Выстрелы с той стороны
Шрифт:
5
Мы остались на ночь в леске неподалеку от деревни. От моря нас отделяло всего километра полтора, а лесок был удобный - совершенно непроходимый, во всяком случае, лошадь здесь застрянет в любом случае. И в смысле маскировки место было идеальное. Виктор Иваныч, как обычно, с вечера натянул шерстяные носки. Берег здоровье когда тебе за пятьдесят, наверное, это становится существенным. Теперь у него ноги не влезали в ботинки, и в случае чего быстро встать и бежать он никак не сможет. Юра неодобрительно покосился на ноги нашего шефа, но ничего не сказал...
Да впрочем, сегодня это не так уж существенно. Мы здесь очень удачно замаскированы, и вряд ли сегодня адванты достанут нас... разве только их собаки почуют. У них и собаки ведь есть. Но в густой, глухой лес они не сунутся - здесь их свет действует очень ограниченно, тень деревьев его гасит. Мы легли на брезенте, все четверо, Валерия каким-то образом опять оказалась рядом с Юриком... точнее, между Юриком и мной, и я чувствовал, что она очень активно к Юрику пытается прижаться. Для тепла, разумеется. Интересно, Юра действительно не знает и не понимает, что Лерка влюблена в него по уши? Ведь наверняка она и в поход этот выпросилась у лейтенанта Машкова не случайно... Вообще-то странно, что девчонку послали. У нас в армии были женщины, но мало. Хотя Лерка - мастер спорта международного класса по гимнастике, даже в Союзную сборную как-то входила. И стреляет она отлично, и вообще - бедовая голова. Но все равно... задание очень ответственное, опасное, иначе, как интригами, и не объяснишь. Меня вот тоже почему взяли... странно. Я долго ломал над этим голову, но Юрик потом сам признался, что это он выбрал меня. Почему? Кто знает? Конечно, мы в каком-то смысле приятели, он у нас в гостях бывал каждый день. Но ведь из нашей общаги он мог бы взять кого-то понадежнее, Артема того же или Макса. Хотя, с другой стороны - а может, ему лучше, чтобы кто-то послушный был, кому приказать можно... Артем ведь друг, тут все не так просто. А теперь все идеально. Я молчу и выполняю указания, да и понятно - ну кто я, а кто Юра? Лерка вообще готова в огонь и в воду по первому Юриному слову. Только Виктор Иваныч выбивается из общей колеи... два раза, когда с адвантами встречались, мы из-за него чуть не погорели. Мне пришлось его чуть ли не на закорках тащить. Но пронесло, слава Богу, никого не задело... Даже подумать страшно. Такой путь позади. Столько преодолели всего, пережили - хоть целую книгу пиши. Мне кажется, я за этот путь старше на несколько лет стал. И вот ведь, дошли... Дошли! Деревня - вот она... завтра Виктор Иваныч с Юрой пойдут на переговоры. Очень важные переговоры. Неужели же каждый раз, когда ребята за рыбой ходят сюда, такое переживать приходится? Артем уже три раза ходил... Как же мы в наступление пойдем? Как против такой силищи - с автоматами... Нас больше, конечно. И в этот раз мы всех сможем вооружить. Но разве тут в количестве дело...
Наутро пожевали сухарей с водой, и Юра с Виктор Иванычем начали собираться. Собственно, какие там сборы... закинули мешки за плечи и пошли. Условились, что ждать мы их будем до ночи, если стемнеет, а они не вернутся - идем в поселок их искать. Вернее, я иду, а Лерка остается. Надо, чтобы хоть один из нас четверых вернулся, и желательно, с результатом. Вся надежда, конечно, на Виктора Иваныча. Его бы не отправили иначе в такую экспедицию. Но разговор со старейшиной Скиром должен вести человек пожилой, солидный, член Совета. Вообще-то рыбаки нас не любят... Мы остались с Леркой одни в лесу. Она села с независимым видом на брезент, достала из мешка вязанье... женщины в Ладиорти все время что-нибудь то шьют, то вяжут. Лерка за время пути уже второй шерстяной носок заканчивает. Я лег, закинув руки за голову. На удивление тепло сегодня... как
– равнодушно спросила она. Я понял, что полного взаимопонимания у нас с Леркой не будет никогда. - А кого ты любишь?
