Выстрелы в Сараево(Кто начал большую войну?)
Шрифт:
Дело сделано, я осужден умереть. Военным судом я и мои друзья осуждены на смертную казнь и помилования не получим. Так я сейчас стою перед разъятой могилой и не знаю, сколько еще часов пробуду на этом свете. Все эти часы я посвящаю нашим родным в Сербии и тебе, мое милое дитя. В мыслях весь с вами и всех вас обнимаю. Прощаясь с тобой, а через тебя со всеми нашими в Сербии, прошу тебя, когда придет счастливое мгновение и ты снова их увидишь, обнять и расцеловать всех, сказав, что я их очень любил и желал счастья и добра.
Я умираю невинным. Решено, что мы виновны и заслуживаем смерти. Это политика, и по причинам чисто внутренней политики мы должны уйти с этого света. Я умру спокойно и с чистой совестью. Не испытываю никакой боли от того, что умираю от сербской винтовки; уверен, что умираю только потому, что власть предержащие сочли, что моя смерть и смерть моих друзей необходимы для блага Сербии, а за это благо я сам всегда готов был отдать свою бренную земную жизнь. И вот, наконец, пришел момент, когда эту жизнь нужно отдать, и я с радостью отдаю ее [141] .
141
См.: Vladimir Dedijer. Sarajevo. 1914. Knjiga II. Beograd. 1978. S. 338–339.
В 1953 году по своим сугубо корыстным соображениям коммунистический режим признал Аписа невиновным и снял с него все обвинения.
Надо признать, на Салоникском процессе Голубич и под пытками отказался оговорить Аписа. Он отделался интернированием на острове Корфу, но уже весной 1918 года оказался во Франции, начал сотрудничать с Коминтерном, в 1927 году эмигрировал в СССР. Как пишет посол Бухаркин, Голубич участвовал в организации покушения на Троцкого, в похищении из Парижа генералов Кутепова и Миллера (руководителей РОВС — Российского общевойскового союза). Вот выдержка из официальной биографии:
Голубич Мустафа (1891-29.07.1941) …В тридцатые годы, как советский разведчик, объехал многие страны (Япония, Китай, Северная Америка) и всегда возвращался в Москву. Имел чин полковника и выполнял специальные задания Четвертого управления советского Генштаба. В Югославию нелегально вернулся в 1940 году. После оккупации Югославии Гестапо уже в июне 1941 года арестовало его и подвергло пыткам. В ходе следствия был лишь идентифицирован, но сведения о его нелегальной работе и связях не были получены. Следствие против него велось не только по поводу его работы в Коминтерне, но и по поводу участия в Сараевском покушении, ради чего из Берлина прибыли четыре особых следователя [142] .
142
Српски биографски речник. Нови Сад, 2006. Т. 2. С. 742–743.
Мустафа был расстрелян Гестапо в Белграде. В его следственном деле, доступном для просмотра в белградском архиве, нет подлинных протоколов допросов на немецком языке, которые, по всей вероятности, были изъяты титовской спецслужбой (у Голубича сложились очень тяжелые отношения с Тито). Содержимое досье составляют весьма скупые записи показаний Голубича на сербохорватском, подтасовку которых нельзя исключать.
Имена Аписа со товарищи едва не всплыли в ходе сталинских судебных процессов. В 1937 году подсудимый Карл Радек [143] произнес на суде загадочные слова о том, что Гаврило Принцип знал только часть правды, а тайну войны знает именно он, Радек. В этот момент председатель суда Вышинский неожиданно резко оборвал Радека и не позволил ему закончить эту важнейшую мысль. Чего испугался Вышинский?..
143
Радек Карл Бернгардович (настоящее имя Кароль Собельсон; 1885–1939) — советский политический деятель, публицист. Перевел на русский язык «Mein Kampf» Гитлера (1932). Со скамьи обвиняемых на судебном процессе 1937 года заявил: «Я хотел бы также рассказать о… тайне войны… Одна часть этой тайны была в руках молодого сербского националиста Принципа, который предпочел умереть в тюрьме, но не открыть ее… Я не могу скрыть эту тайну и унести ее с собой в могилу. Если бы я скрыл эту правду, ушел с ней из жизни, как Зиновьев и Мрачковский… то в момент смерти я слышал бы проклятия людей, которые погибнут в будущей войне и которым я своей информацией дал бы в руки орудие против надвигающейся войны». (Известия, 30.01.1937).
«Я допускаю мысль, что к убийству эрцгерцога Франца-Фердинанда действительно причастны Ленин и Радек, — пишет в связи с этим современный российский историк. — Возможно, первый исполнял роль идеолога, разрабатывающего план разжигания европейской кровавой бойни для превращения ее затем в гражданскую войну народов. Что же касается Радека, то не исключаю, что именно он нашел и подготовил убийцу». (Арутюнов A. А. Досье Ленина без ретуши. Документы. Факты. Свидетельства. М., 1999. С. 115).
