Вырай
Шрифт:
Ещё долго они сидели, разговаривали, но потом Якуб спохватился и отправил Анну спать.
— Скоро утро. Когда заснёшь, я время для тебя немного передвину назад, на пару часиков. Чтобы смогла выспаться.
— Ты и такое можешь? — Аня чувствовала себя под лёгким хмельком. Видимо, травяной чай содержал в себе небольшую долю алкоголя.
— Я и не такое могу, — важно надулся домовой, — но тебе этого знать не стоит.
— Тогда пока. Открывай дверь. — Махнула рукой Добрынина.
Часы в гостиной показывали полпятого утра.
«Надеюсь, он перемотает назад часов десять. В последнее время совершенно не высыпаюсь». Женщина легко взбежала по лестнице и поспешила в номер.
Глава 26
Всё разрешилось само собой. Мужчины ушли на реку сразу после завтрака, а Елизавета Фёдоровна, помявшись, предложила сходить на похороны.
— Зачем? — Удивилась Анюта.
— Понимаешь, деточка, я врач. Это деревня, медиков тут, скорее всего, нет. Вдруг кому-нибудь станет плохо во время церемонии? Помогу, чем смогу.
Аня хотела возразить, что на кладбище вряд ли кто-то будет рожать, но вспомнила о своём деле.
— Конечно, идите. Но я не могу — угнетают подобные мероприятия. Ладно бы, кто-то из знакомых умер, или, не дай бог, близкий человек — тогда даже не обсуждается. А этого паренька я в глаза не видела. Жалко мальчика, что говорить. Но идти на его погребение? Уж простите, Елизавета Фёдоровна, это без меня.
— Понимаю. Естественно, ты такая молодая, такая счастливая, всё впереди. И правильно. Одна схожу.
Елизавета решительно направилась в свою комнату, но на полпути остановилась:
— А ты не заскучаешь?
— Нет, что вы. Я маникюр обновлю. Найду, чем заняться.
— Молодец. Красота женщины в её собственных руках. — Свекровь ушла.
Аня вдруг подумала, что желание сходить на местный погост вызвано отнюдь не человеколюбием. Раньше она бы и не задумалась над этим, но после разговора с местной нечистью стала сопоставлять факты.
Елизавета Фёдоровна посещала похороны друзей, приятелей, родственников друзей и приятелей, знакомых и малознакомых людей с завидным упорством. Не упускала случая поприсутствовать на прощании со звёздами театра и кино, с писателями и журналистами. Она приносила домой «сувениры» — искусственные цветы с венков, ленточки с надписью «помним, скорбим», платочки, которыми утирали слёзы безутешные близкие. Всё это бережно хранилось, периодически доставалось и рассматривалось. Свекровь тихо плакала, потом убирала всё назад, в коробку, и прятала глубоко в шкаф.
У всех есть хобби. Увлечения свекрови Анюту никогда не интересовали. Хочется провожать в последний путь всех подряд — почему нет? Может, у неё сердце очень жалостливое. Хотя вдруг это то, о чём говорила нечисть?
Но это всё сейчас неважно. Главное — несколько часов Анна будет предоставлена самой себе. «Рыбаки» решительно заявили, что до заката их ждать не стоит, да и похороны дело не десяти минут.
— Анечка, я ухожу. — Свекровь спустилась и стала одеваться. — Ты точно не обижаешься, что мы тебя бросили?
— Глупости какие. Идите, ни о чём не волнуйтесь.
Едва за Елизаветой закрылась дверь, Анюта рысью взбежала наверх и уткнулась в запертую дверь.
«Что же делать?» — Взламывать замок в планы не входило.
Без толку потоптавшись под дверью пару минут, Добрынина во весь голос закричала:
— Якуб! Господин домовой!
— Здравствуй, спадарыня Анна. Звала?
— Якубушка, не мог бы ты открыть эту дверь?
— Конечно. — Якуб прошёл сквозь стену. Щёлкнул замок. — Проходи.
— Ты со мной не побудешь?
Коротышка испуганно замахал руками.
— Нет, конечно! Я не могу вмешиваться, хватит того, что дверь открыл. Микроволновку, опять же, отмыть надо — все боковые стенки непонятно чем заляпаны. Как-нибудь сама. Но, если что, зови. Я здесь.
— А Леся? Не поможет?
— Не думаю, что она сможет предложить адекватную помощь. Хотя, в таком деле… Погоди.
Домовой исчез. Аня и моргнуть не успела, как Якуб вернулся, держа за руку кикимору. При дневном свете существо выглядело ещё уродливей, чем ночью. Кикимора лениво жевала жвачку.
— Ну? — Вальяжно спросила она.
— Лесечка, душечка, хоть раз сделай доброе дело. А я занят. — С этими словами нечистик исчез.
— Это не доброе дело. — Торопливо сказала Анюта. Она уже в общих чертах понимала, что такое кикимора. — Наоборот. Надо в вещах пошарить.
Бородавка на подбородке стала ярко-красной, губы затряслись:
— Ты что, это самое? Решилась?
— Ага.
— Так это, я, конечно, помогу! — Леся возбудилась и радостно забегала по комнате, потом рывком открыла шкаф. — Вот, вот эта сумка!
Три чемодана лежали на дне гардероба. Один из них кикимора, воинственно пыхтя, вытащила наружу. Он оказался закрыт с помощью примитивного кодового замка.
— Открывай!
— Не спеши. Надо пароль подобрать.
Леся поскучнела. Она села на подоконник и стала терпеливо ждать, пока Аня подберёт комбинацию цифр.
Всё оказалось достаточно просто. Перепробовав несколько вариантов, Анюта нашла подходящий — день рождения Григория. Леся вытащила жвачку изо рта, повертела её перед носом и приклеила к оконной раме.
Чемодан был практически пуст. Неудивительно — вся одежда висела в шкафу. Аню кольнул стыд — она сама даже не попыталась вытащить и разложить по полкам вещи.
На дне чемодана болтался одинокий фотоаппарат.
— Больше здесь ничего нет. — Удивлённо пожала плечами Анюта.
— Это оно. — Дрожащим голосом сказала кикимора. — Не представляю, как ты можешь держать эту гадость в руках.
Аня ничего странного или противного не чувствовала. Обычная цифровая камера, свекровь снимала с её помощью семейный отпуск.