– спросил я и, не удержавшись, добавил, - Если не считать Юрика... - Дурак ты, - обиделась Лерка. После этого разговаривать стало как-то скучно... Я поднялся и сказал: - Пойду прогуляюсь... Целый день еще тут торчать. Действительно, дурак, думал я, продираясь сквозь кусты. Не мог на какие-нибудь нейтральные темы поговорить. Вообще не умею говорить с девушками. Как-то скованно с ними себя чувствую. А нам ведь действительно - целый день торчать здесь вдвоем. Впрочем, скоро я забыл о Лерке. Спустился в овражек, где протекал маленький ручеек. Понаблюдал за текущей водой... кидал в воду веточки и следил за тем, как они преодолевают пороги и исчезают вдали... может, еще до моря доберутся. Трогал руками мох и удивлялся - какой он мягкий, нежный. Смотрел, как снуют жучки по прелым листьям... хоть какие-то насекомые здесь все же есть. Как покачиваются древесные голые ветви на фоне серых туч. Вот удивительно... насколько острее я стал воспринимать все. Такой термин есть - сенсорное голодание. Это у нас здесь... действительно, книг - очень мало, рожи все уже знакомые и надоели, телевизора, радио, кассет, кино - ничего нет. Женщины там театр какой-то организовали, но он сейчас не работает, все заняты сильно на прииске. Вот и воспринимается все очень остро изголодавшимися нервами. Какая-нибудь простая песня так может потрясти, аж до слез. И природу вокруг замечаешь... жаль только, что в Ладиорти всегда все серо. И память - такая острая становится. У Митяева такая песня есть - "знаешь ли ты, как память в эти часы остра?" Восстанавливаешь в памяти лица знакомых, родных - они как живые. А особенно хорошо синее небо вспоминать. Я так хорошо этот цвет помню, эту cияющую синеву... как же я устал без нее. Без солнца. Как я солнце люблю - рассветное, огромное, алое золото, и полуденное, маленькое и злое, как каррос... только без солнышка жизни нет. Какая это странная вещь свет - без него жить нельзя, но он может и жечь, и убивать. Ведь и мы люди, и мы все любим свет, и жить без него не можем. Ведь не живем же мы в темноте...
День перевалил за середину. Мы с Лерой перекусили сухарями. Она уже не дулась на меня, но и разговаривать как-то не желала. Я снова отправился погулять в лес.
На этот раз я пошел в сторону, противоположную деревне. Здесь было что-то вроде тропинки, полузаросшей, вьющейся между зарослями. Я бодро шел по ней, и вскоре заметил просвет впереди... Неужели здесь роща уже кончается? А может быть, это только большая поляна... Нет, лес кончался здесь. И едва я вышел за последние деревья - как тут же увидел адванта. Я машинально застыл - может, не заметит... но адвант заметил меня, соскочил с коня и знакомым жестом вздернул правую руку, надевая каррос. Я скинул с плеча автомат, и почти не целясь, дал очередь, но каррос уже зажегся. Я медленно отступил к лесу. Адвант шагнул за мной. Слава Богу, он только один... и собаки, вроде бы, при нем не было - они посылают собак за помощью. Лошадь адванта паслась в отдалении. Я стал медленно отступать. Ну иди же, уходи... я дал еще одну очередь. За мной лес. Ведь в лесу тебе воевать неудобно. Неужели же так хочется меня уничтожить? Ведь я все равно сейчас скроюсь... Я уже был под прикрытием древесных ветвей. Но адвант - вот упорный попался все шел за мной. Световая граница, не очень яркая при дневном освещении, но все же заметная - неуклонно надвигалась на меня. Свет у этого адванта был нежно-лимонный. Я выстрелил еще раз. И сзади меня послышалась вторая очередь... Лера встала рядом со мной. - Нарвался?
– спросила она. - Иди уж, - огрызнулся я, - Да он тут один, ничего... - Тебе и одного хватит... Мы теперь вдвоем пятились в глубь леса. Здесь вилась тропиночка, и это позволяло адванту наступать на нас. Но по сторонам тропинки вились такие заросли, что в них и не спрячешься... В них хотя бы проникнуть надо. Конечно, жить захочешь - везде пролезешь. Но ведь и в лесу каррос действует. Луч его сузился, будто заострился и сконцентрировался... он теперь меньше, но жжет, наверное, еще сильнее. - Слушай, Коля, хватит отходить, - сказала вдруг Лерка, - давай постоим, подождем. Он не будет наступать, если стрелять время от времени. И видишь, он уже выдыхается... они же не безгранично могут каррос держать. На это силы нужны... - Ну и что? - Ну ничего. Упадет, а мы его в плен возьмем. Я за последнее время усвоил в основном тактику - увидев каррос, немедленно отходить и прятаться как можно дальше. Но в общем, Лерка была права - отчего бы и не попробовать. Нападение - лучший способ защиты. Мы остановились и дали по очереди в сторону адванта. Они наступают только тогда, когда сильны. Когда ощущают себя сильными. Наверное, они просто не знают, как мы панически боимся их карросов... может, они тоже нас побаиваются... Вот сейчас этот адвант, может, думает, что не устоит, что не хватит его колдовской силы против нас двоих. Я вгляделся в вершину светового конуса... Господи, так это же девчонка! Такая же, как мы, может, постарше... тоже симпатичная, русые волосы зачесаны назад, собраны в хвост. Что меня всегда удивляет - это до чего адванты на людей похожи... Стоит бледная уже совсем... или так кажется в призрачном свете карроса? Глаза большие, темные. Стоит и не двигается... А страшно вот так стоять. Ведь стоит ей сделать два шага вперед, два быстрых шага - и мы окажемся в обжигающем свете, мы не успеем отскочить. Неужели она этого не понимает? Ей так легко победить нас. Неужели ее сил не хватит на то, чтобы эти два шага сделать? Мне кажется, мне бы дали сейчас такой каррос, так я бы разнес весь их Замок в одиночку... всех бы раскидал, только бы дорогу на Землю пробить. А у нее - сил не хватает... сил, или смелости, или сознания своей правоты, или сознания силы? Не знаю, чего ей не хватает. Я снова дал очередь - пули завязли в свете карроса, как в молоке. Надежный щит... Иногда, только, говорят, дает сбои. Но все равно - чтобы кого-то из адвантов убили - никогда не слышал. Их можно только ранить. Девчонка поменяла правую руку на левую... устала все-таки. Вообще как это они стоят часами с поднятой рукой. Ведь нормальный человек так долго руку держать не может. Тоже магия, или тренируются... Девчонка пошатнулась, Лерка за моей спиной быстро отпрыгнула назад, я не успел, но сердце у меня быстро скатилось в пятки. Но девушка-адвант осталась на месте. Это она от слабости шатается, подумал я, и мне даже стало ее жалко... но что жалеть - не мы ведь напали. Кто же ее просил... А может быть, подумал я, ей казалось, что мы напали? Она ехала, увидела меня и решила, что я на нее нападаю... слезла с коня, почему-то они верхом не воюют. Зажгла каррос - для защиты. Ей кажется, что для защиты. Тем более, я действительно первым пальнул. А может, она увидела, что я один, и подумала - легкая добыча. Не знала, что нас двое... и вот теперь жалеет. Крикнуть бы ей - уходи, мы не тронем. Но за моей спиной стояла Лерка, и глаза ее сверкали. И она права - действительно, а почему не тронем? Теперь, когда уже победа близко, когда мы действительно можем ее убить... может, редчайший случай такой сам в руки идет. Ну и что, что это девушка?
