Выпускной
Шрифт:
Домой она приехала на такси. Было уже поздно, и электрички не ходили.
Мама встретила дочку встревоженно. Обняла её и долго утешала. Её сердце было не на месте последние часа три. Она словно чувствовала боль дитятка. Но звонить не решилась, утешая себя тем, что всё в порядке и она накручивает себя зря. Просто девочка выросла и отношения с парнями пугали больше маму, чем Таню. А выходит, тревожилась не просто так.
И Таня во второй раз за сегодня поведала всю историю. Мама лишь охала да ахала. А как узнала, до чего дошла её девочка, чтобы попытаться добиться Гришки, и вовсе приуныла, но виду не подала. Хотя сама порадовалась,
Таня рассказала и про про позирование обнажённой и про ласки.
Мама была согласна, что в случае чего они найдут способ припугнуть художника-сердцееда.
Но девушка была несчастна, и ей было жутко стыдно.
– Я тебя понимаю, но нечего стыдиться своей наготы. Природа одарила тебя красивой внешностью. И это естественное всё. Да и стыдиться, что поддалась на его обаяние и приказы не стоит. Вот если бы и дальше поддалась на такие отношения, то да, это было бы стыдно, и ты всю жизнь бы себя корила. А так...
Мама ни слова не сказала про то, что Гришка не её уровня, и что не стоило и пытаться.
Парень несомненно с причудами. Угомонился или нет, она не знала, потому не могла судить. А вот то, каким он был в школе, была ошибка родителей. Она не вмешивалась, хотя, наверное, стоило поговорить с ними. Они сына бросили на произвол улицы. И удивительно, как он ещё выжил и стал художником, а не бандитом.
Поэтому она не стала говорить Тане того, что её бы озлобило. ведь она его любит, и хоть и видит, какой он, но наверняка сразу озлобится на маму и бросится, защищать Гришку. А так - её девочка сделала выводы. И это ей решать, как быть дальше.
Может ещё встретит своего любимого и тот её будет носить на руках.
– Ну скажи, мам, что он козёл!
– попросила Таня.
– Не могу, деточка, я его совсем не знаю.
– Ну в качестве женской солидарности.
– Разве что тебе хочется это услышать, - мама набрала побольше воздуха в лёгкие и как на душу выпалила: - Гриша - козёл и не достоин моей красавицы!
– а потом взглянула на дочку, переведя дух.
– Легче стало?
В ответ Таня улыбнулась, вытерла слёзы, и обняла маму, а та её.
Они справятся, вынесут все невзгоды. Маме даже немного стало неудобно перед дочкой, ведь она нашла своё счастье и собиралась познакомить своего ухажёра с Танюшкой. Но теперь стоит ли это делать? Да и самой быть счастливой, когда её малышка страдает - как-то неправильно. Потому она просто вздохнула, решив переговорить с Дмитрием Петровичем. У него был сын, она когда-то надеялась, что возможно сложится не только у неё, но и у их детей, вот только время было слишком неподходящим.
Впереди было ещё воскресенье, и мама надеялась, что к понедельнику Таня придёт в себя, ведь на работе можно отвлечься от переживаний.
*****
Петька отработал первый день, и ему дали неплохую сумму за вечер. Устроившись у одного из ребят из группы, любезно предоставившего ему диван в своей однокомнатной квартирке-хрущёвке, где ютился он с женой, Петька был не в обиде. Они разговорились и нашли много общего, а даже такое жильё лучше, чем совсем спать на вокзале. Возвращаться в квартиру Гришки не хотелось, хотя много вещей осталось там. Стоило забрать хотя бы их. Поэтому он утром же поехал с ребятами на фургончике и вывезли вещи Петьки.
В комнату Гришки Петька заглянул, и видел разгром. Друг иногда психовал и что-то бил, но никогда не трогал свой здоровенный экран. Чувство вины проклюнулось, но парень его тут же подавил. Не пропадёт Гришка! Он может давить на жалость, это они тоже проходили.
Почему-то новым знакомым он доверял. Они были открытыми, много улыбались. А имидж - всего лишь имидж. Они были обычными людьми, со своими семьями, своими делами, проводящими день за репетицией в специализированной звуконепроницаемой комнатке с музыкальными инструментами и соответствующим оборудованием. Ну а раз в неделю, когда и чаще, выступали. У них был свой менеджер, который подыскивал им клубы, но и сами ребята крутились и обязательно брали у всех телефонные номера. Да и разыгравшаяся вчерашняя сцена у метро говорила сама за себя, без контактов ты пропадёшь. Не известно, как завтра жизнь повернётся к тебе. И всегда надо иметь тыл и небольшую заначку в виде пары сотен тысяч на непредвиденные расходы. Понятное дело, что копилось всё не сразу. Желательно иметь жильё - своё, а лучше иметь жену, детей, и под женой понималась не та, на которую запал и с которой хорошо можно покувыркаться в постели, а та, кто будет ждать мужа с работы, с кем можно обсудить собственные переживания, кто поддержит в трудную минуту или наорёт, когда надо, заставляя собраться и что-то начать делать. Это ему поведал Витька, у которого он остановился. Он жил в квартире, которую взял в ипотеку, это несколько стимулировало, ведь кредит отдавать надо - никуда не деться. Поэтому и толкало. Жена могла и матом послать, и заставить тебя по дому возиться, зато он видел, какими глазами смотрел на неё Витька. Он был рад вернуться домой и заранее, поднося руку к звонку, на его губах появлялась улыбка предвкушения встречи с супругой.
Петьке тогда очень захотелось иметь собственный тыл. Когда есть не только любящая жена, но и дети, прыгающие и визжащие от восторга, когда бегут встречать папу. У него не было братьев и сестёр, но он помнил себя маленьким и жаждущим встречи с родителями. Он всегда хотел, но мама сказала, что не может больше рожать, сын им дался слишком тяжело, а чужого ребёнка вряд ли примет. Всё же материнский инстинкт развит сильно, а ущемлять ребёнка - это слишком жестоко, ведь любовь должна быть безоговорочной.
Поэтому Петька хотел много детишек. И он позвонил Жене, решив наводить мосты. Пусть и не срастётся, хотя как знать, но он попробует и с дочуркой пообщаться, как он к ней отнесётся, не воспротивится ли его суть, как у мамы? Всё же не его ребёнок, как знать, может наследственное. Женя согласилась на свидание. Сердце Петьки отчего-то радостно забилось. Неужели он по ней уже соскучился? Да нет же, такого просто не может быть!
****
Ей снился один и тот же кошмар вновь и вновь: пламя, пожирающее Леонида.
И она каждый раз просыпалась во сне и вновь оказывалась в дыму. Оля его звала, а потом он появлялся, чтобы в следующее мгновение быть проглоченным потрескивающим огнём. Удушающий запах палёной пластмассы не позволял сделать вдоха, а кошмар всё не заканчивался.
Оля пыталась вздохнуть, но всё было напрасно.
Тело девушки билось в конвульсиях и часто дышало, потребляя много кислорода, но она не осознавала этого.
– Разбудите её, быстро!
– сказал врач, видя, как показатели давления и пульса ползут вниз. Такими темпами она уснёт, навсегда.