Выстрелы с той стороны
Шрифт:
В клубе (он же служил библиотекой - одна из самых больших хижин поселка) собралось уже достаточно много народа. Впереди освободили небольшое место под сцену, а дальше на расставленных поперек лавках (натащили, наверное, из всех хижин) сидели люди. Первые ряды занимали в основном женщины. Я поискал взглядом Катю - но ее не было. Конечно, с больными осталась... не бросит же она их. Артема тоже не было видно. Первыми на сцену выскочили трое девчонок, разукрашенных под ведьм, в цветастых платочках. Я их смутно знал - три подружки работали вместе в швейном цехе и вечно что-нибудь затевали, какие-то пьесы театральные ставили... Наверняка и идея концерта принадлежала им. Одну из них звали Ленка, другую Юлька, а третью я забыл как. Девчонки обнялись и громко, подвизгивая, запели а ля капелла, при этом танцуя наподобие кордебалета, песню бабок ежек из мультфильма "Летучий корабль".
Растяни меха гармошка, Эх, играй наяривай! Пой частушки, бабка ежка, Пой не разговаривай!
А дальше пошли куплеты уже про нашу жизнь, про Граничный... девчонки пели их по очереди, а остальные только подхватывали "Э-эх!", но часто окончание куплета тонуло в громовом хохоте зала...
Как иду через мостки Хрясь, от них одни куски, Оттого у нас в Граничном Ни полена, ни доски.
Приходите в швейный цех, Мы в цеху оденем всех, Как износятся наряды Так поставим вам заплаты.
И так далее - про столовую, про Евген Палыча, про лейтенанта Машкова, про старателей... Девчонкам долго хлопали. Потом последовала всеми любимая песня "Ивасей"
Буду ждать желанной встречи Я у двери начеку, Приходи ко мне под вечер, Посидим, попьем чайку.
Лучше быть сытым, чем голодным, Лучше жить в мире, чем в злобе. Лучше быть нужным, чем свободным, Это я знаю по себе.
Потом они спели еще на "бис" любимую песню швейного цеха - "Рябину" на три голоса. Голоса, надо сказать, у них прекрасные. После девочек на сцену вышел Юра. Он надел свои "земные" вещи... будучи практичным человеком, Юра носил их лишь изредка, поэтому они довольно хорошо сохранились. Юра был во всем черном черная водолазка, брюки и даже ботинки, в отличие от моих, почти новенькие. Надо мне тоже на лапти переходить для повседневной носки... Надо же, почему-то некоторым Бог ничего не дает, как мне, например, а некоторым - все: и талант, и судьбу красивую, и силу, и вот даже внешность... Юра, оказывается, вдобавок ко всему еще и красавец, черная водолазка к нему очень подходит... волосы у него тоже черные, лежат красивой волной, смуглое правильное лицо, темные сверкающие глаза. Гитара висела у него через плечо. Юра наклонил голову и стал медленно перебирать струны. И голос у него замечательный... я поискал взглядом Лерку - вот млеет, наверное. Все-таки мы немного подружились после этого похода. Да и как не подружиться... Юра пел Розенбаума своего любимого, потом еще разных других авторов. Целый час пел, и все слушали, затаив дыхание... И подпевали:
А на окне наличники, Гуляй да пой, станичники, Черны глаза в окошке том, Гуляй да пой, казачий Дон...
Юра спел довольно много песен Высоцкого, и они шли прямо-таки на "ура!" Хотя Юрин голос и не походил на оригинал - это было не хриплое карканье, а вполне приличное пение, все же, на мой взгляд, получалось неплохо.
Если друг оказался вдруг И не друг, и не враг, а так, Если сразу не разберешь, Плох он или хорош, Парня в горы тяни, рискни, Не бросай одного его, Пусть он в связке одной с тобой, Там поймешь, кто такой...