– спросил я себя. Чем она лучше остальных? Магией мужчины и женщины пользуются одинаково хорошо. Может быть, это она обожгла мне спину... может быть, она убила Алешку. Обожгла Рашида. Кто знает, сколько жизней, и сколько человеческой боли у нее на совести. Она же адвант... Она одна из тех, кто не пускает нас домой... чем меньше их будет, тем лучше. Сколько мы так стоим уже? Час, два? Уже смеркается... скоро должны появиться Юра с Виктор Иванычем... а может, они уже пришли. Зря, наверное, мы связались...
– Может, лучше уйдем, - предложил я тихо Лерке, - наши скоро вернутся... Она не успела ответить... свет карроса внезапно погас и девушка-адвант упала лицом вниз. Тотчас мы бросились к ней. Лерка схватила выпавший из руки каррос, сунула себе в карман. Я поднял девушку - она потеряла сознание. - Ага, тяжело каррос-то держать, - сказала Лерка, - Давай ее свяжем на всякий случай. - Сними у меня ремень с брюк, - предложил я, оглядевшись в поисках чего-нибудь подходящего. Брюки мои и так хорошо держались. Лерка вытянула ремень, и я связал девушке-адванту руки сзади тройным узлом. Потом взвалил ее на плечи и понес к нашей стоянке. Юры и Виктора Иваныча еще не было. Я свалил пленницу на брезент. Оказывается, за это время она пришла в себя и теперь смотрела на нас круглыми от ужаса темными глазами. А что теперь с ней делать-то, вдруг подумал я и понял, что совершенно этого не представляю. Тащить ее с собой? Через все Побережье, через горы? Невозможно. Убить? Но как? Вот так просто взять автомат и... ну не вязалось это у меня в голове никак - ведь самая обыкновенная девчонка, симпатичная, и не такая уж плохая на вид. Даже лицо такое одухотворенное. Да и потом - раз уж мы ее взяли в плен, надо хоть спросить о чем-то... о чем? Ведь никогда адванты с нами не разговаривали, а вот теперь - придется. - Ну что?
– спросил я, - Тяжело каррос держать? - Бывает, - ответила девушка сдавленным голосом. Видно было, как ей страшно. И как она пытается подавить этот страх. Еще бы - это тебе не светом давить. Тут у тебя никакого оружия, никакой магии, и ты во власти людей, которые имеют полное право тебя ненавидеть. - Как тебя зовут?
– спросил я. - Нина. - А меня Николай. Ее Лера. - Удивительно, - Нина перевела взгляд темных больших глаз на Леру, - Я никогда не видела женщин среди ваших... я думала, у вас нет женщин. - Да нет, встречаются иногда. Лерка отошла в сторону, предоставив мне инициативу беседы... видно тоже не знала, что же теперь делать. Это у меня собака так. Она любит за кошками гоняться - страсть. Однажды она кошку догнала... а что с ней дальше делать - не знает. Так она сделала вид, что вовсе не за кошкой бежала, а так, по своим делам, и пролетела мимо. - Слушай, Нина, - сказал я, - Нам никогда с вашими не приходится разговаривать... а вопросов много. Вы ведь с Земли тоже? - Да. Мы приходим с Земли, - похоже, страх Нины начинал проходить. - А почему вы нас не пускаете на Землю? - Но вам нельзя на Землю... вы темные. Вы такое на Земле устроите... - Но ведь мы жили там, и ничего. Да и какие мы темные? Мы самые обыкновенные. Мы же тоже пришли с Земли, как и вы. - Разве вы с Земли?
