не уверена. Я хочу сказать, что я и сейчас его жалею, но не свысока, а потому, что благодарна ему, вот и все.
— Ну да, конечно, — поддразнивает она меня.
— Да ладно, Элис, — говорю я, — хватит.
— Он наверняка что-то чувствует к тебе.
— Может, и так.
— Похоже, тебе это не очень нравится.
— Но это все усложняет.
— Усложняет?
— Я не уверена… — я жду, пока Оскар, потерявший сосок, не найдет его снова и не вцепится в него. — Я не уверена, что готова к этому. Ну, после всего этого с Эдамом.
Элис кивает.
— Это приятно — иметь поклонника.
— Он не поклонник, — но, говоря это, я начинаю сомневаться в том, что это не так.
— Ладно, ладно. Как хочешь.
78
Час спустя мы собираемся на прогулку: я, Элис и Оскар.
Для Оскара это большое событие. Это его первая настоящая прогулка на открытом воздухе.
И для Элис это тоже событие. Ведь до появления Оскара она редко доходила до парка без паники.