ВьЮжная Америка
Шрифт:
В Кито полным-полно офисных компьютеров, а парк домашних персоналок хоть и мал, но растет как на дрожжах. И при этом совсем нет рынка компьютерных игр. Прикладные программы баснословно дороги, их покупают очень редко и только по крайней нужде. Об играх говорить не приходится. Нормальный небогатый китиец, возможно, приобретет пару-тройку игрушек по полтиннику «зеленых» за штуку, но это все, это максимум. Однако есть другой путь — шэавэа.
Кто не знает, поясню в двух словах. Шэавэа — это игра или программа, фирменная, работающая, но не полная и потому принципиально бесплатная. Вы берете шэавэа совершенно даром. Вы платите только за дискету (если она на дискете) и, возможно, совсем чуть-чуть за услугу копирования, то есть как бы за время копирования и труд копировщика, но очень мало, и программа ваша. Точно так же вы можете вытащить шэавэа из Интернета. В этом случае вы платите только за время работы в сети. Даже если игра оценена в триста долларов — она достается вам практически даром. Но программа шэавэа всегда не полная, в ней чего-то недостает. И если она вам нравится и действительно нужна, вот тогда (и только тогда) вы оплачиваете всю ее стоимость и получаете недостающие части или, как правило, новую, полную версию.
Современные компьютерные игры длинны и сложны, их полные версии многосерийны, как телесериалы. А шэавэа-версии коротки, процентов двадцать пять или тридцать от полных. Но что важно — в шэавэа игры тоже можно играть! И если у вас нет никаких игр вообще и не очень свободно с деньгами, то на первых порах, скажем год или два, вы будете довольны и шэавэа.
Вот такая идея свалилась мне на голову. И что же вы думаете? Не прошло и месяца, как я имел в кармане целых два договора с американскими программными фирмами. Я стал официальным распространителем шэавэа, что мне обошлось в общей сложности всего в семьдесят долларов. А очень скоро я арендовал недурной локаль на улице Объединенных Наций и был отмечен как первый в Кито торговец компьютерными играми-шэавэа. Вне зависимости от игры, я определил ее цену (стоимость копирования плюс стоимость пустой дискеты) ровно в один доллар. И с первых же дней мой локаль был полон народу. Мы были спасены…
В Кито идут религиозные празднества. Из храмов выносят деревянные статуи Богоматери. Крестный ход, как сказали бы у нас в России.
Я заметил, что все эквадорцы, от мала до велика, крайне суеверны. Не могу применить здесь слово «религиозны» — нет, именно суеверны. Источников их суеверия два. С одной стороны — это индейское шаманство. С другой — римский католицизм. Шаманы — частые гости на телевидении, о них снято множество маленьких фильмов. Нередко можно видеть шамана, вещающего на страну в качестве лица политического, религиознообщинного.
Что такое индейский шаман? Их три вида. Первый — лесной. Это просто дикарь, аттракцион для туристов. Он ничего не знает и ничего не умеет, не говорит по-испански и толку с него, как с козла молока. Второй — иная крайность — шаман урбанизированный. Этот типчик живет в хорошей квартире, пользуется теплым туалетом, но на несколько часов в день обряжается в клоунские тряпки и паклю, мажет рожу гримом и «принимает» страждущих. По-нашему он — типичный шарлатан-целитель. Его задача — деньги, его жизнь — непрерывный обман легковерных дураков.
И наконец, шаман наиболее яркий — это возвращенец в прокультуру. Разумеется, возвращенцы тоже по-своему клоуны. Большинство из них — хорошо образованные люди, говорят не только на испанском. И квартиры, и счета в банках, и джипы — все у них имеется в достаточном количестве. Но в один прекрасный день такой шаман переселяется в лес (впрочем, недалеко от удобной трассы), в индейскую деревеньку (жить отшельником он не желает, он привык к прислуге), делает стрижку а-ля ночной горшок, густо обмазывается растительными соками (не гримом, что вы, здесь все должно быть естественно, от природы ни на шаг, таковы правила игры) и обзаводится дымящими котелками, дымящими же палочками, а также косточками, меховыми хвостиками, колючками, листиками и прочим лесным мусором. Далее тем или иным способом шаман рекламирует себя и свои волшебные возможности.