Ю. Сербский: — Вот еще одна важная запись из Сербского дневника за 24 февраля: в разведывательном отделении сербского генштаба Верховскому были показаны документы с именами агентов. Показывал некий майор из этого отделения: Работал сегодня в Генеральном штабе. Ко мне был приставлен майор, окончивший нашу Академию, для помощи. И мне были показаны бумаги разведывательного отделения перед самой войной. Донесения военных и других агентов, которые установили очень много для моей работы.
Автор: — Значит, Артамонов не погрешил против истины, когда писал: «Я представил капитана Верховского компетентным лицам сербского военного министерства, с тем чтобы те облегчили ему доступ к собранию необходимых материалов…». И речь здесь, конечно, об Императорской Николаевской военной академии. К началу 1913 года ее окончили 14 сербских офицеров; кто точно, не знаю. Но в сербских источниках упоминается, что в 1896 году Николаевскую академию закончил Стеван Хаджич (1868–1931), будущий военный министр Королевства сербов, хорватов и словенцев. Обратите внимание на его биографию: военный атташе в Петербурге (1910-12); командир 1-й добровольческой дивизии в России (1916— март 1917); активный участник переноса останков П. Н. Врангеля в Белград (октябрь 1929); недаром на похоронах Хаджича выступал глава русской эмиграции В. Н. Штрандман. Некоторое время (еще до Аписа) Хаджич служил шефом разведывательного отделения генштаба. Однако в начале 1914 года он был полковником, а не майором… Но с чьего согласия Верховского допустили к документам?
Ю. Сербский: — Программу пребывания Верховского в Сербии утверждал сам начальник генштаба Радомир Путник и, кстати, вычеркнул два пункта. Надо полагать, он и дал разрешение, а Драгутин Димитриевич-Апис не возражал. Но ни он, ни другие известные члены «Черной руки» в дневнике, в отличие от Путника, не упоминаются… Кстати, я тоже пытался найти фамилию этого майора среди выпускников, но не нашел. Кто знает, может быть, сербов обучали инкогнито?..
Автор — Воевода Р. Путник был видным «чернорукцем» и, похоже, заранее знал о подготовке Аписом некоей провокации в Боснии. В подтверждение видный сербский историк Васа Казимирович ссылается на свидетельство беглого сербского дипломата Милоша Богичевича [144] :
144
Богичевич Милош (1876 — июль 1938) — юрист и дипломат. Происходил из влиятельной сербской семьи, которая оказывала поддержку династии Обреновичей вплоть до тех пор, пока король Александр в 1900 году не отозвал его отца с должности посла в Берлине; в отместку Богичевич поддержал Майский переворот 1903 года. Учился в Вене, где защитил докторскую диссертацию. При поддержке короля Петра стал секретарем посольства в Париже (1904), затем поверенным в делах в Берлине (1907-14) и Каире (1914-15). В марте 1915 года самовольно оставил должность и направился в Швейцарию, где прилагал усилия к заключению сепаратного мира между Францией и Германией. После войны стал одним из самых горячих защитников Германии и Австрии по вопросу ответственности за развязывание мировой войны. Сотрудничая с германской разведкой, приобрел прочные связи в германском министерстве иностранных дел. В своей венской квартире хранил секретные документы, которыми шантажировал официальный Белград. Найден мертвым в берлинском отеле.
По поводу Пашича Богичевич утверждал, что шеф сербского правительства за несколько недель до покушения в Сараеве направил приватное письмо воеводе Путнику, в котором предупредил его об «известных поползновениях Димитриевича и его связях с недовольными боснийскими элементами, подготовке /акции/ и связях, которые могли бы иметь далеко идущие последствия». Согласно Богичевичу, эту информацию Пашич мог получить через Милана Цигановича [145] , которого он внедрил в «Черную руку», чтобы тот шпионил за ней в интересах правительства.
145
Цигакович Милан (1888–1927) — чиновник управления сербскими железными дорогами, при посредничестве которого Г. Принцип, Т. Грабеж и Н. Чабринович получили от В. Танкосича оружие для покушения; по ряду сведений, агент-провокатор Н. Пашича, следивший за «Черной рукой».
Как далее утверждает Богичевич, Апис и сам посвятил в свои планы воеводу Путника. Ему же, Богичевичу, Апис, «полный гордости, показал счет за револьверы сараевских атентаторов», а произошло это за одним из обедов в Крагуеваце в августе 1914 года [146] .
Ю. Сербский: — Вот что удивительно: в период белградской командировки Верховский носил штатский костюм, но в сербском генштабе ему была предоставлена почти полная свобода действий. Так распорядился Путник. Кроме того, к нему на квартиру приходил с визитом майор Джукнич — ординарец Александра Карагеоргиевича. Показательна запись за 27 февраля:
146
См.: Baca Казимировић: Никола Пашић и његово доба 1845–1926, Књ. II, 1990. С. 267. Бошко Костич, лично знавший Аписа, отмечал: «Уедињење или Смрт», прозванное «Черная рука», имело связи с Главным Генералштабом. По договоренности с ним была налажена и разведывательная служба вдоль сербско-турецкой и вдоль сербско-австрийской границы». (Бошко Костић. Официри, пучеви, политичари. Београд. 2011. С. 81).