– Нина подняла брови, - Вы же с Шести Островов... Я удивился. - Вы что, совсем не знаете мира, в котором живете? С Шести Островов приходят корабли торговцев, это да. Там у них другое государство, развитое. А мы-то сами с Земли... мы случайно все сюда попали. Мы обыкновенные люди, понимаешь? Я вот студент, она тоже. Мы сюда просто проваливаемся, а обратного хода нет. А вы знаете обратный ход и нас не выпускаете... Девчонка, похоже, совершенно успокоилась. - Все равно, - сказала она, - Пусть даже вы приходите с Земли... Я вообще-то тоже так думала. Посмотришь, у вас лица такие - русские, обыкновенные. Но вы темные... Как вы живете? У вас анархия, каждый делает, что хочет... - Неправда. Откуда ты знаешь? У нас все очень строго. - Значит, у вас тоталитарный режим, обязаловка. - А у вас что, в Замке? - У нас все основано на любви, - заявила Нина, - мы любим Королеву, и поэтому подчиняемся ей. - А мы любим наших родителей, наши семьи, - сказал я, - Родных, кто остался на Земле. И мы хотим туда. Если вам здесь нравится с Королевой - живите на здоровье, кто мешает. А нас отпустите. - Но вы темные... - Да почему мы темные? - Ну подумай сам. Вы пьете, у вас свободный секс, драки, ругательства как норма языка, вы убиваете, воруете, вы нарушаете все заповеди... - Мы ведем себя как все люди, - сказал я, - не лучше, и не хуже. Я, например, не пью и еще никого не убил в жизни. Люди все разные... есть хорошие, есть плохие. Так и мы. Если вы нас выпустите, на Земле ничего не изменится. Мы такие же, как и все люди. Неужели вы другие? - Да, - сказала девчонка, - у нас совсем другие отношения. Мы любим друг друга. Мы любим всех людей. - Если вы любите всех людей, то почему не любите нас? - А почему ты думаешь, что мы вас не любим?
– удивилась Нина, - Мы и вас любим. - Почему тогда вы убиваете нас своим светом? Или ты не знаешь, что свет карроса убивает? - Знаю... но это убивает не свет, а ваша собственная тьма. - Это новости, - удивился я. - Поэтому я и говорю, что вы темные, - продолжала Нина, - каррос является лучшим доказательством. Человек может и не пить, не курить, быть святошей - а внутри абсолютно темным. Каррос проверяет всех. Если человек темный, свет карроса не сможет пройти через него. Ведь это божественный свет, и если в человеке много тьмы, каррос не поддержит свет Бога, а в луче чужого карроса эта тьма активизируется и причиняет боль.. чем больше боли, тем более темный человек. А светлый, чистый человек в луче карроса ничего не ощущает, он прозрачен для этих лучей. А вы все не выносите света... мы же стоим в свете лучей друг друга, и с нами ничего не происходит.
– Это все теории, - Лерка подошла ближе, - Кто тебе это сказал? - Мой учитель...
– Нина перевела взгляд на нее, - А ему - Королева. - Так вам Королева все, что угодно, может наплести, а вы поверите. Конечно, как же не поверить, вы же ее любите... Лерка выхватила из кармана каррос. - А вот сейчас мы посмотрим, какая я темная... Она надела каррос на руку. Всего-то навсего - ограненное яйцо горного хрусталя на системе ремешков. Нина молча и с любопытством наблюдала за ней... она, похоже, была убеждена, что ничего не произойдет. Лерка подняла руку так, как это делали адванты... и на поляну хлынул свет! Не лимонно-желтый, как был у Нины, а голубоватый... Яркий, чистый и сильный поток. - Ух ты, это здорово!
– крикнула Лерка. И вдруг повернулась к Нине и направила луч на нее. Луч оказал обычное действие. Нина вжалась в землю, секунд пять она сдерживала крик, но потом завизжала... Лерка не убирала свет, губы ее были плотно сжаты. Слушать этот вопль было невыносимо. Я подошел сзади и ударил Лерку по руке. Каррос соскользнул с ее ладони. - Отстань от нее, - велел я, - Ты же видишь, она дура круглая... они просто ничего не понимают. Потом я подошел к Нине. Она возилась на брезенте, всхлипывая. Куда-то делась вся ее уверенность... Лицо пошло красными пятнами, насколько можно было различить в сумерках, в глазах застыла боль. - Вот это самое мы и испытываем, - сказал я тихо, - Понимаешь? Я был под карросом, Лерка тоже. - Но я не знала, - простонала Нина, - это... странно. Получается, что каждый... каждый может держать каррос... И этот свет... - Этот свет - твой собственный свет. Твоя правда и твоя чистота. У меня своя правда. У Лерки своя. Я могу обжечь тебя своей правдой... Только я не хотел этого делать. Потому что люди все одинаковы... нет темных, и нет светлых. И никто не может судить другого. И закрывать дорогу домой - тоже нельзя. Ты понимаешь это? Может быть, она и не выживет, подумал я. Надо было раньше Лерку остановить. Я медлил... мне, наверное, тоже захотелось, чтобы она почувствовала, что делала с другими. - Я не знала, - Нина говорила совсем тихо. Я понимал, как ей больно сейчас, и удивлялся ее выдержке - как она еще может говорить более-менее спокойно, Может, я не права... не знаю. Я жила на Земле, как все. Была студенткой... но мне хотелось чего-то необыкновенного, иного... любви, дружбы, настоящей жизни. Настоящих, чистых и сильных людей. И я встретила их... мне показалось, что встретила. Они такие... они чистые и сильные. Талантливые. Добрые. Они не такие, как все. Они не способны убивать, мучить, предавать. И они привели меня сюда и сказали, что подчиняются Королеве... и она - такая же, прекрасная, и внешне прекрасная, и внутренне. Ее невозможно не любить. Ее все любят. Каждое слово, которое она произносит - как награда. Разве же это не счастье, не единственное счастье в жизни - защищать такую Королеву. Мне сказали, что Королеве и Замку угрожает опасность... что вы, теппелы, хотите захватить Замок, убить Королеву и открыть дорогу на Землю. Потому что тогда для вас откроется дорога. Королева держит ее замкнутой. И на Землю вы будете нести тьму... потом мне показали каррос. Я не знала... я не понимала, что это так. Я не думала, что вы тоже можете держать каррос. Я даже не знала, что вы с Земли... получается, что нам лгали? Но кто, зачем? Зачем Королева станет нам врать? Для чего ей все это нужно? Или не ей? Кому-то еще? Я не понимаю... я никогда не понимала, почему нам не дают подробных объяснений о вас - кто вы такие, чего хотите. Темные, и все... неужели все так просто, и вы просто хотите вернуться домой? Господи, я не думала, что это так больно... - Но ведь ты видела, как люди
– она говорила все тише. - И значит, мы темные?