Он целитель, но не только. Он и предсказатель судеб, он же раскроет вам тайны далекого прошлого, он же запросто поговорит с духом кого угодно, хоть с духом коровы или вашей давно почившей собаки. А главное — он раздает советы. Вот за советами-то и едут к нему репортеры. Советы — бесплатно, и часто — оригинально, с пением, прыжками, плевками, пуканьем (пардон) и далее по теме.
Народ глядит на эти мерзости спокойно, народ приучен воспринимать их как неотъемлемую часть национальной культуры. А кто поглупее, тот верит почти каждому слову шамана (если он достаточно знаменит, конечно).
Казалось бы, Римско-Католическая Церковь, на девяносто процентов контролирующая религию Эквадора, просто обязана бороться с шаманством и вообще лесным язычеством. Но не тут-то было. Официальное святейшество в Латинской Америке тише воды, ниже травы. Очевидно, отцы боятся, что при малейшем неосторожном движении им тут же начнут бросать в лицо напоминания о кровавом испанском мессианстве, сводившемся, как известно, к примитивному истреблению всех попадавшихся на глаза индейцев. И хотя прошли столетия, но обида — ее тень — все еще остается. И святые отцы вынуждены закрывать глаза на шаманство, а кто почестнее, тот все же противодействует, но не прямыми, а весьма окольными путями.
Мало того, католицизм и сам страдает языческой хворью. Достаточно поглядеть на шествия с Пречистой Девой, чтобы понять это.
Я пошел смотреть. Все равно в такие дни никакого бизнеса быть не может, народ занят иными делами.
С трудом добравшись до Ратушной площади, я вливаюсь в толпу, или, точнее, толпа накрывает меня шумной потной волной, но, к счастью, эта же волна нечаянно выносит меня в партер, в первые ряды. И как раз кстати.
Несколько юношей в белых кружевных накидках несут на плечах покачивающиеся носилки, заваленные парчой и цветами. На возвышении в центре крепко стоит метровая деревянная кукла, изображающая молодую женщину. Пропорции тела этой женщины таковы, что вряд ли она смогла бы прожить хоть минуту, будь она из плоти и крови. Что ж, искусство не обязано слепо влачиться за природой. Кукла разодета в немыслимые накидки с золотым шитьем и украшена огромной, как арбуз, короной. Все блестит и сияет, стеклянные «бриллианты» и фарфоровые «жемчуга» стреляют острыми лучами.
Но главное действующее лицо шествия — не кукла, а толпа. Я смотрю на лица, и, признаюсь, мне становится страшно. Плотной монолитной массой меня окружают фанаты, готовые на все (абсолютно на все) ради этой деревянной куклы. Почти все они плачут, бормочут и выкрикивают всякий бессвязный вздор — расширенные зрачки, налитые кровью белки, иногда — пена в углах ртов. Они молят куклу. Нет для них никакой Девы Марии, плевать им на истинную Деву Марию! Они верят, что вот это неуклюже обработанное ореховое полено и есть Дева Мария. Они верят искренне и потому страшно, сатанински, греховно.
Впрочем, выбравшись из толпы и отдышавшись, успокоившись, я понял, что зря сгущаю краски. Нет, это не сатанизм. Скажи кто-нибудь в этой толпе: «Слава Сатане!» — его разорвали бы на мелкие куски, не сомневаюсь. Их вера — не сатанинская, но и не христианская. С моей европейской позиции — это чистой воды язычество, идолопоклонство, а если и сатанизм, то неосознанный, ненаправленный, нечаянный, это несомненный грех, но всего лишь грех ребенка, не знающего о том, что он грешит. Поэтому я скажу так: суеверия эквадорцев столь же глубоки, сколь не опасны.