Выстрел
Шрифт:
— Там по-прежнему снегопад.
— Снегоуборщики уже прочистили дороги.
Он идет на кухню и останавливается у бара.
— Что случилось с тобой этим утром? Я проснулся, а ты уже исчезла.
— Твое самолюбие задето? — говорю я со снисходительной усмешкой, которая дико бесит его.
Обойдя барную стойку, он прижимает меня к столешнице и шипит:
— А теперь, пришло время тебе взять себя в руки, — чайник свистит, и прежде чем я могу повернуться, чтобы снять его, он дотягивается до него и с громким стуком ставит
— А что на счет твоих игр, Деклан? А именно насчет той игры, которую ты затеял с первой нашей встречи?
— Разве я не извинился за это? — спрашивает он. — Или ты забыла, что пришла ко мне прошлой ночью?
— Момент слабости. Этого больше не повторится. Так что, если ты надеешься...
— Боже, ты чертовски невыносима.
— Как и ты, — говорю я, пытаясь оттолкнуть его, но он удерживает свое положение, не сдвинувшись ни на дюйм. Я грубо говорю: — Выпусти меня.
— Нет.
Прижимаю свои руки к его крепкой груди, я вне себя от злости.
— Я серьезно, Деклан. Отвали.
— Нет.
— Отпусти меня!
— Нет, пока ты не перестанешь кормить меня чепухой. Перестань лгать и расскажи, почему ты пришла ко мне вчера.
Прижимаю свою грудь к его, прищуриваю глаза и говорю:
— Я уже сказала тебе. Момент слабости.
Он хватает меня за руки чуть повыше локтей, наклоняется ниже и произносит:
— А я сказал тебе — прекрати лгать.
Я сжимаю руки в кулаки и отдергиваю свое тело от него, и он опускает меня. Он делает шаг назад, а я пересекаю комнату, чтобы между нами образовалось пространство, и подхожу к окнам.
— Ты думаешь, я постоянно посягаю на замужних женщин? — спрашивает он.
Обняв себя, я продолжаю стоять к нему спиной.
— Ты думаешь, я мудак? — продолжает он. — Присоединись к клубу. Я гребаный ублюдок, но я ничего не могу поделать с тем, какие чувства ты вызываешь во мне, когда находишься рядом.
Я могу чувствовать тепло его тела, когда он встает позади меня. Его руки опускаются на мои плечи, и он осторожно поворачивает меня лицом к себе, но я продолжаю смотреть в пол.
— Скажи мне, что я не одинок в этом, или скажи, что одинок, потому что в момент, когда я думаю, что понимаю тебя, ты закрываешься от меня. — Когда я поднимаю на него взгляд, в его глазах отражается надежда на мой ответ. — Расскажи, почему ты пришла вчера ночью ко мне.
— Потому что... — начинаю я, но позволяю продолжению повиснуть в воздухе.
— Расскажи мне.
— Потому что я не хотела быть одна.
— Почему?
— Деклан… — колеблюсь я.
— Почему, Нина?
Опустив голову, мой голос идеально дрожит, когда я говорю:
— Потому что я — одинока. — Он гладит своими руками мои плечи, шею, и затем
— А когда я здесь? — спрашивает он.
— Я не чувствую себя такой одинокой.
Он выдыхает и прислоняется своим лбом к моему, а я обхватываю руками его запястья.
— Прости, — говорит он. — Вчера я был мудаком по отношению к тебе.
— Ну, я тоже не была такой уж хорошей.
Он опускает голову и произносит:
— Не уезжай. Останься. Позволь мне помочь тебе.
— Не могу. Мне нужно вернуться домой.
— Зачем?
Слабо засмеявшись, говорю:
— Ну, во-первых, мне нужно переодеться в чистую одежду.
— Тогда поезжай домой и переоденься. Я заберу тебя.
— Куда мы поедем? — спрашиваю я.
— Когда в последний раз ты веселилась? — я пожимаю плечами, и он говорит: — Так значит давай, немного повеселимся.
***
Несколько часов назад я вернулась домой. Деклан позвонил мне только что, сказал, что едет за мной и хотел убедиться, что я тепло оденусь. Так что я убедилась, что нарядилась в соответствии с морозом, да и тем более снег по-прежнему продолжал идти.
Когда консьерж звонит, чтобы сказать, что Деклан пришел, я надеваю шерстяное пальто, шарф, печатки и вязаную шапку. Когда двери лифта открываются, я вижу, что Деклан стоит в фойе, и впервые я вижу, что на нем надеты вышарканные темные джинсы и серый свитер под черным шерстяным пальто. Он выглядит круто, и когда поворачивается ко мне, его улыбка становится шире.
— Ты готова? — спрашивает он, когда мы идем рука об руку.
— Не уверена, — осторожно отвечаю я. — Я же не знаю, что мы собираемся делать.
— Пошли.
Я прохожу за ним через парадную дверь и замечаю, что его машина припаркована у бордюра, но он, почему-то, ведет меня в противоположную сторону.
— Мы не поедем на машине?
— Нет.
Я сильнее натягиваю свою вязаную шапку цвета слоновой кости и еще на несколько раз оборачиваю вокруг шеи шарф, он наблюдает за мной с улыбкой, а затем протягивает мне руку. Я не принимаю ее, чтобы не рисковать, что кто-то увидит это, поэтому когда начинаю идти, он кладет свою руку мне на поясницу и переводит через улицу к Миллениум парку.
— Ты ведь знаешь, что там закрыто? — спрашиваю я, когда он ведет меня к катку. — Слишком много снега.
— Он закрыт для всех, кроме тебя.
— Что?
— Мистер Маккиннон, — нас приветствует молодой человек, когда мы подходим к катку.
— Уолтер, спасибо, что делаешь это, — говорит Деклан, и они пожимают друг другу руки.
— Пожалуйста, — отвечает он, затем смотрит на меня и спрашивает: — Готовы?
— Мы будем кататься на коньках?
Деклан смеется, а Уолтер говорит: