Высшая мера

Пронин Виктор Алексеевич

–  Кричать не будешь.
– Его голос был негромок, нетороплив, в нем чувствовалась даже какая-то усталость, усталость последних двух месяцев.
– Если закричишь, я тут же заклею тебе рот вот этой штуковиной. Видишь, как я подготовился к разговору… Вопрос… Вас там было двое?

–  Отвали! Не был я в том доме!

–  В каком доме не был?

–  Про который говоришь.

–  Слушай, старик, меня внимательно…

–  Развяжи меня! Слышишь?!

–  Так вот… Меня интересует одно - кто заказал? Ни ты, ни твой приятель мне не нужны. Гуляйте дальше. Мне нужен заказчик.

–  Не знаю я ни приятеля, ни заказчика, ни квартиры, о которой ты говоришь!

Апыхтин помолчал, словно бы в раздумье, огорченно помолчал, будто обидел его Вахромеев, оскорбил недоверием. Он придвинул к себе сумку, вынул из нее трехлитровую банку и осторожно поставил на пол.

–  Это бензин, - сказал он.
– Не веришь?

Вахромеев молчал.

Тогда Апыхтин поднял банку, открыл крышку, понюхал.

–  Да, - сказал он.
– Бензин. Очень неплохой бензин. Знаешь, старик, у меня слабость - все люблю предельно хорошего качества. Вот смотри, - подойдя к Вахромееву он плеснул ему на голову бензин так, что струи потекли по плечам, за шиворот, по груди.

–  Что ты делаешь, сука?!

–  Убедился?
– Апыхтин вынул из сумки и положил на стол рядом с собой коробок спичек.
– Повторяю… И ты, и твой приятель мне не нужны. Нужен заказчик. Если я от тебя ничего не добьюсь, возьмусь за приятеля. Но, сам понимаешь, тебя в таком случае оставлять в живых нельзя.
– Он взял коробок, вынул спичку, чиркнул и некоторое время задумчиво смотрел на желтое пламя. Потом задул его и отбросил спичку в угол. Вахромеев, кажется, только сейчас в полной мере осознал опасность.

–  Кончать будешь?
– спросил он.

–  Понимаешь, старичок, отпечатки пальцев - великая вещь. Ты вот не сидел еще, не судился, как я слышал, поэтому не доверяешь достижениям криминальной науки. Вспомни… В той квартире, где были зарезаны мать с ребенком, ты брал в руки толстую красивую книгу… «Эрмитаж» называется. То ли картинка тебя заинтересовала, то ли этой книгой мальчонку оглушил… Но брал ее в руки, брал… И отпечатки свои оставил. А папочку я не зря тебе в руки сунул… Экспертизу провели знающие люди. Установили - одни пальчики. Твои, между прочим. Поэтому кривляться нам с тобой здесь не надо.

–  Ты мент?

–  Нет.

–  А кто?

–  Зачем тебе это, старичок? Не тем интересуешься. Да и время, сам понимаешь, для любопытства не самое подходящее. Может, тянешь время и ждешь, пока кто-то придет? Не надо, старичок. Спичку я успею бросить. Согласен?

Вахромеев молчал. Маленькие его глазки под тяжелым низким лбом сверкали яростно и зло. Он думал, думал напряженно и, похоже, совершенно бестолково, метаясь от подозрений к страху, от надежды к неверию.

–  И нож твой мне описали добрые люди… Ты ведь показывал его иногда для острастки?

–  Кто описал?

–  Мастера, которые сработали такую вещь.

–  И на них вышел?

–  Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана… Буду резать, буду бить… Помнишь детскую считалку?

–  Я тебе не верю.

–  В чем не веришь?

–  Ни в чем!

–  Тогда разговора у нас не получится, я правильно понял, старичок?

–  Кончай ты с этим своим старичком! Уже нет сил слушать!

–  Кончать с тобой, старичок?
– вежливо удивился Апыхтин. Он снова поднялся, сковырнул крышку с банки и на этот раз плеснул бензина побольше, на живот плеснул, на ноги.

–  Что ты делаешь?!

–  Думай, старичок, думай.
– Апыхтин подошел к газовой плите, включил одну горелку, вторую - газ шел хорошо, уверенно, с легким шипением. Не говоря ни слова, Апыхтин вынул из сумки разводной ключ, за минуту отвинтил соединительную гайку и отключил плиту от газовой трубы. Теперь достаточно было повернуть ручной краник, чтобы газ хлынул уже не из узких щелей горелок, а прямо из трубы - свободно и мощно.

–  А это зачем?
– спросил Вахромеев.

–  Понимаешь, старичок… Я вот что задумал… Оставлю здесь горящую свечу, - Апыхтин вынул из сумки и, установив в стакане свечу, поджег ее.
– Потом заклею тебе рот вот этой лентой, чтобы ты не издавал слишком громких криков. Открою газ. Из этой трубы он хлынет с такой силой, что заполнит твою комнатку минут за пять, не больше. И после этого взорвется от свечки. Представляешь? Ты будешь в полном и ясном сознании. Бензин, естественно, на тебе вспыхнет, тем более что всю эту банку я выплесну на тебя. Ты просто пропитаешься бензином. А сам я в это время буду далеко, буду пить холодное пиво и закусывать солеными орешками.

–  Что ты хочешь?

–  Повторю еще раз… Но сначала должен тебя предупредить - времени мало. У меня осталось не больше десяти минут. Если мы с тобой не закончим в десять минут, я все брошу и уйду. Но свечку, конечно, оставлю. И газ открою. Иначе мне, старичок, нельзя.

–  Что ты хочешь?
– повторил Вахромеев, кажется, совершенно сломленный. Он понял, что этот странный тип сделает, сделает все, о чем говорит. Его спокойствие, негромкий и какой-то мертвый голос, будто он говорил с уже обгоревшим трупом, - все подтверждало это. Вахромеев видел смерть, знал людей, которые приносят смерть, и понимал, чувствовал - шутками здесь не пахнет.

–  Заказчик.
– Апыхтин снова сел на табуретку перед Вахромеевым.
– Он был?

–  Да.

–  Кто?

–  Мы его не знаем в лицо, только по голосу.

–  Кто «мы»?

–  Мы с приятелем.

–  Значит, и приятель есть?

–  Есть.

–  Как его зовут? Имя, отчество, фамилия?

–  Договорились только о заказчике.

–  Мы с тобой ни о чем не договаривались. Я тебя посадил, как собаку, на цепь, и ты сидишь. И подохнешь, как собака, если не будешь говорить. Даже собаке такой смерти не пожелаешь, старичок.
– Апыхтин говорил все резче, злее, нетерпеливее.
– Начал колоться - колись.

–  Гоша его зовут. Григорий.

–  Фамилия?

–  Он тоже Вахромеев. Мой двоюродный брат.

–  Чем занимается?

–  У него киоск на рынке.

–  Что в киоске?

–  Водка, пиво, вода, соки. Ну и курево.

–  Кто заказчик?

–  Мы не видели его. Он вышел на нас по телефону.

–  Сразу на двоих?

–  Ну, на меня вышел…

–  Почему он решил, что ты можешь это сделать?

–  Понятия не имею. Кто-то подсказал.

–  Значит, есть люди, которые знают твою специальность?