Наконец Юра выдохся, и на сцену вышел наш второй гитарист. У нас, как я уже говорил, на поселок - две гитары. Но у Юры шестиструнка, а у Бориса Михайлыча семи... После красавца Юры Борис Михайлович выглядел как-то непритязательно. На Земле, вероятно, он был обладателем солидного брюшка... здесь брюшко пообвисло, но все равно Борис Михайлович - маленький, в очках, какой-то весь кругленький и уютный - выглядел немного смешно на сцене. Он сел на подставленный табурет и стал настраивать гитару. При этом он зачем-то шевелил толстыми губами. Я смотрел на него и вспоминал, что он бросился под каррос, чтобы вытащить Алешку... Никогда не угадаешь, что у человека внутри. Впрочем, Юра вот красавец - но тоже я ни разу не видел, чтобы он струсил, чтобы бросил товарища. Жизнь - это очень сложная штука, философски подумал я и стал слушать. Борис Михайлович при своей будничной внешности был обладателем довольно неплохого голоса... баритон, что ли... или тенор, только низкий. Играл он очень хорошо, не просто аккомпанировал, но играл мелодию. Начал он со своей любимой песни "Раскинулось море широко". Песня была грустная и долгая, и все как-то пригорюнились. Потом Борис Михайлович подумал и запел:
С берез неслышен, невесом Слетает желтый лист. Старинный вальс "Осенний сон" Играет гармонист. Вздыхают, жалуясь, басы, И словно в забытьи Сидят и слушают бойцы, Товарищи мои...
Эта песня словно всколыхнула всех. Второй куплет пели уже все вместе - кто не знал слов, подвывал просто так.
... и каждый думал о своей, Припомнив ту весну, И каждый знал - дорога к ней Ведет через войну! Пусть свет и радость прежних встреч Нам светят в трудный час, А коль придется в землю лечь, Так это ж только раз... Но пусть и смерть в огне, в дыму Бойца не устрашит, И что положено кому, Пусть каждый совершит. Так что ж, друзья, коль наш черед, Да будет сталь крепка! Пусть наше сердце не замрет, Не задрожит рука. Настал черед, пришла пора, Вперед, друзья, вперед За все, чем жили мы вчера, За все, что завтра ждет!
Мы сидели, и слушали, и пели, и только подозревали, но не знали точно, что ждет нас завтра. Через несколько дней привезли оружие, и еще неделю длилась перевозка его и распределение по поселкам. Все работы в поселках прекратились, люди занимались только боевой подготовкой... теперь все учились стрелять, и женщины, и те, кто раньше не входил в армию. Автоматов хватало на всех. А потом началось "Великое переселение народов"... Мы двинулись на побережье тремя потоками. Несколько гарнизонов вышли к морю справа, перевалили горную цепь и стали двигаться по правому берегу дальше. Такая же сила направилась в левую часть побережья, и кольцо стало медленно смыкаться вокруг Замка - пока еще широкое, гигантское кольцо... Мы, гарнизон Граничного, а также женщины и дети из всех поселков, перевалили прямо через горную цепь и стали подходить к Замку сзади. Из-за "обоза" мы двигались медленнее, чем другие, но расстояние для нас было меньшим. И к тому времени, как кольцо сомкнулось, все наши силы перераспределились. Теперь наш гарнизон оказался прямо перед Воротами Замка - я впервые видел это средоточие гибели Ладиорти.... Несметные силы - все-таки, как нас много, оказывается, стояли вокруг, зажав адвантов в центре. А за нами уже располагались женщины, дети, вообще все, кто не мог воевать... но тоже хотел вернуться на Землю. Теперь адвантам приходилось туго... Они постоянно вынуждены были поддерживать цепь, не опуская карросов. Конечно, они сменяли друг друга - людей у них пока хватало. Время от времени нам удавалось кого-нибудь подстрелить, раненые стоять с карросом не могли. Но это случалось достаточно редко... И все же кольцо наше смыкалось, становилось все уже. Правда, каждый шаг вперед доставался нам с трудом. Время от времени кто-нибудь с карросом вырывался вперед... были обожженные. Но невозможно было даже сравнивать наше положение и адвантов... у нас было достаточно еды, и еще рыбаки охотно помогали нам. У них даже лица просветлели и как-то успокоились. Похоже, они поверили нам, поверили, что мы избавим их от адвантов. У нас было оружие и патроны - сколько угодно. У нас было достаточно людей, чтобы сменять уставших в цепи. И победа уже маячила перед глазами. Впервые за много лет - реальная победа...
