Выстрел из вечности
Шрифт:
Тем временем насытившись, собаки улеглись рядышком друг с другом, поглядывая на девушку и клацая мощными молодыми зубами. Девушка тряслась от страха. Она плохо соображала, что с ней происходит, рассудок терялся.
– Максим, добей остальных собак, спаси несчастную девушку, – сказала Галинка, – это Верка Рябцева из соседней деревни. Я её знаю, пропала с месяц назад.
– Сколько ей лет? – спросил жену Рубашкин.
– Кажется лет пятнадцать, шестнадцать.
– Сволочи. Насытились и решили девчонку скормить собакам, – вздохнул Максим. – Гришаня, не пройдёт твой замысел.
Он вскинул винтовку и стал целиться, но потом его вдруг осенило:
– Сучка, ты зачем убила мою лучшую собачку, – крикнул Белкин и стал целиться из автомата ей в руку, потом передумал и сказал, – спускайся, милая, я по тебе соскучился, пошли в домик.
Девушка, уцепившись обеими руками за сучок, не хотела слезать с дерева, у неё онемели руки от нервного срыва. Она хорошо понимала, что это её конец. Белкин и Затяжной улыбались. Гришка взял палку и стал шевелить кости объеденной собаки. И кто бы мог подумать, что огромная чёрная собака вдруг бросится на Гришку. Она мёртвой хваткой молодыми и мощными зубами вцепилась Белкину в плечо, медленно перебираясь к горлу. От боли и страха он нажал на спусковой крючок автомата. Вылетевшая автоматная очередь зацепила собаку и одна из пуль попала Затяжному в живот. Вторую собаку успел убить Ефим Затяжной. И вскоре от потери крови и резкой боли оба бандита потеряли сознание. Максим Рубашкин с женой встали и пошли к ним. Они обшарили обоих, отобрали оружье. Рубашкин попытался привести Белкина в чувство. И когда тот открыл глаза, то сначала в них появилось удивление, потом дикий ужас, а после уже безразличье.
– Что пришёл за моей жизнью? – выдохнул он с присвистом. – Жаль не придушил я тебя в той яме. Не искал бы ты меня. Погулял я, теперь можно и умереть. Знаю, что в живых не оставишь. Эх, Максимка, Максимка, хороша у тебя баба да не досталась мне. Ещё бы с недельку ты бы не появился в деревне, и Галька была бы моя. Повезло тебе. Видать, ты мою собачку грохнул вот из этой самой винтовочки с глушителем, а не Верка. С этого всё и началось. Обидно, до слёз обидно. И везде ты козёл стоишь на моём пути. Эх, деревня, деревня, никакой радости нет. Может быть, на том свете мне больше повезёт.
– В аду тебе гореть синим пламенем, – вздохнул Рубашкин и расправил свои широкие плечи, – Вера, слезай. Опасность миновала. Гришка, я грохнул твою собачку, я. Уж больно она была ретива.
От этих слов Белкин потерял сознание, а может просто притворился. Вера Рябцева повисла на груди Максима, рыдая взахлёб. Она не могла даже понять, что она жива и может свободно говорить.
– Максим, убей их, убей! – кричала она, схватив автомат Белкина. – Я не могу их видеть. Это не люди и даже не звери. Это-о-о что-то-о страшное.
Она не могла говорить. Слова застревали в горле. Русые волосы девушки растрепались, руки дрожали. Галина обняла девушку, шепча ей на ухо ласковые слова:
– Вера, успокойся, всё уже позади. Эти мерзавцы вскоре понесут заслуженное наказание. Их будут судить. Столько дел натворили. Сколько людей в своей дикой злобе скормили собакам. Рябцева тебе очень повезло, что мы с Максимом подоспели вовремя. У тебя есть ангел хранитель.
В это время Вера думала о своём, мол, зачем эти изверги будут жить. Их ждёт лютая смертная казнь, и я это дело проверну. Ох, как проверну. Она во всём соглашалась с женой Рубашкина, а мысли у неё уходили к мести. Девушка знала, где и что у них находится. Фильмы, которые они смотрели, как их собаки рвут живых людей, приводили её в ужас. Порой она теряла сознание, но эти бандиты умели приводить её в чувство.
– Ну, что, девушки, будем с ними делать? Домой нам их не утащить. Здесь оставлять опасно, дикие звери, почуяв кровь, могут наведаться сюда. Связи с деревней или полицией никакой, – сказал Рубашкин. – Я думаю, давайте переправим их в дом, и сообщим, куда следует, пусть их судят. Мне Белкин много принёс горя, я чуть не умер в его яме, но пачкать свои руки об него я не хочу.
«Зато я испачкаю свои руки с удовольствием», – подумала Рябцева, но ничего не сказала. Лицо её изменилось. Она злобно сверкнула карими глазами, будто приговорила раненых к смертной казни. Душа её, как вулкан, кипела от негодования. Рубашкин взглянул в её лицо и ужаснулся, подумав:
«Эта девочка ни перед чем не остановится. Беда, если эта злоба и боль останется в её душе на всю жизнь. Эх, Белкин, Белкин, из какого ты племени вышел? Вроде свой парень деревенский, а что ты вытворяешь? Голова идёт кругом. В твоей башке, видимо, бес сидит. Мне кажется жить тебе осталось недолго. Эта девчонка сведёт с вами счёты. Вон как горят её глаза. В них нет жалости и пощады. Так что Гришка ты не в ту степь залез».
Эти мысли его долго бы ещё мучили, но надо было возвращаться в деревню, закончился запас пищи и воды. Он пошёл в дом, где жили бандиты, и стал осматривать его. Собрал камеры, которые с таким удовольствием по вечерам просматривали Затяжной и Белкин, вышли во двор, там увидели носилки. Максим проверил их и убедился, что они сгодятся для переноса раненых в дом. Так эти два товарища по криминалу снова оказались на своих железных койках, но уже не в силах что-то предпринять, что-то переделать. Временами, придя в себя, они хотели покончить жизнь, но их руки были связаны проволокой, которую Рубашкин нашёл в их доме. Вскоре группа из трёх человек отправилась домой. День клонился к закату, солнце повисло над верхушками высоких елей, готовое вот-вот упасть за горизонт. Максим, и две женщины шли по компасу к своей деревне. Но вот опустилась темнота. Рубашкин остановился около небольшой сухостоины, скинул рюкзак и сказал:
– Привал, девушки, заночуем здесь.
Он вынул топор и стал готовить дрова на костёр. Когда появился огонь, тьма окончательно нависла над лесом. А невдалеке на высокой сосне Вера Рябцева увидела зеленоватые, отдающие краснотой зеленоватые огни, потом послышалось шипение, и Вере показалось, что оттуда доносятся слова: «Висшу, плясшу, матке скасшу». Рябцева задрожала и прижалась к Максиму.
– Вера, не бойся, это филин наводит свой порядок, – сказал Максим, – давайте поедим, что бог послал и спать. Путь до нашей деревни неблизкий, надо экономить силы. А этих бандитов, я думаю, должен забрать вертолёт, на машине сюда не пробраться.
Нарубив зелёных веток и устелив их на землю, Рубашкин лёг спать. За ним легли и женщины. Вскоре послышался храп уставших людей. Когда забрезжил рассвет, Максим пошевелился. Он внимательно взглянул на своих спутниц и с ужасом увидел, что нет Рябцевой. «Неужели она там, – думал он. – Ай, да девка, простить не может. Может, это и правильно. Я – мужчина им тоже не простил, только я хотел, чтобы их судили, а она женщина более импульсивна». Услышав, что уже поднялся муж, зашевелилась и Галина.