Выпуской бал, или "Вашу руку, мадемуазель!"
Шрифт:
Они обсудили эту фигуру, когда граф получал оценку в диплом. Единственную законно полученную без экзамена, как у всех выступающих на балах.
Маэстро принял пожелание, и потом Гиацинт ещё кружил партнершу за талию. А чем эффектно закончить, дав сигнал к общему вальсу, держалось в секрете. Собственно, кроме графа, этого просто никто не знал. Ему нужен повод для тренировки с Виолой наедине, а трюк — мало ли, что-нибудь придумается!
В перерывах Мариетта и Эфа висли на нем, надеясь выведать хоть намек на сенсацию. Он загадочно строил глазки,
— Будь осторожен на выпускном! — хихикнула графу на ухо Мариетта Шено.
— В чем дело?
— На тебя готовится большая охота. Ночь долгая и… особенная. Сам понимаешь.
Он скептически поднял бровь:
— Ты тоже в числе загонщиц?
Мариетта звонко расхохоталась, чтобы их беседу не преминули заметить ревнивые глазки. И продолжала тихонько:
— Я тебя обожаю, но не настолько, чтобы быть брошенной в первое утро взрослой жизни. А других берегись! Особенно… — она глазами показала на Мирабель.
— Ей-то что? Разве она не с Толиком?
— Думаю, нет, — серьезно ответила Мариетта. — Она слишком высоко себя ценит. По крайней мере, тогда, с тобой, Мирабель ответила очень жестко. А что ей стоило притвориться? Все бы умирали от зависти!
— Она хочет устроить поединок и достаться сильнейшему? Я заранее "пас".
— Скорей, устроит, чтобы ты никому не достался. Так что смотри в оба, и не пей из чужих рук.
— Спасибо. Заслужила дружеский поцелуй! Но не волнуйся, выпускной ночью я буду занят.
— С ума сошел? — округлив глаза почти беззвучно прошептала Мариетта. Проследив ее взгляд, намекающий на Виолу, граф мурлыкающе засмеялся с видом прожженного ловеласа:
— Не знаю, не знаю, посмотрим по настроению… Я имел в виду, что буду занят не во дворце, — добавил он спокойно. — Пусть ловят! Спасибо, — он благодарно обнял одноклассницу ещё раз, вознеся до звания новой фаворитки. Чего Мариетте и хотелось. Эфа посмотрела на него так укоризненно, изобразив бровями целую бурю, что граф картинно, как в танце распахнул ей объятия, мол, крошка, разве я тебя забуду? Как ты могла подумать?! Очковая змея не отказалась, так же картинно упав ему на грудь и обвив шею одной рукой.
Граф знал, кто автор самых бурных сплетен о его романах, и ценил дружбу с будущей главой светской хроники. Эфа много лет подряд заявляла, что непременно купит себе газету и будет фонтанировать сенсациями, посвящая весь мир в "самую невероятную правду". В том, что "Светская сплетница" не прогорит, сомнений не было.
Относительно довольный общим рисунком и танцевальной формой учеников, которые, устав от экзаменов, отплясывали азартнее, чем раньше, Многоножка назначил время следующего сбора, и жаждал видеть завтра до обеда первую пару отдельно.
— У меня экзамен, маэстро Ильвен, — извинилась Виола. — Дипломатия и этикет.
— Вот сдадите, мадемуазель, и приходите, — успокоил хореограф. — Мы будем ждать. А ты? Свободен?
— Как птица! — Гиацинт шутовски крутанулся на одной ноге. В отличие от многих старшеклассников, граф любил козырнуть тем, что не обязан держать солидность. Он достаточно взрослый, чтобы вести себя как угодно!
Только наедине они ставили танец по-настоящему. В общем зале маэстро говорил: "Да-да, всё в порядке… ну, это вы знаете…" — а дорвавшись до поисков совершенства мог замучить кого угодно. Только не Гиацинта. Он привык повторять трюки множество раз, добиваясь чистоты исполнения, и требовательность школьного… даже придворного хореографа была весьма умеренной, по сравнению с "дрессировщиками", которых он знал вне школы. Виолетта (как граф и предсказывал) не подавала виду. Если ей было трудно, никто этого не заметил.
— Устала? — спросил партнер в момент краткого отдыха, когда перерыв потребовался аккомпаниаторше.
— Не очень. — Виола сдала дипломатию на "отлично" (как пошутил граф, просто потому, что не было оценки в три раза выше) и радовалась краткой свободе. Танцы для нее тоже не урок, а отдых, как и для него. — Что будем делать в финале?
— Ещё не знаю. Несколько вариантов. Маэстро выберет.
— А что ты сам хочешь?
— Я не могу сказать этого честно, — сухо усмехнулся он. — Ты покраснеешь.
Она смущенно улыбнулась, чуть порозовев. Можно бы списать краску на энергичную тренировку, но Виолетта стеснялась, если он просто брал ее руку вне танца.
— Во всяком случае это должно быть эффектно, — технично перечислял он. — Совсем не показать арабеск, то есть "полёт" нельзя, только я хочу сделать классический, когда ты не боком, а прямо надо мной. Тогда я держу тебя только за талию, в "мостике". Так удобнее вращаться на одном месте. А вот потом… Можно просто подбросить и поймать, это самое простое. Можно поднять в стойке…
— Я не умею стоять на руках, — предупредила Виола.
— Да в обычной стойке, ровно. Только не "солдатиком", а руки развести вверх, "комплемент". И я держу тебя не за талию, а выше щиколоток. Так взлет гораздо выше.
— Откуда ты знаешь не танцевальные фигуры и другие названия?
— Цирковые? Дружил с одной гимнасткой. И даже не с одной… и с акробатками… и с танцовщицами на канате… — он лучился ироничным вызовом: — Ты правда хочешь знать?
Виола терпеливо вздохнула, смирившись, что не узнает. По крайней мере, не сейчас.
— Но это мало… — рассуждал он. — Нужно что-нибудь очень изящное, без намека на цирк, но типичные балетные поддержки, это скучно…
— И я должна успеть выучить, — напомнила Виола. Партнер нетерпеливо отмахнулся, дав понять, что это как раз наименьшая проблема. Важна картинка!
То же самое говорил и маэстро. Вернее, восклицал, яростно жестикулируя:
— Всё дело, прошу прощения, в вашей юбке, мадемуазель! Она должна развеваться абсолютно пристойно, из-за чего нам доступны далеко не все трюки! Ну как ты хотел подбросить? Покажи!