– спросила Лерка. - Конечно, вы темные... моя боль говорит мне об этом. - А о чем говорит наша боль?
– ехидно спросила Лерка. Нина не отвечала. - Оставь ее в покое, - сказал я, - Ты что не знаешь, ей не до того сейчас... и ты видишь - они ничего не видят, кроме Королевы... Королева - или весь остальной мир, все люди. Перед любовью к Королеве отступают все аргументы. - Королева - или Бог, - добавила Лерка. Я с удивлением посмотрел на нее. При чем тут вообще Бог? Сзади хрустнули ветки. Мы обернулись разом. Юра подошел к нам. - А где Виктор Иваныч?
– поинтересовалась Лерка. Юра махнул рукой. - Он ждет на окраине поселка. Мы договорились, что я заберу вас, и двинемся оттуда другой дорогой.. а это что? - Ну как, вы успешно поговорили?
– спросил я. - Успешно... пошли, по дороге расскажу. - А мы, вот видишь, взяли в плен адванта... Юра подошел к Нине, замершей на брезенте и не замечающей уже ничего вокруг боль, видимо, была слишком сильной. - Ага, - медленно сказал он, - Это, конечно, любопытно. - И каррос, - добавила Лерка, протянув ему магическое оружие, - Посмотри, я тоже умею... Она вытянула руку вперед, и свет упал на темную поляну. На этот раз Лерка не стала мучить Нину. - Дай сюда, - сказал Юра. Лерка отдала ему каррос. Юра разглядел его, потом размахнулся и зашвырнул глубоко в лес. - Не надо эту гадость, - сказал он, повернулся к Нине. - Да, интересно было бы побеседовать... - Мы уже поговорили, - сообщила Лерка. - Но все равно некогда, - резюмировал Юра. Он снял с плеча автомат. Я понял, что сейчас произойдет, непроизвольно стиснул зубы... Нина, кажется, ничего не замечала, погруженная в страдание... Юра прицелился, раздалась короткая очередь.
– Помогите, - Юра поднял убитую, я негнущимися руками поддержал тело, мы сбросили его с брезента. Мое сердце колотилось гулко и быстро, как от пережитого кошмара. - Пошли, - велел Юра. - Может, закопать, - предложила вдруг Лерка. - Свои найдут, закопают... Собирайтесь, быстро!
– рявкнул Юра.
Через пять минут я уже спешил вслед за ним - мы шли по периметру поля к деревне. От быстрой ходьбы я немного успокоился. Я не мог разобраться в своих чувствах... почему все так сложно в жизни? Я понимал Юру, но мне было жалко и Нину... сам я не смог бы расстрелять девушку-адванта. В конце концов я бросил об этом думать. Виктор Иванович ждал нас у крайних домов, в кустарнике. Рядом к веткам были привязаны четыре низкорослых здешних лошадки. - Видите, каковы результаты переговоров, - похвастался Юра, - теперь с ветерком поедем... Все лошади были оседланы. Все это прекрасно, конечно, но ведь я никогда не ездил верхом. Юра стал навьючивать рюкзаки на лошадей. - По коням, - скомандовал он. Я подошел, неуклюже засунул ногу в стремя, вторую перекинул через седло. Кажется, сел... - Поедем потихоньку, - Юра оглянулся на нас, - Ну, тронули.
6
Мы ехали шагом, но к утру мне казалось, что сидеть уже не на чем... стерто было абсолютно все. Ночь прошла почти спокойно, ознаменовавшись лишь одним появлением адвантов, но мы быстро перешли на галоп и удрали от них. Эх, были бы у нас лошади постоянно... Насколько жизнь бы упростилась. К утру мы нашли подходящую ложбинку, заросшую лесом... Коням спутали ноги и пустили попастись. Сами уселись, расстелив брезент, завтракать. Меню было роскошное - испеченный только вчера черный хлеб, яйца вкрутую, сметана... деликатесы, что ни говори. Все-таки, положение разведчика имеет и свои преимущества. - Последний раз такие вещи я ел на Земле, - сказал я с набитым ртом. Юра посмотрел на меня. - Так рассказывайте... о чем вы беседовали с этой девицей? Лерка начала близко к тексту передавать содержание нашей беседы. Юра с Виктором Иванычем переглядывались то и дело. Выслушав все, Виктор Иванович сказал: - Да... это совпадает и с тем, что слышали мы. Значит, адванты действительно считают себя белыми магами, искренне думают, что они имеют право изменять окружающий мир... - Вот именно. Они вообще ничего не знают, не понимают. Даже не знают, что мы с Земли. - Я говорил со Скиром... дело в том, что в молодости он сам был адвантом. Слухи подтвердились. Он был адвантом, а потом ушел и до сих пор использует магию - он ведь вроде шамана в деревне. - Расскажите, пожалуйста, - попросил я, - Ведь нам нужно знать... на случай, если только один из нас всех доберется. И Виктор Иванович начал рассказ.
