Выйти замуж за ловеласа
Шрифт:
– Думаю, мне лучше сейчас вернуться к себе.
– Подождите минутку. – Он схватил ее за руку.
– Девон…
– Если вы хотите пробраться в дом незаметно, я покажу вам, как это можно сделать.
– Наверное, это будет лучше всего. Особенно после того, что я натворила, – вздохнула Джоселин.
Схватив Джоселин за руку, Девон потянул ее за собой за деревянные шпалеры, сплошь заросшие плющом.
– Мне кажется, вы говорили, что поможете мне вернуться в дом окольным путем, но это как-то не похоже…
Девон ухмыльнулся:
– Так оно и есть. Но мне кажется, кто-то идет.
За шпалерами едва хватало места для них двоих,
Зажмурившись, Джоселин даже не пыталась сопротивляться. Вместо того чтобы оттолкнуть, она прижалась к нему, словно умоляя его о большем, хотя даже понятия не имела, чего ей хочется в этот момент.
Она смутно слышала чьи-то негромкие голоса, доносившиеся до них с лужайки из-за шпалер с плющом. Сделав глубокий вздох, Джоселин открыла глаза. Девон улыбался. Рука его, обвивавшая ее талию, сжалась, он еще теснее прижал ее к себе, ясно давая понять, что не намерен отпустить. Потемневшие глаза горели соблазном.
Голоса стали ближе, потом вдруг куда-то пропали. Искушение было слишком велико, чтобы Джоселин могла устоять. И она сдалась.
Нагнувшись, Девон прижался губами к ее губам, и в этот момент греховная синева его глаз, оказавшихся совсем рядом, внезапно заслонила ей небо, почти слившись с ним. Джоселин, беззвучно вздохнув, приоткрыла губы. По спине ее пробежала восхитительная дрожь предвкушения чего-то чудесного.
Поцелуй Девона был полон невыразимого соблазна. По всему телу Джоселин разлилась какая-то слабость, затопила мозг, лишив ее возможности соображать. Она смутно чувствовала его нараставшее возбуждение, ощущала, как под тонкой тканью панталон, туго облегавших его бедра, появилась какая-то выпуклость, которая росла и твердела прямо у нее на глазах. На мгновение она перестала дышать, когда его губы стали впиваться в ее рот. Внезапно весь мир как будто перестал существовать. Остались только она и этот неотразимый мужчина.
Чьи-то голоса, раздавшиеся совсем близко, словно иголкой вонзились в ее затуманенный мозг, разом вернув Джоселин к действительности. Мимо шпалер с другой стороны неторопливо шли два джентльмена. Один из голосов внезапно показался ей знакомым. Задумчиво склонив голову набок, Девон прислушался.
– Господи, ну и зрелище! Она едва не вышибла из миссис Кранли дух. Что за бес вселился в эту женщину!
– Если бы ты хоть часть дня бывал трезвым, то знал бы это не хуже меня! Джоселин – любовница Боскасла. Он, как последний дурак, позволил, чтобы его застигли на месте преступления, когда они с этой невзрачной девицей развлекались в башне. И теперь вынужден на ней жениться.
– А кто его застукал? Небось, ее отец?
– Вот именно – сэр Гидеон собственной персоной. Могу только сказать, что Джоселин, скорее всего, унаследовала бешеный нрав своего папаши. Мой дядя в свое время рассказывал, что у него есть гнусная привычка избивать…
Голоса стихли вдали. Чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота, Джоселин рванулась в сторону,
Джоселин попыталась уйти.
Девон быстро обернулся. В глазах его мелькнуло удивление.
– Джоселин…
– Все в порядке, – сдавленным голосом пробормотала она.
– Проклятие… так как насчет того, чтобы вернуться в дом потихоньку от всех? – крикнул он ей вдогонку.
Джоселин, не ответив, только молча покачала головой и слепо двинулась к дому. Ничего не видя от слез, она вышла на дорогу, ведущую к замку, радуясь, что Девону хватило ума не броситься за ней вдогонку.
Он смотрел, как она удаляется с грацией и достоинством принцессы королевской крови – принцессы, преследуемой по пятам свитой постыдных воспоминаний. Он собирался сделать вид, что ничего не слышал. Или лучше оградить ее от града язвительных и насмешливых замечаний, которые им довелось подслушать? Но Джоселин не дала ему возможности сделать ни то ни другое.
И вот теперь, размышляя об этом, он гадал, что расстроило ее сильнее: сплетни, ходившие о нем и Лили, или намек на жестокость ее отца? Если бы Джоселин, словом или жестом намекнула ему… Но она этого не сделала.
И все же он успел заметить стыд и унижение, исказившие ее лицо, когда она, отвернувшись, бросилась бежать. И, как истинный Боскасл, готов был немедленно ринуться на ее защиту. Но разве ему под силу спасти ее от ран прошлого? По правде сказать, ему самому было тошно слушать, как чужие люди судачат о ее унижении. И что самое страшное, часть вины за это лежит и на нем.
Он увидел, как по дорожке идет Лили, услышал ее мягкий, журчащий смех, ясно говоривший, что умирать она явно не собирается, по крайней мере, в ближайшее время. Как истинный джентльмен, он обязан был немедленно выбраться из своего укрытия и осведомиться, как она себя чувствует.
Однако он не сдвинулся с места. Просто не смог этого сделать, иначе ему бы не удалось проводить взглядом мелькавшую между деревьями хрупкую фигурку Джоселин. Больше всего на свете ему хотелось броситься за ней. Он бы так и поступил, если бы знал, что ей сказать, как успокоить. Но он этого не знал. Зато хорошо понимал, что для него нет ничего мучительнее, чем видеть ее в слезах.
В тот же самый вечер, чуть позже, произошло еще одно волнующее событие. Во время любительского боксерского матча, который был организован в саду с причудливо подстриженными деревьями, Девон «совершенно случайно» точным апперкотом отправил в нокаут сначала одного, а потом и другого джентльмена, обсуждавших Джоселин, пока они прятались за шпалерами. Разумеется, он потом долго извинялся, украдкой любуясь одинаковыми, фиолетовыми фонарями, которыми обоим предстояло щеголять еще немало дней.
Конечно, только полный идиот поверил бы, что это вышло случайно. Однако все, словно сговорившись, благоразумно предпочитали держать язык за зубами, за исключением его старшего брата, Грейсона Боскасла, пятого маркиза Седжкрофта. Тот, будучи главой семьи, считал своим долгом время от времени направлять своих младших братьев на путь истинный, чтобы не дать им совершить те же самые грехи, которые в свое время совершал сам. Правда, на этот раз Грейсон, похоже, не слишком осуждал Девона.