Выстрелы в Сараево(Кто начал большую войну?)
Шрифт:
Но хрущевские знатоки «марксистско-ленинских наук» наглым образом обманули почтенного сербского академика. В тот момент личный фонд М. А. Натансона находился в Музее революции, в составе материалов «Всесоюзного общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев». Сейчас же с ним можно ознакомиться в Государственном архиве Российской Федерации.
Троцкий напрасно прикидывается жалкой овечкой в отношениях с Гачиновичем. Он стремился подчинить студента- заговорщика своим целям, и об этом свидетельствует осведомленный мемуарист Тин Уевич:
Что касается моих отношений с покойным, нужно заметить следующее. Когда мы были приятелями (а это особенно относится к 1914-15 годам), то это было под знаком русской революции. Той, которая должна была добавить нам силы, переоценить сложившийся ход вещей. Гачинович был левый социалист-революционер; не будучи русским, он не стал членом той партии, а был сочувствующий. В этом качестве он имел контакт со многими русскими, переписывался с ними, посещал лекции и встречи, даже немного сотрудничал в русской социалистической печати. В прежние времена разрыв между отдельными русскими революционными партиями не был столь непреодолим, как сегодня. Так, мы с одинаковым интересом читали как Наше слово (Голос) [360] , так и Мысль (Жизнь), а также сочинения Герцена, воспоминания П. Кропоткина, всего «крайне левого фланга» русского народа. Со стороны реакционных югославянских эмигрантов мы на сей счет слышали и немало попреков, а о других последствиях и не говорю. Нужно знать, что я лично несколько раз очень живо просил Троцкого о помощи жертвам анархии, арестованным из-за аферы в Понтуазе (пригороде Парижа. — И. М.), которые будто бы незадолго до войны — подобно несчастному Павлову [361] — хотели убить русского царя. Гачинович, имевший приятеля в газете Anarchie и гнезде La ruche [362] , побратим анархиста Кибальчича [363] , меня при сем сопровождал. В Salle des Sociemtems Savantes мы слушали Троцкого и Луначарского — вероятно, среди присутствовавших только мы были югославянами— и тут перед Троцким разбирали отдельные мутные вопросы наших и русских социалистов. Троцкий всегда был симпатичен и приятельски к нам настроен, но в партийном отношении был очень придирчив и считал Гачиновича больше социальным идеалистом, чем настоящим марксистом, а в некоторой мере ставил ему в укор малую национальную ноту. О ранних анархистских и социалистических связях Гачиновича я не могу ничего с точностью сказать; но об этих, с Троцким, говорю совершенно определенно, ибо сам был в них вовлечен [364] .
360
«Наше слово» — ежедневная газета, выпускавшаяся Троцким в Париже (1914-16).
361
Павлов — студент Технологического института в конце 1870-х годов, участник тайного кружка «владикавказцев» в Петербурге.
362
La ruche — масонская школа, работавшая по методам воспитания, разработанным французскими анархистами.
363
Имеется в виду Кибальчич Виктор Львович (псевдоним Виктор Серж) (1890, Брюссель — 1947, Мехико) — первоначально эсер, присоединился к анархистам (писал статьи для анархистских газет «Le Rftvolta» и «L'Anarchie»; в 1910 году стал редактором «L'Anarchie»); позднее деятель Коминтерна и троцкистско-зиновьевской оппозиции. По сведениям журнала «Урал», священник черниговского (по нынешнему административному делению — брянского) села Врянцы Никита Кибальчич был общим прапрадедом Льва (по метрической записи — Леонида) Ивановича, отца Сержа, и народовольца Н. И. Кибальчича. Покинув Россию в 1880-е годы, Лев Кибальчич женился в Брюсселе на русской эмигрантке Подоревской, и здесь у них родился сын, нареченный двойным именем Виктор-Наполеон.
Был информатором Н. Полетики, в ту пору сотрудника «Ленинградской правды», при подготовке его книги «Сараевское убийство». Из воспоминаний автора: «В моей научной работе по изучению возникновения мировой войны 1914–1918 годов он сыграл известную роль. Он получил в Берлине от сербского дипломата Богичевича, бывшего в 1914 году сербским поверенным в делах в Германии, материалы о причастности сербских военных властей и русского военного агента в Белграде к организации убийства австрийского престолонаследника эрцгерцога Франца Фердинанда 28 июня 1914 года в городе Сараево (Босния). Эти материалы Виктор Серж опубликовал в 1925 году в журнале Анри Барбюса «Клярте», и я использовал их в 1929–1930 годах для своей книги «Сараевское убийство». (Полетика Н. П. Виденное и пережитое. Иерусалим, 1982. С. 240).