Скир сначала отнесся к ним недоверчиво. В деревне не любили ни теппелов, ни адвантов. По разным причинам: теппелы (в основном, из анархических деревень, но даже и из Граничного, в неурожайные времена) ходили в деревню подворовывать продовольствие. Это случалось редко, но этого было уже достаточно, чтобы к теппелам относились с опаской. Адвантов же деревенские просто боялись. Нет, адванты не пробовали на них свое оружие. Чего не было, того не было. Но ведь все равно это страшно, мало ли что... Скир рассказал, что страх этот не был беспочвенным. Он знал этот Замок и Королеву уже лет сорок... оказывается, раньше здесь, на Побережье, было три деревни. И за горной цепью - несколько, те, что сейчас опустели. Происходило это так. В деревню приходили адванты. Их побаивались, им не доверяли, но они не применяли оружия, не трогали деревенских. Они действовали испытанными методами добром и любовью. Строили свою больницу, свою школу. Лекарства у них были и вправду неплохие, лучше, чем примитивные лекарства рыбаков. В школе они обучали всех детей, причем бесплатно. Но образовывали их них группы "светлячков", как они их называли, отбирая их по какому-то непонятному принципу... еще говорили, "этически одаренные дети". И этих детей уже обучали особо, так что к концу школы они становились магами. Даже не то, чтобы они владели какими-то особыми силами, заклинаниями... адванты и сами ничем, кроме карросов, не владели. Но вот сознание своей особенности, отличности от односельчан и от обычных, "этически неодаренных" детей, у этих ребят было. Они уже не могли участвовать в обычной жизни села, в обычной крестьянской работе. Рано или поздно они уходили в Замок и поселялись там. Но и другие, обычные дети, бывали заражены странными идеями адвантов. Они переставали обращать внимание на родителей, не хотели больше работать в поле или ходить в море за рыбой - зачем, ведь они умели читать, писать, рисовать, играть на музыкальных инструментах, и все эти способности требовали применения... и не находили его в грубой жизни села. Кто-то уплывал с торговцами искать счастье в дальних краях. Кто-то пытался организовать общины по примеру общины Замка... и всегда это кончалось крахом - поля приходили в запустение, земля переставала родить. Крестьяне пытались не пускать своих детей в школу. Но под молчаливым влиянием адвантов это становилось уже преступлением - им самим было стыдно закрывать детям путь к знаниям... все понятия в деревне переворачивались с ног на голову. Те, кто пытался жить по идеям адвантов - всеобщей любви - очень быстро срывались с этой любви на ненависть и обиды. Так происходило всегда. И деревни пустели... кто-то еще спасался бегством на Восток. Кто-то умирал или убивал друг друга. - Мы спрашивали Скира, почему так происходит... зачем Королеве нужна вся эта война? Если она знает, что мы пришли с Земли, почему она врет своим слугам, что мы темные жители Шести Островов... - И почему же? - А она не врет, сказал Скир. Она сама совершенно искренне считает, что мы темные... даже если мы пришли с Земли, мы - темные. Возможно, она сумасшедшая. Возможно, она общается с каким-то невидимым существом, которое сообщает ей эту информацию. Нельзя искать логику в действиях адвантов и их Королевы. В них нет житейского разума, понимания, логики, даже простой доброты нет. Они убеждены, что борются с тьмой - и что мы тьма. Королева изрекает истины, которые не требуют доказательств, потому что проходят через сердце. А кто знает, что пройдет через ее сердце в следующий раз? Какую информацию она получит, чему будет слепо верить? По сути - чему угодно. Ничто не может остановить человека, ослепленного любовью... ни чужое страдание, ни, тем более, свое собственное, ни смерть, ни слезинка ребенка, ни мучения близких людей, ни гибель целой страны... а объектом любви может стать все, что угодно, и никогда ты не разглядишь в объекте своей любви простой фарфоровой куклы. Твоя любовь раскрасит и оживит эту куклу так, что ты никогда не поверишь в ее несуществование. Мы спросили Скира, на что же надеется он. Ведь адванты уже давно пришли в его поселок, разрушают его. Его поселок ждет та же судьба, что и все остальные. - И что он ответил? Он ответил, что идти ему некуда, и что он надеется только на Милость Божью. А вот и самое главное. Королева магическим ключом замкнула ход на Землю. Пространство здесь как бы "дырявое", с Земли можно соскользнуть в Ладиорти, но подняться отсюда - только по специальной лестнице. Когда адванты проходят на Землю, они обращаются к Королеве и мысленно произносят заклинание. Один из путей заключается в том, чтобы выяснить это заклинание. Он абсолютно ненадежен. Можно каким-то образом захватить адванта и узнать у него заклинание, хотя бы под пыткой. Но так смогут пройти на Землю немногие, и Королева замкнет выход другими словами. Убить саму Королеву? Но раскроет ли это выход - вопрос... может быть, наоборот - некому будет раскрыть его. Может быть, это замкнет выход навсегда. Скир не знал этого. Захватить Замок? В любом случае надо попытаться это сделать. Это ослабит Королеву, лишит ее силы... Но беда в том, что открыть выход может только Королева. Даже никто из адвантов этого сделать не может. И сделать это можно только добровольно... то есть можно заставить, наверное, Королеву, это сделать. Хотя Скир с трудом представляет как. Ведь если Королева верит во что-то... например, в то, что нас нельзя пускать на Землю... она будет держаться за свою идею до конца. Она умрет, даже мучительной смертью, но нас не пропустит. Может быть, удастся ей объяснить, что мы - простые люди с Земли... но тоже сомнительно. Она не реагирует на слова, на логику, на аргументы. Ее ведет нечто большее. И это нечто явно не хочет, чтобы мы вернулись на Землю. - Так что же получается, вообще нет смысла штурмовать Замок?
