Вырай
Шрифт:
— Так, давай! — Кикимора вскочила на кровать, подползла к Анюте. — Якуб, тащи какую-нибудь шмотку!
Одеть взрослого человека, который ни капельки не помогает, очень сложно.
— Да наплюй на трусы со штанами, свитера хватит, он длинный! Сапоги давай!
Якуб беспрекословно подчинялся, полностью отдав инициативу девочке-старушке.
Странное дело — когда нагота оказалась прикрытой, Аня немного пришла в себя. Сама, без помощи, обулась, схватила злосчастный фотоаппарат и рванула к двери.
— Куда! — бросилась наперерез Леся. — Давай в окно!
— Но там же… Они же сгорят!
Кикимора упёрла руки в боки.
— И что? Ты их спасать собралась?
Во дворе послышались встревоженные голоса людей, кто-то завопил.
Аня раздумывала недолго. Она развернулась, подбежала к окну и открыла его.
— Вы со мной?
— Вне дома мы не существуем. Некуда бежать. — Смущённо улыбнулся Якуб. — А ты спасайся.
Девушка успела увидеть, как меняется кикимора. Выросла грудь, нижняя половина туловища стала тяжёлой и увесистой. Да и вся фигура теперь выглядела объёмней. На пол посыпались резиночки, волосы удлинились, сплелись в две толстые косы. Одежда изменилась тоже: вместо детских штанишек — джинсы, вместо смешного свитера — светлая футболка. Лицо поменялось в последнюю очередь.
— Аня, сгоришь. Прыгай! Не переживай, мы в Вырае переждём, пока хату заново не отстроят! — Симпатичная домовиха, очень похожая на хозяйку усадьбы, вытолкнула девушку наружу.
Дверь вспыхнула и упала в комнату. Огонь мгновенно захватил помещение.
Нечистики вскочили на подоконник, обнялись и за долю секунды до того, как пламя лизнуло оконную раму, исчезли.
***
Марина бестолково бегала от одной группки людей к другой, не зная, чем и кому помочь. Именно она первая заметила открывшееся на втором этаже окно.
— Смотрите!
До того, как кто-то успел обратить внимание на её слова, из окна выпрыгнула девушка.
Ане повезло — она приземлилась в кучу снега, которая уже начала подтаивать. Сычкова подскочила, подала руку и выдернула из сугроба.
— Жива?
Анюта ответить не успела. Вверху загудело, Марина подняла голову и сделала шаг назад.
— Кто это?!
Добрынина тоже посмотрела вверх. На подоконнике, обнявшись, стояли домовые. Через секунду они исчезли, на их месте затанцевал огонь.
— Надо подальше отойти. — Школьница решила с коротышками разобраться позже и повела Анюту к людям.
— Сволочи! Гады! — Навстречу, скользя по талому снегу, спешила Елена. — Хату сожгли!
Наперерез женщине бросился кто-то из деревенских, схватил и повалил.
— Столько лет, столько лет и днём и ночью пахали, а вы всё пожгли! — Елена отбивалась, пыталась встать и добраться до ненавистной постоялицы.
— Это не я, не я, клянусь! — Аня разрыдалась.
— Ленка, хорош! — Просипел мужик, прижимавший владелицу усадьбы к земле. — Девка из пожара еле выскочить успела, да ну нахрен, хату этую, главное, девка-то живая!
Елена перестала сопротивляться и заплакала.
Подскочили женщины, потянули Аню подальше от огня. Дочь Елены сбегала в хозяйский дом за спортивными штанами и телогрейкой.
«Побудь с ней, пока скорая приедет», — попросили Марину и вытолкали девушек за забор, на лавочку.
— Что это за маленькие создания на подоконнике стояли? И вообще, что случилось? Рассказывай.
Аня говорить ничего не хотела. Свою историю она приберегала для милиции. Но вдруг поняла, что если прямо сейчас, вот этой девочке не поведает всё в подробностях — сойдёт с ума. Глаза девчонки странно убаюкивали и заставляли говорить. На середине рассказа примчались пожарные, девушки отошли подальше, чтобы не мешать, и продолжили.
***
— Ты мне веришь? — Анюта знать не знала, как зовут собеседницу. Её это и не интересовало. Главное, что вывалив на незнакомку всю историю от начала и до конца, Добрынина почувствовала себя чуть лучше.
Марина помолчала, потом тряхнула головой и решительно сказала:
— Верю. Честно. Ты, наверное, наткнулась на одного из немногих в округе, кто в такое верит на сто процентов. Рада, что ты жива. — Девушка помялась и продолжила: — Вот только больше никому не рассказывай. — Увидев, что Аня собирается возразить, Сычкова поспешно заявила: — Нет, про маньяков — обязательно! Я имею в виду кикимору и домового. Молчи про них лучше. А то поставят клеймо, что ты того. — Марина покрутила пальцем у виска. — Век не отмоешься, поверь, я знаю, о чём говорю.
— А как же всё объяснить?
— Придумай что-нибудь, записи с фотоаппарата покажи, не думаю, что после такого свидетельства органы будут зверствовать. Смотри, это за тобой! — Марина показала на подъехавшую скорую, скомкано попрощалась и пошла искать Славку.
Тот нашёлся на лавке возле дома покойного Олега. Грязный, весь в копоти и донельзя довольный собой.
— Видала, как я лопатой? Снег на крышу, искры летят, а он тает, а они тухнут, и мужики тоже, и я наравне! Пожарные руки жали, и мне! А что я? Я всегда, если помочь, и вообще…
— Славк, поговорить надо.
Славик резко замолчал, потом вполне спокойно сказал:
— Мы ж вроде решили — после похорон перетрём.
— Я тут ещё новости узнала, тебе понравится.
Коваль встревоженно глянул на сестру. Марина приложила палец к губам — к ним спешил Сычков-старший.
— Видали, что в Потаповке сегодня творится? Возиться, наверное, ещё долго будут. Пожарные в доме три трупа нашли, представляешь?
— Ужас какой!
— Не то слово. Вот-вот должна милиция подъехать. Девушка, та, которую ты охраняла, может, поджог устроила.
— Нет, пап, это не она. Я тебе вечером расскажу.
Подъехал ЗИЛ, остановился у ворот. Из кабины вылез ошарашенный водитель.
— А чё это тут у вас?
— Пожар, не видишь. — Развёл руками Сычков. — Три трупа.
— Ленка, Петя? Или девки их?!
— Нет, туристы.
— А-а-а. — Волнение сменилось любопытством. — Я пойду, гляну, может, помочь надо.
— Ага. Ты только не забудь, тебе ещё пацанёнка на кладбище везти.
Водитель махнул рукой — не волнуйся, мол, и ушёл.