364
Тин Ујевић. Уз Споменицу Владимира Гаћиновића // Градац. Чачак. № 175-176-177, 2010. С. 210. Первая публикация: Т. Ujevin. Vladimir Gauinoviu // Jugoslavenska njiva. Zagreb, novembar 1921.
Если у нас нет пока документальных доказательств того, что Натансон был посвящен в саму сердцевину заговора, то с Троцким дело обстоит иначе. Внимательно вчитаемся в письмо Владимира Гачиновича, адресованное Боре Продановичу (отправлено из Нью-Йорка 1 июля 1916 года) [365] .
Дорогой Боро!
Очень тебя прошу, чтобы ты передал или послал это письмо Пайе (Павле Бастаичу. — И. М.). Если Пайя в Женеве, прошу тебя послать его, только через посольство, в женевское консульство. Нужно, чтобы ты прочитал письмо и увидел, что делается, а делается то, что хотят вернуть к жизни бывших людей, которые пали в австрийскую полицию. Речь о пропащем Черине [366] , который хочет вернуться к жизни, сваливая тех людей, которые открыли его злодейскую маску. Но он жестоко обманывается, псина шпионская. Он использовал все средства своих господ, чтобы свалить меня и вернуть себе/прежнее место/.
365
Проданович Борислав-Бора (1893–1943) — адвокат и журналист левого толка. Погиб на фронте, вступив в ряды партизан.
366
Черина Владимир (1891–1932) — хорватский литератор. Участвовал в организации покушения на хорватского бана Славко Цувая (1912). Сразу после Сараевского покушения, опасаясь репрессий за подстрекательство к революции, бежал в Италию. По завершении Первой мировой войны разочаровался в идее югославянства; вернувшись из эмиграции, попал в больницу для душевнобольных, где и умер.
Сдается мне, я тебе говорил в Париже, что этот на сказал так: «В Женеву я приехал только для того, чтобы убить Гачиновича. Потому что он во всем виноват». Негодяй и бездельник, когда мы встретились в Женеве, я прогнал его от себя, он не стрельнул в меня из своего браунинга. А сейчас вот роет во все стороны, чтобы меня скомпрометировать.
Прошу тебя, письмо это сразу же пошли Пайе. Из посольства через консульство.
Передай привет г. Яше [367] и г-же Маму.
367
Яша — вероятно, имеется в виду Яша Проданович (1867–1948) — публицист и политик, министр в правительствах Сербии и Югославии.
Искренне тебя приветствует, Владимир [368] .
Как видим, Гачинович презирал наушников и шпиков. Эх, знал бы он, кому прислуживают Троцкий с Натансоном!..
А теперь— внимание! — обратимся к ключевому комментарию Д. Любибратича, у которого это письмо и хранилось многие годы, перед тем как попасть к Дедиеру (да простит читатель корявый слог младобоснийского ветерана):
Мне Никола Стоянович [369] рассказывал, что Гачинович писал ему, что Черина его обвиняет в раскрытии заговора /с целью/ сараевского покушения, а он о том никому не говорил, кроме Троцкого, но это письмо во время оккупации пришлось уничтожить из-за страха, что немцы его найдут у него [370] .
368
Vladimir Dedijer. Sarajevo. 1914. Beograd. 1978.T. I. S. 481–482.
369
Стоянович Никола (1880–1964) — сербский политик из Боснии. Перед началом Первой мировой войны выехал в Париж, где вел агитацию за югославянское объединение.
370
Dragoslav Ljubibratin. Указ. соч. S. 148.
Придется дать перевод с младобоснийского на русский: Стоянович рассказал, что получил письмо от Гачиновича, который жаловался, что Черина обвиняет его в разглашении плана Сараевского покушения, хотя об этом он никому не говорил, кроме Троцкого. Само же письмо Стоянович уничтожил во время оккупации, опасаясь, что немцы его найдут.
Безрассудное доверие к Троцкому, которого он любовно звал «Троле», ослепило Гачиновича. В архиве заграничной агентуры Департамента полиции Российской империи хранится доклад, который не оставляет сомнений, что все тайны Гачиновича могли легко стать — и наверняка стали! — достоянием австрийской тайной полиции.
