Высокие башни
Шрифт:
Бонне видел, что мадам Жуве только что встала с постели. Лицо у нее без притирок и помады казалось обрюзгшим. На ней была старая ночная кофта с пятнами от вина.
— Я хочу вас поблагодарить от имени мадам Готье, которой не пришлось идти к колодцу, мсье Бонне, — сказала мадам Жуве.
— Мадам, мне приятно, что я могу приносить сюда воду по утрам.
— Вот как! — она внимательно взглянула на него, заметив, что он намочил и пригладил волосы и вообще выглядел очень аккуратным. — Значит вы приносите воду каждое утро? Вы
— Да, мадам, — ответил Бонне.
— Вы не обидитесь, если я скажу вам, что вы меня удивляете? Меня всегда занимал вопрос, что же привлекает мужчин в женщине? Вы находите мадам Готье привлекательной?
— Нет, мадам, — сказал Карп.
— Тогда в чем же причина вашего любопытства?
— Мадам, она принимает ванну в бочке с холодной дождевой водой, а посему вынуждена опускаться туда очень медленно. В этот миг я любуюсь ее телом. Клянусь вам, мадам, она может гордиться собой.
— Мсье Бонне, как интересно. Карп энергично кивал.
— На нее следует взглянуть сзади, мадам. Это — самая лучшая точка обзора, — у него расплылось в улыбке лицо. — Она просто вываливается из корсета.
Когда помощник Филиппа удалился, жена банкира впала в угнетенное состояние духа.
Она вздохнула, начиная взбивать яйца в чашке для омлета.
— Бедное дитя, — посетовала Мария, — несчастная невинная овечка!
Вдова Готье вошла в кухню. Она выглядела мрачнее и суровее, чем обычно.
— Он принес воду? — спросила она, а потом довольно кивнула, увидев, что задание выполнено. — От этого мужичка есть польза! Но он такой крохотный, что, кажется, его можно насадить на булавку, как кузнечика.
— Проследите, чтобы ее не разбудили ваши дети. Будет лучше, если они не узнают, что она находится у нас, а не то пойдут сплетни!
Вдова покачала головой.
— Это будет непросто сделать, потому что дети, словно любопытные хорьки, так и суют везде носы. Как только они встанут и позавтракают, я постараюсь выпроводить их из дома. Об этом будет знать только Николетта, ей можно доверять.
— Да, Николетта может нам помочь. Она… наша гостья все еще спит?
— Нет, мадам Жуве. Я заглянула к ней в комнату, и она мне сказала, что не сомкнула глаз.
— Тогда ей нужно поесть. Я сейчас пожарю омлет.
— Она ничего не хочет, — заявила вдова, — и добавила, что долго еще не захочет ничего взять в рот!
Мадам Жуве сердито стукнула вилкой по краю чашки.
— Тогда омлетом полакомится мой муж, — мать Фелисите бросила вилку и воздела руки. — Я подозревала, что все так и случится, но ничем бедняжке не помогла. Мне надо было выгнать его из дома. Если бы я лучше соображала, мне следовало бы убедить священника, что не стоит торопиться с браком, объяснить, что де Марья заставляет ее силой выйти за него замуж. Но я стояла рядом, как зачарованная, и позволила ему все сделать по-своему!
Август де Марья проснулся поздно. Когда он сел в кровати, его виски пронзила острая боль. Он застонал и потер лоб рукой.
— Это проклятое пойло, — заметил он.
Потом Август де Марья увидел, что половина кровати, где должна была лежать его жена, пуста. Он нахмурился.
— Со временем она станет покорнее, — решил он.
Де Марья выполз из постели, придерживаясь рукой за столбик балдахина, и не очень громко позвал:
— Бузбаш, ты приготовил кофе, скотина? Слуга показался в дверях.
— Хозяин, кофе давно готов!
— Неси быстрее! У меня жуткая головная боль. А где мадам де Марья?
— Она отправилась к мадам Жуве. Хозяин ухмыльнулся.
— Этого следовало ожидать. Она хочет с ней поделиться впечатлениями от первой брачной ночи и, наверно, ждет сочувствия. Видимо, я немного перестарался, — де Марья нахмурился. — Но я же ей приказал, чтобы она никогда больше не появлялась у этой женщины.
— Один из ваших людей, — заявил слуга с таким выражением лица, которое могло бы насторожить хозяина, будь тот немного повнимательнее, — хочет вам что-то доложить.
— Так впусти его, и я с ним поговорю, пока ты станешь готовить мне завтрак.
Солдат был тощим парнем, чей мундир, некогда серый, стал от времени и грязи черным, а кожаные пояс и патронаж потрескались, и на них были положены грубые заплаты. Он вошел довольно смело, это указывало на то, что он не очень боится своего командира.
Если бы кто-нибудь услышал их разговор, то, видимо, был бы немало удивлен, — во Франции в то время было множество людей, желавших, чтобы планы Джона Л о в Луизиане провалились. Также хватало злопыхателей, которые могли здорово нагреть руки в случае неудачи шотландца, и изо всех пытались развалить колонию.
— Еще один хороший ливень, и она обрушится, патрон, — заявил солдат.
— Ты имеешь в виду дамбу, Жан?
— Да, патрон.
Зимой де Бьенвилль с большим трудом и затратами построил каменную дамбу, чтобы защитить поселение от опасности весеннего разлива.
— Дамбу ослабило в десятке мест.
— Надеюсь, ты привлек людей, на которых можно положиться?
Солдат нахально подмигнул.
— Только тех, кого вы сами выбрали и кто заранее получил деньги. Они никому не проболтаются.
Де Марья довольно кивнул.
— Мне сказали, что сильное наводнение сотрет тут все с лица земли. Сколько больных в городе?
Солдат посерьезнел.
— Слишком много, патрон. Уже шестьдесят шесть человек. — Все болезни оттого, что переселенцы спят на земле, а люди с желтыми крестами настолько заняты, патрон, что им некогда передохнуть.
— Жан, кто-нибудь умер?
— Шесть человек, но, боюсь, это только начало.
— Мы к этому не имеем никакого отношения, слава создателю. Солдату было нечего добавить, и взмахом руки де Марья отпустил его. Затем он задумался.