Вымышленные и подлинные истории Алекса

Искенов Алексей

– Господи, ну почему же!.. Жить бы всем людям в мире и согласии, наслаждаться природой, создавать семьи, учиться и работать... Нет, надо сеять вражду, грабить, убивать, воровать, насиловать...

Старостин закурил сигарету и приоткрыл окно двери машины. Полковник прожил со своей женой двадцать лет в скромной, трёхкомнатной квартире, вырастил дочь, которая уехала учиться за границу, взяток почти не брал, довольствуясь приличной зарплатой. Лишь один или два раза согрешил, взяв деньги, - надо было помочь жене и дочери. Жене потребовалась дорогостоящая операция - у неё очень больное сердце, а дочери деньги пошли на учёбу. Старостин осознавал, что совершает должностное преступление, но семья для него - святое и он был готов ради неё на любые жертвы.

Смирнов сидел в своём кабинете и по очереди допрашивал задержанных. Подонки то валили друг на друга,

то признавались частично, то пытались уйти от ответственности. Чернявый и вовсе прикинулся больным, будто не понимал суть происходящего. Но долго отпираться было бессмысленно. Все трое дали признательные показания под давлением и угрозами следователя отправить их в прессхату. Старостин на допросах не участвовал, лишь выслушивал по телефону доклады своих подчинённых. Пётр Ефимович отлично помнил о своих погрешностях, когда, работая в Москве, позволил себе "дать в лапу". Ему не давали покоя два громких дела, которые ему пришлось ради денег спустить на тормозах. Вмешайся вовремя оперативники из особого отдела, и на руках Старостина защёлкнулись бы браслеты. Но как-то всё обошлось, верхушка закрыла глаза, и полковник полиции благополучно ушёл от уголовной ответственности. Но, как говорят, совесть - личный контролёр, и начальник полиции не находил себе и на новом месте, в своих родных пенатах, покоя. Он мучился ночами от бессонницы, часто курил, нередко плескал себе в стакан водку. Однако в запои не уходил и на работу приезжал вовремя, не давал спуску и тем, кто ему подчинялись. Измотанный и опухший, полковник с огромным трудом сдерживал себя, чтобы не сорваться ни на работе, ни дома. Он сохранял внешнее спокойствие, даже когда в нём всё закипало, и только глаза выдавали искорки ярости или раздражения, когда менты плохо работали, упускали преступников или звонили высокопоставленные начальники, ругая и грязно матеря весь городской отдел полиции.

Следователь продолжал допросы. Больше всего его возмутили показания жены убитого. Располневшая, неприятная бестия немолодого возраста говорила о своём муже как о неприятном ей соседе, вместо того чтобы требовать сурового наказания убийцам Семёна. Безусловно, эта мерзкая баба боялась за свою шкуру.

– Да пил мой мужик-то...
– визжащим тоном твердила она, - скандалил. Вот и сам нарвался. Ну те его и того...

– Что того?
– раздражённо переспросил Смирнов, и на его лице выступили розовые крапинки.

– Того... этого...
– старуха запнулась.
– Ну значит побили.

– Побили, говорите?
– нахмурился следователь.

– Ну сам он виноват, понимаете ли... Выпивши был, ругаться с ними начал.

– А вы, значит, всё это видели и молчали?

– А что я? Я ничего... Испугалась я... У меня сердце больное. Понимаете ли?..
– баба усиленно пыталась вызвать к себе жалость.
– Больная я. Еле хожу...

– Вон пошла!
– рявкнул на неё вконец взбешённый Смирнов.
– Вон из кабинета! Мразь!

Толстуха, взглянув на рассвирепевшего следователя, в страхе попятилась к двери. Весь день Фёдор Николаевич Смирнов был раздражён и несдержан. Допросы задержанных он проводил с пристрастием, нередко в ход пускал кулаки и наводил ужас на подследственных. Свидетели тоже боялись грозного следака, вся охота что-то скрыть разом пропадала. Несмотря на молодость, Фёдор чувствовал свою власть над людьми и кроме тех, кто выше его рангом, никого не боялся. Допрашивая Турамбековых, он так запугал семейную парочку, что те выложили всё как на духу, так что материала, который "светил" убийцам дворника на всю катушку, уже вполне хватало. Смирнов перестарался. Взвинченный, он вызвал к себе неприязнь со стороны Алёны Демидовой и Ильи Кустова, тех самых влюблённых, которые пришли на помощь к избитому Семёну, вызвав полицию. Несмотря на то, что уже было известно, что пьяная кодла получит по заслугам, Алёна и Илья были ошеломлены грубостью следователя и его давлением, оказанным на них. Молодые не знали, что Фёдора Николаевича вывело из себя подлое предательство жены убитого, которая совершенно не болела никакими хроническими заболеваниями и, кроме излишнего веса, ничем больше, кроме редкой простуды, не страдала. Ещё заранее, перед допросом, следователь запросил справку из районной поликлиники представителя потерпевшего о состоянии её здоровья. А эта падла сидела, притворно корчась, противно ёжилась и была явно не на стороне своего убитого супруга.