7
Я видел их лица. Уже стемнело, но в свете карросов лица были хорошо различимы... и одинаковые белые плащи. И выражение глаз, выражение осунувшихся, бледных лиц. Адванты устали. Это заметно было и по свету карросов, световые конусы становились уже, мельче и гораздо бледнее. Даже сейчас, в ночи, граница света оставалась неяркой, как днем. Вот еще одно наше преимущество - мы можем прохаживаться вдоль границы, стоять свободно, лишь время от времени постреливая... А они вынуждены стоять неподвижно, разве что руки менять можно. Иногда адванты сменяли друг друга - в цепь вставали свежие, отдохнувшие... тогда наша цепь слегка подавалась назад новый каррос доставал дальше. Артем достал фляжку и напился воды. - Дай мне тоже, - попросил я. Он протянул мне фляжку. (глиняный неуклюжий кувшин с узким горлышком, на шнурках...) Все-таки дикое, зловещее зрелище... был бы я художником, нарисовал бы такую картину. Это в словах невозможно передать. Неподалеку уже белая стена Замка... тьма вокруг. Белые сверкающие одежды адвантов, бледные конусы света... а над ними.
– сказал Артем с сочувствием. До него, кажется, дошло. Я посмотрел с недоумением. - В смысле? - Здесь очень легко обмануться, - пояснил Артем, - Туман такой, а когда еще карросы... у них же свет магический, вот и мерещится всякая лажа. Я вот никогда этих существ не видел. Но некоторые видят... теории всякие на этом строят. И ты туда же... духовидец хренов. Я посмотрел снова в сторону адвантов. Да... никаких существ... одни клубы тумана. - Смена!- закричали сзади. "Пошли", - буркнул Артем, вскинул автомат за плечо и зашагал к обозам. Я двинулся за ним. Наше место тут же заняли Макс и Ваня. Ужин был еще теплый. Тетя Аня наскребла нам из котла ячменной каши, добавила по кусочку масла... теперь мы питались лучше, чем в поселке... Всех грела надежда вернуться домой - экономить перестали. Как только я подумал об этом, настроение испортилось. Они не знают... даже Артем не знает. Может, ему Юрик рассказал по дружбе истинные результаты нашей экспедиции. Но скорее всего, пожалел. Ну, захватим мы замок - что дальше? А ничего. Просто заставим адвантов хоть раз поговорить с нами без карросов. На равных. Но надежды, что они откроют ход на Землю - почти никакой. Я усилием воли подавил печальные мысли и принялся за еду. Тетя Аня, оживленная, веселая, собирала котлы, чтобы помыть их в ручье... и напевала под грохот посуды:
Вот кто-то с горочки скатился, Наверно, милый мой идет...
Все такие веселые, довольные... уже мечтают скоро своих детей, внуков увидеть, родных... в нормальной ванне помыться, пожрать по-человечески. А здорово было бы! Я даже затосковал. Господи, как я по Зеркальску-то соскучился! По милым, привычным улицам, троллейбусам, даже по лозунгам "Слава КПСС!" соскучился... Пение тети Ани затихло вдали. - Ну что, теппел?
– спросил Артем, - Спать пойдешь? - А что еще делать, - буркнул я. - Ты чего-то невеселый... Чего задумался, детина? - Да вот, - сказал я, - Думаю, меня уже из института, поди, исключили, как восстанавливаться буду... - Мне бы твои проблемы, - хмыкнул Артем. Мы двинулись к нашей стоянке. По дороге Артем остановился, прислушался. - Ты чего? - Слушай... ты иди ложись. Я тут еще в гости кое к кому зайду... Он широкими шагами направился в сторону лазарета. Раненых мы размещали на нашей единственной телеге - чтобы можно было в случае чего их быстро увезти в безопасное место. Я посмотрел на него вслед и вздохнул. Может, так оно и лучше... если на Землю не вернемся, лучше им быть вдвоем. И отправился спать.
