Выпускной
Шрифт:
А ещё у Оли было странное чувство разочарования. Она ждала от Леонида тех слов, которые взволновали её там, в больнице. Правда, было препятствие - она не оставалась с ним наедине, боясь его.
Возможно, что в больнице она была под действием лекарств и не совсем адекватно реагировала на происходящее. Что тогда на неё вообще нашло, что она позволила незнакомцу себя поцеловать и была готова ему отдаться? О, как же ей повезло, что им помешали. Что бы она чувствовала сейчас, если бы это случилось? И пугала мысль, что между ними уже могло быть
Все эти переживания обуревали её, пока Оля шла к комнате, за дверью которой лежал тот, кого она боялась.
Остановилась перед нею, взялась за ручку, сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться.
На плечи опустились вновь руки Макса, придавая девушке уверенности.
– Благодарю!
– прошептала Оля одними губами. Ну что ж, она попробует. Будет представлять того, кто её не пугает - Макса. Хотя отчего-то представился отец ребят. Оля отогнала эти мысли. Что за наваждение!
Она постучалась и вошла, прикрывая за собой дверь. Макс наверняка следит, будет свидетелем, если что.
Бросив быстрый взгляд на комнату, девушка заметила книги по механике, плакаты с мотоциклами и сексуальными девушками на стенах. Вся комната кричала о том, что принадлежала она Максу. Да, было две односпальных кровати, но ведь Леонид здесь не жил.
Получается, родители его забрали, чтобы ухаживать за ним? В принципе, логично, ведь сам он ходить не может.
– Привет, как самочувствие?
– спросила Оля и улыбнулась, стараясь придать лицу доброжелательное выражение.
– Терпимо, - сказал шёпотом парень.
– Ты меня боишься?
– продолжил он. Оля встретилась взглядом с парнем, ощущая растерянность. Плохая из неё актриса. Отвечать не хотелось. Девушка отвела взгляд, не в силах вынести его. Ей показалось, или в нём мелькнуло осуждение.
– Я тебя бил?
Оля боялась сказать слово, чтоб не выдать себя, показав страх. Неужели это правда, и он бил её? Она неопределённо пожала плечами.
– Что значит, не знаешь?
– Я не помню. После аварии я многое забыла. В моих воспоминаниях нет тебя.
Леонид открыл рот да так и замер. Потом сказал про рисунки. Оля бросила беглый взгляд и стала разбинтовывать ему голову, не отвлекаясь ни на что, стараясь не сделать больно. Мысли о том, чтобы быть нежной, отвлекли от отвращения. На раны девушка бросила беглый взгляд, стараясь не разглядывать их. Парень, как ей показалось, совсем не походил на родственников. Может мамаша с кем изменила? Или нынешний муж взял с ребёнком... Это не её дело, не стоит об этом думать.
– Ты узнала меня?
Оля помотала головой.
Он предложил взять рисунки. Оля потупила взгляд. Волнуется... Ей было бы приятно получить такой подарок от любимого, но... сейчас она пыталась скрыть свои истинные чувства. Взяла, прижав их к груди и закрывая своё лицо. Рисунки были на ватмане. Разве художники на нём рисуют?
Меж тем жертва её спасения попросила ещё бумаги. Оля, открыв ящик в столе, увидела дорогую готовальню и разнообразные линейки и лекала поверх папки с ватманом. Провела по коробочке пальчиками, испытывая смешанные чувства. Она себе не могла такую позволить. Когда у них началась начертательная геометрия, она выбирала себе готовальню в специализированном магазине. И точно такая была профессиональная и самая дорогая. Она по-новому взглянула на парня. Увидела на шкафу тубус, на который ранее не обратила внимание или просто с этого ракурса было виднее.
Ей стало страшно, как никогда. Она не желала развивать отношения с Леонидом. Пусть даже они мыслят одинаково, но какие могут быть отношения, если подсознательно она ждёт удара? Нет, пусть это будут не его инструменты. Он рисует - хорошо. Художник, значит. И никакой не инженер. Так она себя утешала.
Оля выскочила из комнаты под предлогом спешки на работу. Как она не любила лгать! Но находиться в этой квартире дольше она не могла. Поскорее сбежать отсюда! Почему на неё так всё давит?
Что делать с рисунками она не знала, но когда Макс просил отдать ему, она не хотела, чтобы на неё смотрели другие. Если б это был любимый - это одно. Но чужой человек, а тем паче брат художника... Ни за что! Да и не давала она согласие на то, чтобы её рисовали. Это слишком личное.
А расставшись с Максом, она решила их сжечь. Зато не будет соблазна ни у кого глядеть на её изображение. Рисунки были хороши и слишком похожи на неё... Талант налицо, но не нужно было ей такого.
Дома не сожжёшь - не безопасно да и бабушка всегда рядом. Проще это сделать на помойке. Что Оля и сделала, купив зажигалку. Честно, было страшно поджигать рисунки. По щекам текли слёзы, ведь он вложил в них частичку себя. И это ставило крест на их отношениях. Она сжигала сейчас мосты.
Развернула и ещё раз взглянула на них. Старательно прописаны глаза, губы, словно он мечтал их целовать. Бр... Как мерзко! И Оля подожгла, желая отогнать видение, как парень её целует. К горлу подкатывал рвотный рефлекс от представленного, пришлось глубоко дышать, ведь отвлекаться нельзя, можно уронить бумагу или себя обжечь.
Когда рисунки догорали, ей показалось, что кто-то за ней следит. Но подозрительных личностей девушка не заметила. А потом это чувство усилилось, пока она поднималась по лестнице в своём подъезде.
О, как она перепугалась и, влетев в квартиру, побыстрее закрыла дверь, а после заперлась в своей комнате. Её всю трясло. Да что с ней такое?
Оля уткнулась в подушку и беззвучно зарыдала. Бабушка постучалась и, не услышав отклика, оставила её в покое.
Успокоившись, девушка полезла за фотоальбомом, стоящим на самой высокой полке.
Это были школьные фотографии. Перелистывая странички, она отмечала знакомые лица, не вызывающие в ней никаких чувств. В самом конце нашла отложенные в обложку снимки. И на первом же нашла того, от которого её вновь затрясло. Он был на всех спрятанных фотографиях, общих.