Больше всего Фёдор ненавидел таких людей. У него немало было уголовных дел, связанных с убийствами из корыстных побуждений, например, как одна молодая особа, едва выскочив за состоятельного мужлана, решила побыстрей прихапать себе от него всё: дорогой

коттедж, роскошный джип и все его денежные счета. Бизнесмен был очень успешным, но не смог устоять перед редкостной красоткой, которая любострастно ублажала его в постели. Используя в дальнейшем любовника-уголовника и его дружков, с которыми тоже со всеми успела перетрахаться, она избавилась тем самым от нелюбимого супруга, вот только с правом наследства вышла накладка, и корыстную даму вскоре арестовали. Точно так же, спасая свою шкуру, мерзавка быстро выдала своих подельников. Бабу по каким-то невыясненным причинам удавили сокарменницы, а её хахали поехали отбывать большие срока в тайгу.

Семён родился в послевоенное время. Его мать была убогой от рождения, всю жизнь хромала, жила одна в самом дальнем дому деревни у леса. Родителей её расстреляли фрицы за связь с партизанами, хотели поджечь и дом, но потом передумали и ушли в другую деревню. Мать Семёна была тогда совсем юная, родители успели её спрятать в погребе. Девушку звали Вероникой Дубцовой - на тот момент ей было 16 лет. Спасаясь от голода, Вероника ходила в лес, чтобы набрать грибов и ягод в летнее время и запастись на зиму. В маленьком огороде возле дома весной сажала картошку с капустой - немного семян дал ей деревенский батюшка. Он приучил девушку ходить в православную церковь, молиться Боженьке, петь духовные песни. Священник был честным человеком, много денег с прихожан не брал - только на нужды. Он принимал участие во всех похоронах, оказывая посильную помощь, а когда у родственников не было денег, отпевал усопшего бесплатно. Отец Тимофей носил девушке освящённый хлеб, который пёк у себя дома в печке. Молился за всех и за себя, но иногда грешил - напивался самогоном. Пьяный он не высовывал носа из дома – боялся, что увидят деревенские; просто запирал в сенях дверь и, уединившись ото всех, засыпал. Проснувшись после пьянки в одиночестве, батюшка обмакивал льняное полотенце в святую воду и обвязывал себе голову, торопливо крестясь и прося у Бога прощения. Приведя себя в порядок, он быстро заходил за Вероникой, ещё за несколькими женщинами, и они уходили на службу. Таким образом, девушка избежала детского дома и много лет проводила на службе с деревенским священнослужителем. Батюшка был сдержан в отношении женщин, ничего лишнего с ними не позволял. Он по-прежнему пёк у себя дома хлеб, освящал его, кусок оставлял себе, а остальное делил с теми, кто в нём нуждался.

Батюшка умер после Пасхи от менингита. Отец Тимофей напился сивухи в большой церковный праздник, сразу после торжественной службы в деревенской церкви. Бедняга сильно переборщил с холодной святой водой, окуная туда полотенце и моча им больную голову после пьянки. Лишь несколько человек знали о слабостях священника, в том числе и Вероника, однако про это умалчивали. Все люди грешные, что тут скажешь?.. Батюшка выдержал ещё одну службу, но вечером его свалила высокая температура. Несчастный сильно бредил, но и в бреду молил Бога. Женщины и убогая Вероника стояли возле умирающего и молились, держа в руках зажжённые церковные свечи. Замироточила икона Божьей Матери, и болящий ушёл из жизни...

Батюшку похоронили возле церкви: два неуклюжих старика с огромным трудом лопатами вырыли ему могилу, опустили в неё наспех сколоченный гроб. На холмик вбили небольшой деревянный крест с табличкой и надписью. Священник прожил пятьдесят два года, нового не прислали, церковь закрыли.

Вероника осталась совсем одна, без поддержки - о ней забыли, до неё никому в деревне не было дела. Вскоре в деревню нагрянула сбежавшая из места заключения банда. Почти всех жителей перестреляли вооружённые автоматами и пистолетами молодые отморозки, насиловали молодых женщин. Трупы топили в реке у леса, рядом с которым был дом Вероники.

Один из бандитов зашёл в дом и увидел перепуганную девушку. Она была совершенно беспомощна перед здоровым, рослым парнем. Коротко стриженый молодой отморозок приказал девке приготовить ему еду и подать вина. Та подала настойку из ягод, приготовленную ею в лечебных средствах - батюшка многому её научил. Жаль, заступиться за сиротину было некому. Захмелевший от крепкой настойки парень повеселел и начал отпускать в сторону Вероники пошлые шутки. Бедняжка терпеливо относилась к издевательским насмешкам наглого, подвыпившего "шутника". Она поставила на стол чугунок с вареной картошкой и плошку с солёными грибами. Довольный бандит стал уплетать вкусную еду. Нажравшись и крепко выпив, он стал ещё больше домогаться девушки, приказав той раздеться. Несчастная стояла, словно в оцепенении, но чужак и не думал отказываться от своего. Он силой повалил Веронику на кровать, срывая с неё бельё.