Выскочка
Шрифт:
– А вот это неправда, - сказал Сухой со своего места. Он сидел, отвернувшись, беседуя о чем-то с двумя длиннобородыми мужиками, но слышал все прекрасно.
– Трехпроцентный он только по документам, а на деле единичка, максимум полторашка.
– Точно, - поддакнули с умным видом бородатые.
– Может и так, - согласился Леонид.
– Короче, с этой фигней на шее ты и года не протянешь, тем более здесь, на прииске. Для нормальной защиты нужен предмет подороже, так что советую сразу же начинать копить. Зарплата у тебя минимальная и большую часть ты будешь отдавать в счет уплаты долга за амулет. Кроме долга, там и проценты капают, но это тебе лучше сам Лабер расскажет. Я в этой математике ни бум бум.
– А что делать-то надо?
– спросил Макс.
– В смысле, раз ты говоришь прииск, значит, здесь что-то добывают? Золото что ли?
Все, кто слушал разговор, включая Лёню и Коляна, рассмеялись. Рыжый детина снова хлопнул Макса по спине, отчего он едва не слетел с койки.
– Мы добываем черный ил со дна Невы от Кантемировского моста до Ушаковского, - сказал Леонид.
– Из него потом извлекают чистую силу. Это уже дело технарей перегонщиков. Знаю, у вас наверху о чистой слыхать не слыхивали, но у нас она стоит гораздо дороже золота, - он достал из-под грубой рубахи толстую шелковую нить, на которой болтался увесистый перламутровый диск с затейливой чеканкой.
– Это шестерка, то есть шестипроцентный сплав чистой. С таким предметом никакая отрава не возьмет.
Макс хотел рассмотреть получше, но Леонид сразу спрятал его обратно.
– Глазеть не принято, - коротко сказал он.
– А зачем тебе это?
– спросил Макс.
– Ты же это... коренной житель, получается.
– Да они хорохорятся, - встрял в разговор Колян.
– На самом деле без силы здесь никто не протянет. Хоть ты сверху пришел, хоть здесь родился.
– Коренным тоже нужно, - согласился Лёня.
– Хотя и не так, как вам. Моя шестерка, к примеру, дает возможность ходить по любым районам. Ни собаки, ни крысы ко мне не сунутся. От мракобесов или неживых, конечно, она не защитит, но от них, в случае чего, и убежать можно. А вообще, скажу я вам, по нежилым районам нехрен таскаться, хоть с амулетом, хоть без. Нижний Город, он всяких перемалывал.
С этими словами Лёня покосился на длинный красивый нож, лежащий рядом с Максом.
– Это двадцатка, не меньше, - сказал он задумчиво.
– Даже не спрашиваю, где ты его достал.
– С трупа снял, - сказал Сухой, повернувшись и злобно косясь на нож.
– Откуда ж еще. Только худое это дело, парень. С чистой здесь шутить не принято.
Макс хотел было рассказать про стычку с Деном и девушкой, но решил повременить. Сейчас нужно было слушать, а не болтать.
– Не наше это дело, - обрубил Леонид.
– Нож, понятное дело, предмет личный, то есть сделанный специально под владельца. Пользоваться ты им не сможешь. Разве что хлеб порезать или ржавчину с кружки счистить, да и это я бы тебе не советовал. Продай как можно быстрее. Много за него не дадут, опять же, потому что вещь личная, но тебе любая копейка не повредит.
Он встал и с хрустом потянулся. Широко зевнул.
– Туалет на улице, - сказал он.
– Выйдешь, и до конца по кирпичной дорожке. И сразу спать ложись, завтра тяжелый день.
Леонид ловко забрался на верхнюю койку, поворочался, устраиваясь поудобнее, и оглушительно захрапел.
Глава 6
Потрудившись под командованием Леонида полдня, Макс успел в общих чертах освоить нехитрую, но очень тяжелую работу по добыче черного ила.
Суть ее заключалась в том, чтобы опуститься на речное дно и накопать оттуда земли, постаравшись при этом загрузить ее в большой, холщевый мешок. Затем, когда мешок наполнится, его следовало поднять на лодку и отвезти на берег, после чего можно было заходить на очередной круг.
Гидрокостюм весил килограммов двадцать, мешок же вмещал все шестьдесят, однако основная трудность заключалась не в этом. Черный ил источал какую-то особенную, ядовитую вонь, которая проникала даже сквозь трехслойную резину костюма. От этой вони у Макса кружилась голова, сбивалось дыхание и ноги наливались тяжестью.
Крепкие и опытные говноройки, как сами себя называли добытчики черного ила, могли за рабочий день сделать три, четыре ходки. Макс же после первого самостоятельного цикла просто рухнул на скамейку, не в силах пошевелиться.
И за такой адский труд ему платили одну монету в день.
Перед началом рабочей смены, Макс побывал у Лабера, не слишком приятного лысого толстячка лет пятидесяти, чьи маленькие глубоко посаженные глазки бегали, как водомерки. Лабер сообщил, что зарплата рабочего составляет четыре серебряные монеты в день, но для мяса, которое должно отработать амулет, предусмотрен особенный тариф. Две монеты уходят в оплату долга, одна - в оплату процентов и Максу остается всего лишь одна монета, которую он волен тратить по своему усмотрению. Рабочая неделя шестидневная, что по-словам начальника прииска было серьезной поблажкой, и кроме того, всем работникам полагался бесплатный обед.
– Я забочусь о своих ребятах, - поднял палец Лабер. Глаза его тут же дернулись, скользнули взглядом по лицу Макса, улавливая реакцию, и сразу же переместились на какую-то бумажку на столе.
После нескольких попыток выяснить, сколько же в итоге нужно выплатить за амулет и на какой период это растянется, Лабер нехотя объяснил:
– Амулет-трешка, стоит три золотых и шестьдесят серебряных, то есть триста шестьдесят серебряков. Плюс компенсация за возможные риски, пени и ссудные проценты. Еще сто восемьдесят. Итого пятьсот сорок.
Макс произвел элементарные расчеты и понял, что попал в кабалу в аккурат на полгода. Он не собирался задерживаться в Нижнем Городе на такой долгий срок и к тому же не любил, когда его обманывают.
– Не трешка, а полторашка, - сказал он уверенно.
– Максимум.
Лабер напрягся и заерзал на потрепаном кожаном кресле.
– Правила устанавливаю не я, - сказал он.
– Предмет предоставляет Глава Клана и он же назначает проценты. Я здесь выполняю роль промежуточного звена.
Макс решил идти до конца и продолжил гнуть свою линию:
– Давайте так, господин Лабер! Двести сорок за амулет и сто двадцать за риски и все остальное. Итого триста шестьдесят.
Начальник достал из кармана тряпку и протер лысину. Он не привык, чтобы мясо начинало торговаться и выдвигать условия. С другой стороны, мясо крайне редко доживает до того момента, когда долг оказывается погашен. Так что стоит ли тратить нервы?
– Четыреста, мое последнее слово!
– сказал он.
– Пожмем друг другу руки и подпишем контракт, согласен?
Эйфория от маленькой победы длилась недолго.