Выход
Шрифт:
— Вижу что ничего не понимаешь. И не мудрено. Глупо и наивно было пытаться осквернить наш храм своею поганой кровью. Ты, наверное, и подумать не мог что творцы нашего мира обрушат на тебя свою кару и проклянут жуткой болью. Ну ничего. Скоро наш правитель, халиф Уркох лично оборвет твою бесполезную жизнь и лишит империю Саранхал еще одного потомка их святых. Завтра утром мы уже прибудем в Великий Скар и тогда…
— Завтра? Это хорошо. Значит успею еще немного поспать — перебивая этого разговорчивого недоумка, спокойно проговорил я и закрыл глаза. После чего, старательно не обращая внимания на речи этого урода и отстраняясь от окружающего меня мира, принялся мысленно высекать у себя на сердце еще два имени, крепя мою неприязнь к безумным творцам этого не менее безумного мира. Да, было очевидно что я все равно ничего не смогу им сделать, но это не мешало
«- Ну ничего. Теперь у меня есть возможность хоть как-то им подгадить. Благо меня не убили пока я спал и теперь везут туда куда нужно. А с вернувшейся силой и уговаривать других теперь будет куда проще.»
Глава 26
Посмотреть на главное поселение кочевья когда мы до него добрались у меня так и не получилось. Видимо не желая беспокоить людей, на подходе к Скару мои пленители открепили от бортов шесты с уже начавшими пованивать на жаре головами моих друзей, а потом и меня самого прикрыли какой-то плотной дерюгой, скрывая от чужих глаз свой необычный груз. Я конечно мог бы начать дергаться и кричать, добавляя проблем сидевшей в телеге носатой крысе, но мне было просто лень заниматься такой ерундой. Хотелось просто поскорее добраться до нужного места и встретиться с местным правителем, чтобы высказать именно ему пару упреков и требований, а не его бесполезным и ничего не решающим слугам.
А еще, я все еще не хотел показывать своей силы и боялся лишний раз шевелиться. За прошедшую ночь мое тело успело измениться и стать больше, ослабляя натяжение цепей, из-за чего начали скрипеть уже не слегка провисшие звенья, а сильно впившиеся в руки и ноги оковы. Поэтому у меня появилась опаска случайно разомкнуть кандалы при излишнем напряжении мышц, так что приходилось держать свои конечности предельно расслабленными и мысленно следить за этой проблемой, чтобы не дернуться на какой-нибудь кочке. Благо, улицы главного степного поселения были вымощены камнем и почти идеально ровными, что позволяло не так пристально следить за своим сильно поменявшимся телом… и размышлять о том, что это уже не стойбище, а вполне основательный и полноценный город.
— Уж прости, потомок святых, но мы не удостоим тебя чести посетить дворец нашего правителя. Никак нельзя запятнать это древнее здание твоей проклятой творцами кровью. Мы уже сообщили халифу Уркоху о пленении имперского диверсанта и он согласился с тем что такого осквернителя как ты лучше допросить и казнить без лишних глаз, где-нибудь на окраине стойбища. Подальше от конюшен и богатых улиц, поближе к выгребным ямам, чтобы там потом и притопить твою оскверненную плоть — мешала моим мыслям эта черная носатая мышь, глумливо и ярко описывая мое скорое будущее. Он упивался своей маленькой властью надомной и не имея возможности навредить крепкому телу своей жертвы, глумился над беззащитным разумом, видимо наивно думая что его слова меня хоть как-то трогают. Смысл его речей миновал мои мысли, почти никак не цепляясь за них, вызывая слабое раздражение лишь своей нудностью и мерзким скрипучим голосом.
— Да-да-да-да. Я все понял, осознал свою ничтожность и уже боюсь. Я даже готов попросить прощения у твоего правителя за все свои злодейства и сотни убитых степняков. Готов ответить на все его вопросы… Только прекрати уже наконец скулить под ухом. У меня и так все болит от проклятия создателей, так еще и ты своим мерзотным голоском мучаешь. Помолчи немного и дай от тебя отдохнуть — намеренно громко просил я, явно привлекая внимание идущих по улице людей. Что точно не порадовало моего пленителя. Он требовательно зашипел, прося меня быть потише, но потом, ворча что-то себе под нос, нехотя слез с телеги. И вот я наконец-то остался наедине со своими мыслями… посреди довольно многолюдной и шумной улочки по которой меня куда-то везли.
