Высшая мера
Шрифт:
Апыхтин торопливо восклицал все новые и новые прощальные слова с единственной целью - не дать произнести Юфереву ни слова. Это тоже входило в его планы. Апыхтин не мог показаться на глаза капитану, слишком уж он отличался от того банкира, которого знал Юферев. И он решил для себя, что никто не будет видеть его в таком виде и знать, что это банкир Апыхтин. За малым исключением - один человек, возможно, увидит его возвращение к себе.
Тот самый, который сейчас ждет его в машине.
В этот вечер Апыхтин больше не отлучался.
Проснулся
– И на том спасибо, - пробормотал Апыхтин. Походил по квартире. Повздыхав, включил телевизор.
Шли городские новости, которые обычно заканчивались криминальными событиями. Ради уголовной хроники горожане и включали телевизоры по утрам. Голодовка учителей, забастовка шахтеров, марш отощавших пенсионеров с битьем поварешками по пустым кастрюлям - все это было привычно, скучно и уже не волновало ни власти, ни граждан, поскольку сделалось самой обыденной жизнью, шла ли речь об этом городе или о любом другом.
Черные кадры, на которых можно было различить дымящиеся остатки вахромеевского дома, заставили дрогнуть многострадальное сердце Алыхтина. Конечно, он сразу узнал и железные ворота, и забор из сплошных металлических листов. Видимо, снимали еще ночью - сверкали красными бликами пожарные машины, метались тени, вокруг стояли лужи воды, но, судя по головешкам, оставшимся от дома, приехали пожарные поздновато.
И еще показал оператор - не удержался все-таки от желания потешить горожан сладким ужасом - то, что осталось от наемного убийцы Вахромеева - обгорелые кости, обмотанные проволокой.
– Надо же, как тебе досталось, старичок, - пробормотал Апыхтин. Его охватило странное ощущение отстраненности, будто вовсе и не он проделал все это, а кто-то другой, чуждый ему и не совсем хороший человек. А он - он просто телезритель, и ему остается только удивляться происходящему, ужасаться и всплескивать ладошками.
Погоревав над печальной судьбой непутевого Вахромеева, Апыхтин отправился в ванную бриться. Этим он должен был заниматься каждый день чтобы скрыть черную свою щетину, явно неуместную при рыжеватых волосах на голове. Присмотревшись к короткой своей шевелюре, он решил, что может позволить себе еще денек не красить волосы.
– Авось, - решил он.
И только после этого решился наконец заглянуть в свою роскошную кожаную сумку, которая брошенно простояла всю ночь на полу в прихожей. Вечером Апыхтин не мог внести ее в комнату, словно в ней таилась какая-то зараза. Но теперь в конце концов взял себя в руки, занес сумку в комнату, поставил на стол и расстегнул «молнию». Внутри не осталось почти ничего, что говорило бы о его вчерашних хлопотах: ни банки с бензином, ни медной проволоки, ни клейкой ленты. Разве что разводной ключ - выбросить его было попросту жалко.
И, конечно, трофеи - нож с напыленным лезвием и сверток с деньгами.
Апыхтин вынул сверток, развернул его, сдернул целлофановый мешок, и перед его глазами предстали несколько стодолларовых пачек. Так и есть - новые доллары, серия одна, номера идут подряд. Он знал эту серию, помнил ее, она поступила в банк, когда он еще сидел в председательском кресле. Партия была небольшая, разошлась быстро, почти вся среди своих же, банковских.
– Ну что ж, - пробормотал Апыхтин.
– Пусть так.
У него и сегодня было много дел.
Впрочем, если быть точным, то дел оказалось не так уж и много, но все они были важны, требовали чрезвычайной осторожности в выполнении каждой самой малой малости.
Уже закрывая за собой дверь квартиры, он услышал телефонный звонок.
Поколебался секунду, вернулся, поднял трубку.
Звонила Серкова.
– Ты в порядке?
– спросила она.
– Да. А ты?
– И я.
– Перехватила что-нибудь?
– Уже здесь.
– Она улыбалась, и Апыхтин зримо представлял ее в эти минуты.
– Ты говорил, что у тебя сегодня дела?
– Да.
– Заглянешь, позвонишь?
– Да.
– И мы выпьем пивка под кленами?
– Надеюсь, нам будет за что выпить.
– Пиво можно пить и без торжественных тостов.
– Выпьем просто так.
– Будь здоров, - сказала она и положила трубку.
Вроде ничего не было сказано, но Апыхтин вышел из квартиры в приподнятом настроении. Он почувствовал себя готовым сделать то, что задумал. Впервые за последние месяцы пришло ощущение, что он не один, есть подмога, есть на кого положиться, кому довериться. Нет-нет, он не собирался никого привлекать, не собирался ни с кем делиться своими заботами. Законы, которые он выработал для себя, полностью сохраняли свою силу.
Дела его в этот день были просты и невинны - в ближайшем овощном магазине купил на этот раз пятилитровую банку из-под соленых помидоров и, отъехав несколько кварталов, на автозаправочной станции наполнил ее хорошим бензином. И плотно закрыл большой капроновой крышкой.
Заглянув в гастроном, купил коробок спичек.
Скотч ему не понадобился, и свечи оказались совершенно ни к чему. Ему вообще больше ничего не было нужно. Разве что немного терпения, но этого добра у Апыхтина хватало.
Спохватился он, лишь приехав к Центральному рынку. Оказывается, ему нужна была еще одна вещь, простенькая, недорогая, которую он тут же на рынке и купил в метизной лавке, - висячий замок. Требование к замку тоже было простым - он должен легко закрываться при том, что мог вообще и не открываться. Такой замок он нашел - стальная петля была чуть ли не в мизинец толщиной и могла выдержать любые нагрузки - даже если с ее помощью тащить железнодорожный вагон. Но передвигать вагоны Апыхтин не собирался, его затея была гораздо проще.