Выйти замуж за ловеласа
Шрифт:
И вот теперь Эмма принялась постоянно сетовать на то, что Хлоя все никак не может оправиться от горя после выкидыша. Ей нужно непременно развеяться, твердила она. Да и у Девона с Джоселин, по ее мнению, семейная жизнь складывалась не слишком гладко. Близкие обязаны их поддержать, наседала она на Грейсона, этот бал разом положит конец всем грязным сплетням, от которых последнее время просто житья нет.
Возможно, поддержка семьи, в свойственной ей кроткой манере уверяла Эмма, – это как раз то, что поможет Девону с Джоселин понять, что они
Против последнего довода у Грейсона аргументов не нашлось. Тем более что и Джейн, его собственная жена, советам которой в подобных вещах он привык безоговорочно доверять, полностью разделяла мнение Эммы. По странной иронии судьбы, у самой Джоселин не было ни малейшего желания ехать на бал. Да и у Девона тоже, как вскоре выяснилось. В результате у Грейсона появилась новая головная боль – учитывая, что этот самый бал и затевался исключительно для того, чтобы укрепить их брак.
Впрочем, никому из приглашенных, включая и членов семейства Боскаслов, и в голову бы не пришло отклонить приглашение маркиза, так что все, что оставалось Грейсону, – это составить список гостей – об остальном можно было не беспокоиться.
Выйдя из кареты, Джоселин поправила тяжелую золотую повязку на лбу. Возможно, выбранный ею для маскарада костюм Клеопатры кому-то показался бы слишком банальным, но ничего другого просто не оказалось под рукой, а от Девона в этом смысле помощи ждать было нечего. Он, похоже, тоже не горел желанием ехать на бал.
Джоселин и сама толком не могла понять, откуда взялась эта странная усталость, из-за которой она постоянно чувствовала себя разбитой. Вот и теперь она с большим удовольствием осталась бы дома. Ее месячные, обычно регулярные, в этот раз почему-то задерживались. Может, все дело в этом, думала она. Не потому ли у нее то и дело меняется настроение?
Стоило только Девону взглянуть на нее, как на глаза у нее моментально наворачивались слезы. А когда он вообще на нее не смотрел, Джоселин едва удерживалась от того, чтобы не зарыдать.
Но что хуже всего, не успели они переступить порог элегантного особняка Грейсона, как Девон моментально куда-то исчез. Джоселин совсем уже собралась обидеться, но тут ее невестка Джейн, заметив, как у нее задрожали губы, поспешила отвести ее в сторонку. По ее словам, это была семейная традиция – у Девона с братьями давно уже вошло в привычку в таких случаях уединяться в кабинете Грейсона, чтобы выпить по бокалу бренди.
– Знаешь, как они это называют? Мужской разговор, – хихикнула Джейн. – На самом деле это означает, что они обмениваются вульгарными шуточками и то и дело хлопают друг друга по плечу, словно они медведи какие-то, а не братья! И еще называют себя цивилизованными людьми!
Джоселин втайне позавидовала снисходительности, с которой маркиза относилась к привычкам супруга. Но куда сильнее она завидовала пылким взглядам, которыми обменивались Грейсон и Джейн, когда думали, что их никто не видит. Судя по всему, супружество не смогло притупить
– Какой соблазнительный туалет! – воскликнула Джейн, окинув восхищенным взглядом египетскую тунику Джоселин. – Клеопатра, угадала?
– Да. – Джоселин слегка нахмурилась. – Чувствую себя какой-то голой, – пожаловалась она, – но это все, что удалось отыскать.
– А почему тогда Девон не оделся Марком Антонием? – хихикнула Джейн. Сама она выглядела просто очаровательно: костюм дриады – полупрозрачная травянисто-зеленая туника с венком из шелковых веток в волосах – был ей удивительно к лицу. А Грейсон, одетый римским гладиатором, производил на редкость внушительное впечатление.
Подхватив Джейн под руку, Джоселин потащила ее в комнату, где для гостей был сервирован стол.
– Как-то не пришло в голову спросить, – улыбнулась она.
– Слава Богу, ему хотя бы хватило ума не одеться как грабителю с большой дороги, – захихикала Джейн.
Джоселин слегка растерялась.
– А вы с ним были уже знакомы, когда… Закончить она не успела – толпа вновь появившихся гостей закружила Джейн и увлекла ее за собой. Молодая маркиза быстро стала хозяйкой одной из самых модных лондонских гостиных, а это, разумеется, ко многому обязывало.
Джоселин почувствовала себя брошенной. Она совсем было, расстроилась, как вдруг заметила Хлою, которая приветливо махала ей рукой.
Она радостно двинулась к ней и тут же споткнулась, наткнувшись на кого-то в толпе. Джоселин растерянно подняла глаза и испуганно попятилась, увидев стоявшего рядом высокого мужчину в монашеской одежде. Из-за низко опущенного на глаза капюшона она не смогла разглядеть его лицо – заметила только мужскую руку, крепко сжимавшую висевшее на груди массивное распятие.
– Прошу прощения, мадам.
– Все в порядке. Я сама вас толкнула.
Краем глаза Джоселин заметила Уида, старшего лакея в доме Грейсона, сверлившего ее подозрительным взглядом. Из-за крючковатого носа он напомнил ей какую-то хищную птицу. Джоселин испуганно сжалась – ей вдруг показалось, что Уид собирается отчитать ее за то, что она такая неуклюжая. Что делать – на этих балах вечно была такая толкотня, что наткнуться на кого-то в толпе было самым обычным делом.
Внезапно чьи-то железные пальцы стиснули ее запястье. Джоселин, вздрогнув, попыталась высвободиться.
– Сколько миль до Вавилона? – услышала она шепот монаха. Не успела она испугаться окончательно, как железная хватка разжалась, и монах растворился в толпе.
Что за чушь он спросил? И этот голос. Этот тяжелый немигающий взгляд. Кто это? Кто-то из знакомых? Ей стало не по себе.
– Могу я чем-то помочь, миледи? – осведомился из-за ее спины другой голос.
Мгновенно смутившись, Джоселин обернулась. Позади нее стоял старший лакей. Выражение лица у него было каменное, однако угрюмый взгляд Уида был прикован к удаляющейся фигуре в черном монашеском одеянии.