Деятельность Троцкого.
Особо секретно.
Бронштейн, по прозванию Троцкий, Леон, родился 26 октября 1878 года в Громоклеях, сын Давида и Анны Полянских.
В феврале 1911 года Бронштейн прибыл в Вену и поселился на Weinbergstrasse, 43, с женою (по фамилии Седова). Они занимали маленькую комнату и не каждый день бывали сыты. Вдруг Бронштейн переезжает на другую квартиру и поселяется в более комфортабельном помещении на Einsiedeleigasse, 9. Он начинает издавать газету «Правда», которая выходит в неопределенные сроки. В течение некоторого времени эта газета еле-еле влачит свое существование, и выход ее совершенно необеспечен.
Но вдруг счастье поворачивается лицом к Троцкому, и его «Правде», и эта газета, экземпляров которой почти нигде не было видно, распространяется повсюду. Распространением ее занимается народная книготорговля (Volksbuchhandlung), находящаяся на Zumpendorferstrasse, 18.
Эта книготорговля находится в заведывании Игнатия Бранда (Ignaz Brand). Этот Игнатий Бранд, австрийский подданый, является определенным агентом венской политической полиции, и при его посредничестве Бронштейн сам становится агентом той же полиции в октябре 1911 года с жалованием в 300 крон в месяц. На этой своей службе он действует заодно с Раковским, который был одним из главных агентов австрийской политической полиции на Балканах [371] .
371
Раковский Христиан Георгиевич (1873–1941) — видный троцкист, приговорен к 20 годам тюремного заключения с конфискацией имущества, расстрелян без суда перед сдачей г. Орла немцам.
Бронштейн продолжал свою работу в качестве редактора «Правды» и агента австрийской полиции до 6 ноября 1914 года — до того времени, когда австрийское правительство послало его в Париж, чтобы он мог там продолжать свои подвиги. Надо отметить, что он мог оставаться в Вене больше трех месяцев после объявления войны, без всяких осложнений, хотя он русский подданый. Почему? Это ясно.
Поселившись 20 ноября 1914 года в Париже, Бронштейн издавал там газету «Наше слово» (на русском языке), орган мира во что бы то ни стало, и часто защищал в своей газете австрийское правительство. По постановлению французского правительства от 15 сентября 1916 года «Наше слово» было закрыто, а по отношению к Бронштейну, о роли которого в Париже, вероятно, были получены соответствующие сведения, было сделано распоряжение о его высылке. Не получив от Швейцарской миссии разрешения на въезд в Швейцарию, он был отправлен 31 октября 1916 года на испанскую границу. Так как и испанское правительство тоже не хотело иметь его у себя, Бронштейн должен был отправиться в Америку. Когда он прибыл в Мадрид, он был арестован и отвезен в Кадикс, где и был посажен на пароход. В день его отъезда в Мадриде он имел при себе 15 000 франков французскими и испанскими деньгами [372] .
372
Секретный доклад заграничной агентуры Департамента Полиции http://www.politology.vuzllb.org/book_o108_page_5.html/.
Специалист по Латинской Америке Ю. Папоров, работавший в музее Троцкого в Мексике, отмечает, что о его шпионских контактах было прекрасно известно и Ленину, и прочим большевистским вождям, которые не считали это чем-то зазорным [373] .
В книге «Троцкий и евреи» Джозефа Недавы есть интересное свидетельство еврейского журналиста М.Уолдмана, который знал Троцкого еще с того периода времени, когда тот в Вене «имел обыкновение играть в шахматы с бароном Ротшильдом в Cafe Central, а часто и в Cafe Arkaden, днем по обыкновению читая прессу» [374] . В этой связи нельзя не согласиться с историком А. Ивановым (Скуратовым), который в своем небольшом, но толковом очерке замечает, что «роль Троцкого в Сараевском покушении могла быть отнюдь не самостоятельной» [375] .
373
См.: Папоров Ю. Н. Троцкий. Убийство «большого затейника». СПб, 2005. С. 31–33.
374
Joseph Nedava, Trotsky and the Jews. The Jewish Publication Society of America, Philadelphia, 1972.
375
А. Иванов (Скуратов). Это начиналось так // Страницы минувшего. М., 1991. С. 79.