– воскликнул я. - Смысл есть, - ответил Юра, подумав, но какой смысл - так и не объяснил. Вместо этого сказал после некоторой паузы. - Ну как мы можем сейчас отказаться от штурма? Люди так ждали, так надеялись на это наступление... Все готовились, добывали золото. Сейчас уже караван готовят... все духом воспряли. И вдруг мы придем и скажем - остаемся на месте, на Землю все равно не попасть. - Но зачем же идти в наступление, если мы не попадем на Землю?
– тихо спросила Лерка, - Тогда вообще никакого смысла нет... и жить смысла нет. Я, в общем, был согласен с ней. Слова Скира просто убили меня... если все адванты - такие фанатики, как Нина. А Королева - главный фанатик... Нину, может. еще удалось бы убедить. Ее ведь обманули, но она все же человек, остался же у нее человеческий здравый смысл. Побывала бы она у нас в поселке, увидела, что мы - нормальные люди, и согласилась бы с нами. Но Королева - она же, видимо, все знает и понимает, но из каких-то непонятных нечеловеческих соображений поступает вот так... и разве мы можем победить эти ее соображения? Никогда не удастся ее ни переубедить, ни сломить ее сопротивление. Только убить - но тогда путь на Землю вообще замкнется навсегда. - Скир хотел, чтобы мы в любом случае пошли в наступление, - сказал вдруг Виктор Иванович, - Он надеется на нас. Он говорит, это единственная возможность... Виктор Иванович помолчал. - И в любом случае, - закончил он уже тише, - если уж нам навсегда придется оставаться в Ладиорти, жить здесь... надо очистить землю от них. Мы не можем жить рядом с ними, они нам не дадут. Он замолчал. Я закончил мысленно - но говорить все это людям нельзя... иначе они просто не пойдут в наступление, потеряв надежду вернуться домой.
Мы поговорили еще немного и стали укладываться спать.
В субботу вечером всех наших четверых лошадок запрягли в повозку, и караван ушел вдоль горной цепи к морю. Мы с Женькой стояли и смотрели вслед уходящим. - Теперь уже скоро... Мы переглянулись. - Все, что угодно, - сказал Женька, - только бы солнце увидеть. Увидеть - и можно помирать. Мы двинулись назад, к Граничному. Опять начал моросить мелкий дождь. Я уже, кажется, привык, что голова постоянно мокрая, и в ботинках хлюпает... эти ботинки - мучение сплошное. Разъехались по швам: они же не рассчитаны на то, чтобы лазить в них по горам, ходить в походы, носить с раннего утра до позднего вечера. Но и выкинуть жалко... перейти на опорки или лапти, в которых большинство тут ходит. Последние мои земные ботиночки. Куртку я давно уже сбросил - холодновата. Ношу теперь местную "штормовку" слой пуха и овечьей шерсти, зашитый в холст, а поверх - непромокаемый брезент (его в достаточном количестве давно уже закупили у торговцев). Точно такие же штаны. В результате я стал такой же серо-черной вороной, как и все в Граничном. Удобная одежда... вот с обувью только проблемы - ничего лучше лаптей не изобрели. Был бы снег - можно было бы шить унты, но снега в Ладиорти не бывает. - Я пойду, ладно?
– Женька виновато смотрел на меня. В последнее время у него завелся дружок - "проявился" парень, живущий в том же городке, что и Женька. Он что, считает, что я ревную? - Иди ради Бога... Женька свернул в переулок. Я шел теперь мимо лазарета... и вдруг мне захотелось увидеть Катю. Просто жутко захотелось. Такой она человек. На нее только посмотришь - и жить хочется. И еще мне хотелось ей рассказать про Нину... я вспоминаю ее последнее время, и меня мучает то, что я даже не видел ее смерти. Я не смог даже посмотреть на это. Да, я понимаю, что это было правильно. Но мне почему-то стало ее так жалко... может быть, не надо было знакомиться. Теперь такое ощущение, что убили мою знакомую девчонку, пусть дуру, пусть она враг, но... Нет, не буду я Кате рассказывать. Зачем ее загружать? Что у нее, больных мало?