Прошел еще один день. Наступила третья ночь. Кольцо уже сжалось вокруг замка. Адванты касались спинами беленной стены, и уже не сменялись... свет их карросов ослабел, и они еле удерживали цепь. Пока в ней не было бреши... пока. Мы давили равномерно, время от времени стреляя по команде. У нас, кажется, никто не спал в эту ночь. Все были возбуждены, ожидая падения Замка... странные люди, думал я. Неужели они ждут, что вот упадут адванты, рухнут ворота Замка - и тут же откроется дверь домой... Ведь им никто не обещал этого, откуда же такая неистовая вера... И что будет, когда эта вера превратится в разочарование. Я смотрел в лица адвантов... нет, они не пропустят нас на Землю. Странное их упорство вызывало уважение. Ведь все равно же умрут... все равно им не победить уже. Но стоят до последнего. До последнего держатся за свою Королеву, за свою любовь, за весь карточный город идей и мнений, который они настроили себе сами. Невозможно этот город ни разрушить, ни сжечь. Адвантов еще можно было бы переубедить поодиночке, потихонечку... но не Королеву. В ней уже почти ничего человеческого не осталось. Теперь я видел Королеву явственно. Она сама стояла в цепи. И у нее в руке не было карроса, свет струился прямо из ладони. Там, где стояла она и еще этот ее главный военачальник, белый всадник, наша цепь прогибалась - их свет был сильнее, чем у остальных. Им вообще не ведомы человеческие страхи, сомнения, их свет не погаснет... Королева была действительно красива. Тут ничего не скажешь но и красота эта нечеловеческая... Глаза сияют как маленькие карросы. В них даже посмотреть страшно. Темные волосы вьются по плечам. Лицо - словно у фарфоровой куклы, белое и необычайно красивое. Нет, не красиво это - страшно... Только тот, кто действительно влюблен в Королеву, может что-то прекрасное в ней увидеть. И начальник этот их... он стоял совершенно прямо, и как будто совсем не устал. Глаза - светлые, огромные - светились, и так же, как каррос, горел камень в обруче на лбу. Лицо белого всадника, худое, бледное, все озарялось этим сиянием глаз и хрусталя... Время от времени он коротко кидал взгляд на Королеву, и по взглядам этим я понял, что он действительно ее любит... Что он отдаст и жизнь, и все, ради нее. Но все же он, в отличие от Королевы, казался человеком. Наверное, он с Земли.. Лицо обычное, русское. Коротко стриженные белесые волосы. На штанах его явственно выделялась заплата. А на поясе - вот только сейчас заметил - висел короткий меч в ножнах. Странно, я считал, у них нет оружия, кроме карросов. Я посмотрел на других - у них ничего подобного не было. Наверное, это какой-то знак отличия... все же он у них тут вроде главного. Рядом с ним стояла девчонка, совсем молоденькая. Хорошенькое детское личико, серые глаза закрываются от усталости, и голова то и дело падает, рука с карросом скользит вниз, но девчонка просыпается и поспешно вздергивает руку. Под глазами ее залегли глубокие тени, и на лице выражение совершенного безразличия... Ей уже плевать на свет, на Королеву, на Замок, она только ждет, когда все это кончится. Но тем не менее, из цепи не выходит. Слабенький желтоватый свет ее карроса почти полностью перекрывается потоком из карроса Белого Всадника. Если посмотреть на остальных адвантов, в той или иной степени, смертная печать безразличия коснулась уже почти всех лиц. Только Королева и Белый Всадник - как огурчики... тоже устали, конечно, но все равно - не так. Какого же черта, кто притащил эту девчонку сюда, кто сделал ее такой, кто внушил ей все эти бредовые идеи? И почему вот сейчас я, может быть, даже я сам должен буду убить ее, чтобы войти в Замок... Я не хочу убивать. Да я и не буду. Стукнуть ее по голове, она свалится и заснет на три дня. Ну да, я же чистенький... Я не буду убивать, я предоставлю сделать это другим. Или взять их в плен и держать где-нибудь в тюрьме - так и это тоже жестоко. Отобрать карросы и выпустить - то же самое, что они будут делать в Ладиорти без магии, а будет ли существовать выход на Землю, если погибнет Королева - еще вопрос. Вот ее или Белого Всадника я бы прикончил с удовольствием. Даже не думал, что во мне может быть столько ненависти... Ведь если бы такие, как они, не пудрили мозги таким девочкам, ищущим счастья, как Нина, как вот эта малышка - ничего бы не было, никакого замка, никакой войны... - Вот сволочь, - сказал кто-то за моей спиной, - фанатичка. Ее люди умирают, а она... до последнего будет держаться, а чего держаться-то... все равно сдохнет. Уж подписала бы капитуляцию, что ли... - Сдавайся!
– крикнул голос, я узнал нашего председателя Совета Евгения Павловича Грушко, - Сдавайся, мы вас не тронем! Карросы только сдайте, и уходите! Адванты, по своему обыкновению, молчали. Евгений Павлович шагнул вперед. - Ну же, - крикнул он, - Ты светлая... ты любишь своих людей. Так пожертвуй собой ради них. Не заставляй их умирать за себя. Погаси свой свет и сдайся. Ты-то знаешь, нам нужно только вернуться на Землю! Мы не тронем никого из ваших!