Видимо Дион и Тохатоп сопротивлялись и умерли в бою, не желая даваться в руки пытарям халифа, из-за чего никто пока не понял, что я являюсь перерожденным. И это, несмотря на смерть пары хороших товарищей, было просто прекрасным исходом, так как выводило из-под внимания врагов сестренку Мирину. Они могут использовать ее жизнь как весомую угрозу… влияние которой могло меня и прогнуть под волю здешних правителей. Ну а раз опасности для сестры пока нет, мне можно было себя никак не сдерживать и поначалу даже поддержать
[Дух — 1] [Интеллект — 11] [Ловкость — 35] [Выносливость — 51] [Сила — 101][Мирное владение — 13] [Боевое владение — 124]
Характеристики радовали глаз, но я пока не мог прочувствовать и осознать свой переход на новую сотню в силе. Да и до ста выносливости было пока далеко, так что у меня еще была возможность безнаказанно, со стороны творцов, убивать всяких одноглазых тварей. Но это потом. А сейчас для меня куда важнее было вызнать хотя бы примерные характеристики местного халифа и его верного слуги, ну а поняв насколько велика разница между нами, уже решать как вести с ними разговор. Хотелось бы конечно занять вершину сильнейшего, но сперва нужно было посмотреть на них… И попробовать выкрасть сестренку если они оба окажутся близки мне по силе. Лишать степь сразу двух защитников было точно нельзя, так как именно им придется биться с поводырем если у меня не получится его одолеть.
Ну а если я все же убью эту тварь, то возможно этой победы мне хватит чтобы стать высшим человеком. Только вот… непонятно, нужно мне это бессмертие или нет? С сестрой кажется все хорошо и ей мое появление принесет лишь боль воспоминаний и новые беды. Ну а иных целей в моей жизни кажется и не было. Можно было конечно последовать примеру других наблюдателей и, поставив еще одну статую в храмах, дождаться появления следующего бедствия…, а потом убить его и умереть от настоящего гнева творцов, желая подарить народам этой части мира еще одну или две сотни лет спокойствия. Столетие которое они потратят впустую, радуясь мирной жизни и не стремясь к какому-то развитию. Вон, как те же имперцы, которые ничего не меняли у себя до тех пор, пока их за зажиревший бок не начали покусывать кочевники. Насколько я знаю, все эти арбалеты и этот странный язык колокольчиков были придуманы всего несколько лет назад, для укрепления обороны своей огромной страны. В которой все привыкли к вечному миру и очень обрадовались тому, что в бой вместо себя можно отправлять всяких перерожденных дурачков.
Поэтому у меня не было никакого желания спасать местных, от которых практически не увидел ничего хорошего. Из-за чего у меня была надежда на то, что я не стану новым наблюдателем и сгнию в какой-нибудь далекой глуши, гоняя овец и лошадей как пастух Тохатоп.
— Почти приехали! Готовься к смерти, имперское животное — ворвался в мои мысли один надоедливый крыс, вызывая сильное желание подняться и оторвать ему голову. Но я все же сдержал этот неразумный порыв и просто промолчал, прекращая мучить себя мыслями о пока еще несуществующем будущем и стараясь не слушать мерзкие речи моего пленителя — Тебе посчастливится встретиться с самим халифом Уркохом и стражем его семьи Акураем. Поэтому будь рад такой чести и честно отвечай на все его вопросы. Он обучен чувствовать ложь и…
«- Надоел. Скорее бы меня уже привезли на казнь. Я ведь долго не выдержу и точно его убью».
Глава 27
Судя по тому что я больше не слышал голос своего пленителя, этого болтливого недоумка не пустили на встречу с местным правителем. К его огромному счастью, так как пойди он со мной, то точно бы лишился своей маленькой, бесполезной головы. Да и другие сопровождающие, которых видел только когда меня поили водой и кормили пресной кашей, видимо тоже не последовали за телегой. Ничего не видя через плотную дерюжную ткань, услышал что они выпрягли лошадь, после чего кто-то своими силами принялся вкатывать мою повозку в какое-то большое и, судя по гулкому эху стучащих по каменному полу колес, пустое помещение. Судя по едва слышному дыханию, вместо коня меня теперь тянул всего один очень сильный человек, который даже не запыхался от таких усилий. Вряд ли это был сам Халиф, а это значит что в телегу впрягся его верный слуга, а заодно сильнейший в степи воин.