Я открыл дверь лазарета. В первой палате лежали и стонали двое пораженных... я прошел дальше. Больных у нас было двое - Виктор Иванович захворал все-таки после нашего похода, и семилетний Гришка опасно заболел пневмонией. Виктор Иванович спал, я не стал будить его, разумеется. Женщин больных, сколько я знал, у нас не было. Тем не менее, ширма, отделявшая женскую половину, слегка шевелилась. Как будто там был кто-то. Я остановился и громко позвал: - Катя! За ширмой заерзали. Мне стало как-то неудобно, я уже собрался выходить. Занавеска откинулась, и вышел Артем. Волосы его были встрепаны больше обычного, он застегивал верхнюю пуговицу рубашки (сохранил еще с Земли). - А, это ты... чего тебе?
– недовольно спросил он. Я на некоторое время потерял дар речи. - Я к Кате... хотел спросить, может, помочь что-нибудь. Катя вынырнула из-за занавески - как всегда, свеженькая, аккуратно причесанная, в чистом холщовом платье. И какая-то особенно сияющая. Она подошла к Артему, взяла его под руку и прильнула щекой к его плечу. - Коленька, - она будто мурлыкала, я еще не видел ее такой... довольной, что ли, - Не надо ничего. Видишь, народу мало... Спасибо. - А... ладно, - выдавил я и бросился прочь. Как неудобно... надо же было так нарваться. Уже почти дойдя до дома, я наконец навел порядок в своих мыслях и понял главное, что меня тревожит - что же будет с Катей и Артемом на Земле... У Артема жена и ребенок. У Кати, я знал, осталось двое маленьких детей. Или на Земле между ними ничего не будет? Ладно, решил я, не мое это дело. Не мне, молодому ослу, туда лезть. Меня не касается... Я открыл дверь, вошел... дома был только дядя Леня. Я молча лег на койку. Завтра воскресенье... Я стал придумывать, чем бы заняться. Выбор, честно говоря, небольшой. Все приличные книги в библиотеке прочитаны. Гулять - холодно и дождливо... наверное, опять будем сидеть дома, в карты резаться... и надоели же эти карты. - Коля, - позвал дядя Леня. Голос его подрагивал - явно хватил уже своей браги, - ты спишь? - Нет. - Коль, а ты знаешь... сегодня у моего сына день рождения. Его Олежкой звали. - А сколько ему исполнилось?
– спросил я из вежливости. - Ему... ему бы было двадцать один. А так - тринадцать... Я молчал, не понимая. - Он погиб у меня, Коля, когда ему было тринадцать лет, - сказал дядя Леня. Я снова ничего не ответил. Не представляю, что можно сказать человеку в таких случаях. - Он под КАМаз попал... Водитель молодой... желтый свет на светофоре был, мальчишка побежал, а тот хотел быстрее проскочить. Не заметил. Это все на моих глазах было, я сзади шел. - Водителя посадили?
– спросил я. - Не...
– дядя Леня махнул рукой, - я матери говорю... вот ему, считай, двадцать. Олежке бы через семь лет тоже двадцать было. Будем ему жизнь ломать? Ну и сказал, что Олежка был виноват, на красный побежал. - У вас ведь еще дети есть, - сказал я. - Еще дочка... да что, Коля, ты вот молодой еще. Не поймешь. Все равно ведь больно, когда свой сын...даже если бы их десять было. - Я понимаю. - Мать-то говорила, ну и пусть сидит, так ему и надо... так убивалась, Господи, так убивалась. И я думаю... знаешь, дома так пусто стало, бессмысленно, ничего не надо. Ведь тринадцать лет парня растили, столько сил приложили. А тут - удар, и нету его... - Да, - сказал я. У меня еще никто не умирал, и я просто не знал, что говорят в подобных случаях. - А с другой стороны... вот у соседей сын, ровесник Олежки. Подрос, и покатился по наклонной дорожке. Пьет, ворует... с компанией такой связался. Уже условная судимость... Может, еще и хуже. Нет!
– перебил дядя Леня сам себя, Лучше пусть был бы плохим. Каким угодно - лишь бы только был. Странно, подумал я, почему дядя Леня раньше не говорил со мной так. И вообще о своих детях не рассказывал. Тихий такой алкоголик... мы думали, его ничего, кроме браги, давно уже и не волнует. - А дочке вашей сколько? - Дочке двадцать четыре. Уже внука родила, да я с ним и не понянчился... видишь, внуку-то уже должно быть два года. Зовут Мишкой, хороший такой парень.... вихор на макушке. Когда я исчез, ему всего месяц был. А зять у меня хирург-онколог. Дочка тоже в медицинском училась. Сейчас и не знаю... если бы я умер, им бы хоть пенсию платили, а так... не знаю прямо, что. - Ничего, мы скоро вернемся, - сказал я, глядя в потолок. Это у нас превратилось в заклинание: вернемся... вернемся. Дядя Леня замолчал. Я стал для развлечения вспоминать тексты всех песен, которые знал. Начал с Дольского... На песне "Господа офицеры" дверь открылась, просунулась голова Макса. - Эй, Коля! Не хочешь в клуб сходить? Там типа концерта намечается. А вы, дядя Леня? Дядя Леня, кряхтя, стал подниматься. Я тоже вскочил - хоть какое-то развлечение, лучше, чем ничего...