Выстрелы над яром

Прокша Леонид Януарович

Напоила Марыся урядника и старосту чаем, ушли они, не заметив в хате ничего подозрительного. А вечером пришел усталый Левон. Увидел на столе самовар, и ноги подкосились.

«Что ты наделала, Марыся? В трубе самовара были деньги. С дымом все и ушло».

Крестьянин кончил рассказ. Утих тем временем и дождь за окном. Сквозь тучки пробивалось солнце.

— Живы еще Левон и Марыся? — поинтересовался Лешка.

— Живы. После революции земли им дали, леса на хату. Хозяином стал Левон. Он сам обо всем этом

и рассказывал. Откуда б я знал, что с ним случилось. Сына Советская власть выучила.

— Зачем же он тогда украл деньги? — язвительно спросил Семка.

— Кто его знает? Жизнь такая была. Теперь же вот живет как человек.

— Э, и тогда и теперь: не украдешь — не проживешь, — сказал Семка. Он потянулся за папиросами, но, взглянув на плотогона, не закурил.

— У кого это ты украдешь? — спросил плотогон, недовольно посмотрев на Семку. — Купцов-живодеров больше нет. Трудовой человек сегодня хозяин на своей земле. Как же он может сам себя обкрадывать?

— Да я не про себя, а вообще, — струсил Семка и, схватив костыли, запрыгал в сад.

Тимка далеко не убежал. Двое переодетых в штатскую одежду милиционеров, те двое, которых однажды заметил Юрка, скрутили ему руки назад и связали. Со связанными руками и наганом в кармане и привели его, когда стемнело, в уголовный розыск. Там у него отняли оружие и развязали руки.

Получилось не так, как рассчитывали милиционеры, следя за Тимкой. Листрат помешал арестовать его в момент, когда тот стал бы брать из тайника наган. А отпустить бандита с оружием было уже опасно.

Листрат нашел наган совершенно случайно. Сначала он увидел гнездо и полез за ним на дерево. Сорвался и упал. Поднимаясь, заметил под пнем краешек платка, вымытый дождем. Потянул и вытащил что-то тяжелое. Развернул — наган. Обрадовался. А тут птенцы из разоренного гнезда прыгают. Ну как не выстрелить.

Допрашивал Тимку сам начальник уголовного розыска — Свиридов. Наган Тимки лежал на столе.

По дороге в милицию Тимка придумал версию, откуда он взял наган. Придумать ее было нетрудно. Мальчишки нашли наган, начали стрелять из него, а он отнял у них оружие. Зачем оно мальчишкам, еще перестреляются.

Свиридов, однако, начал свой допрос не с вопроса, а с обвинения и этим перепутал все карты.

— Из этого нагана вы стреляли в инспектора уголовного розыска Вишнякова возле моста на Смоленском шоссе.

— Кто вам сказал? — растерялся Тимка.

— Тот, кто с вами был вместе, — Семка Бондарь. И спрятали вы с ним этот наган в ту ночь в яре.

Тимка совсем растерялся. Откуда он мог догадаться, что его разговор с Семкой ночью мог кто-то подслушать. В яру в это время, кроме бандитов, никто не ходит. Он решил, что Семка арестован и выдал его. А его друг в это время еще лежал в больнице.

— Сыбака он, — не выдержал Тимка.

Это

было почти признанием вины. Начальник имел в запасе еще несколько убедительных фактов, чтоб окончательно сломить Тимку. Но теперь он решил дать ему какую-то надежду на смягчение вины и узнать от него то, что неизвестно было пока что уголовному розыску. Когда бандиты совершат нападение на дом Леванцевича?

— Инспектор только ранен, — сказал он. — Это ваше счастье. Если вы признаетесь во всем — вам будет лучше.

— Хорошо, я скажу…

И снова неожиданный вопрос начальника.

— Когда будут использованы поддельные ключи к кабинету доктора Леванцевича? Только точно.

— Сыбака, и это выдал…

Медсестра привела Лешку в приемный покой.

— Вот твоя одежда, переодевайся, — и сама отошла в сторону.

Лешка снял пижаму и уже хотел надеть свою одежду, как увидел, что это не его.

— Тетя Фруза, это не моя.

Лешка хорошо знал свои кортовые штаны, такую же рубашку, на которой засохли кровяные пятна, а ему принесли все новое и к тому же еще сандалии и носки, которых у Лешки вообще никогда не было.

— Твою одежду отдали родителям, а новую тебе принесли пионеры. Одевайся.

Лешка оделся. Все сидело на нем хорошо, будто с него снимали мерку перед тем, как сшить костюм. А кстати, вспомнил Лешка, ведь и снимали. Он теперь понял, почему однажды Юрка мерил, чьи ступни ног больше, а потом насколько он выше Лешки. Юрка все это сделал, тут нечего и гадать.

Сестра оглядела мальчика.

— Лешенька, какой ты красивый стал! — Она обняла мальчика и поцеловала в лоб. — Ну, иди, сынок, домой, только больше не падай с обрыва.

— Спасибо, тетя Фруза. Не буду.

— А знаешь, — понизила голос сестра, — перед тобой Семка тут переодевался. Его тоже выписали. Но выписали из одного казенного дома, а попал в другой.

— Как это?

— Арестовали его. Не знаю, что он натворил. Видно, не зря взяли. Да смотри, хоть и провинился, а ждали, пока вылечится.

На крыльце больницы к Лешке кто-то подбежал сзади и закрыл руками Лешкины глаза.

— Ну конечно, Юрка, — сказал Лешка.

В ответ послышался сдержанный смех. Лешка догадался: Тамара. Только как-то стыдно было назвать ее имя. А вдруг ошибся? Будет неприятно.

— Не отгадал, — засмеялась Тамара и отпустила руки.

С ней был и Юра. Оба они радостно поздравили Лешку с выздоровлением.

— А моего папу вчера мама тоже привезла из больницы. Дома лежит, — сообщил Юра. На Юрином лице рубец — след Листратовых ногтей. — А наган исчез. Сколько потом искали уже все вместе. И Листрат с нами искал, почувствовал, видно, свою вину, или самому интересно было, куда делся наган. Как сквозь землю провалился! — удивлялся Юрка.