Выживает сильнейший
Шрифт:
– Кармели ничего не рассказывал вам?
– В его словах не было ничего необычного. Очаровательный ребенок. Милый, невинный и очаровательный.
Молчание.
– Можно еще поинтересоваться теми, кто подавал заявления для работы в полиции, – подкинул идею Майло. – Помнишь Бьянки? Это Душитель из Хиллсайда, как его прозвали, – пояснил он Шарави.
– Да, я знаю. Бьянки обращался в различные подразделения, получал везде отказ, и в конце концов устроился охранником.
– А это уже совсем другое дело, – сказал Майло. – Охранников никто особо не
– Здесь ты прав, – поддержал я Майло. – Несколько лет назад у меня был случай с мальчишкой – малолетним преступником. Отец работал охранником в крупной промышленной компании, в Вэлли. Оказался ярко выраженным параноиком – галлюцинации, слышал голоса. Компания выдала ему баллончик с газом, наручники, дубинку и пистолет...
– Хорошо, попробуем посмотреть, что мы имеем. – Майло не терпелось подвести итог. – Некий полувоенный тип, возомнивший себя интеллектуалом, одержимый идеей выживания сильнейшего, с неконтролируемыми всплесками сексуальных фантазий, возможно – экипированный фотоаппаратурой. Делая снимки своих жертв и укладывая их тела в картинных позах, он получает наслаждение и...
Майло оборвал себя на полуслове, поднял на нас полный боли взгляд и потер лицо. С силой, до красных пятен. Плечи его поникли.
– Что-нибудь еще?
Шарави покачал головой.
– Могу посмотреть материалы по евгенике в университете, – предложил я, – проверить, нет ли в психиатрической литературе упоминаний об убийствах на этой почве. Глядишь, наткнусь где-нибудь на DVLL.
Из факса на столе выполз лист бумаги. Шарави передал его нам.
– Теперь все ясно, – с иронией произнес Майло, увидев строки на иврите.
– В штаб-квартире хотят знать мой распорядок дня на неделю. Точный расчет времени по часам, – пояснил Шарави.
– Непослушный мальчишка? – осведомился Майло.
– Рассеянный, – улыбнулся в ответ Шарави. – Которому нужно указывать на приоритеты. Наверное, придется смотаться в Диснейленд, чтобы привезти шефу в подарок кепочку с Микки-Маусом.
Он скомкал лист и метко отправил его в корзину для мусора.
– Два очка, – заметал Майло. – В Израиле играют в баскетбол?
Шарави кивнул, улыбка на этот раз получилась вымученной – он тоже устал, глаза совсем запали.
– Баскетбол, значит, у вас есть, а сексуальных убийц нет? Заимствуете у нас лишь то, что вам по вкусу?
– Хорошо бы так, – ответил Шарави. – Боюсь, что в этом нам ловкости еще не хватает.
– Жучков я сковырну сам, – Майло поднялся, – если их только четыре, как ты сказал.
– Четыре.
– Управлюсь. – Он смотрел на хрупкую фигуру сверху вниз. – Останешься здесь, Даниэл, и будешь общаться с Интерполом, с охотниками за наци – с кем сочтешь нужным.
Глава 27
Даниэл закрыл за ушедшими дверь, включил охранную сигнализацию и прошел в спальню, где уселся на край постели.
Он позволил себе ненадолго
Было ясно, что Стерджис не доверяет ему ни на йоту, и все же общая ситуация складывалась не так уж плохо – принимая во внимание совершенные идиотские ошибки.
Психиатр. Ну и глаза...
Конечно, следовало бы сразу сообщить Зеву о том, что его раскрыли, но Кармели повел себя в высшей степени порядочно. Да и мысли Зева заняты другим – после убийства Айрит все говорят, что он стал совершенно иным человеком.
Даниэл знал, к чему устремлены все помыслы Кармели.
Есть ли у них шанс воплотиться в реальность?
Прослушивание Стерджиса и Делавэра дало по крайней мере один хороший результат: отпали сомнения в том, что детектив умен и собран. Он являет собой как раз тот тип, работа с которым приносит настоящее удовлетворение. Таких парней немного. Один из них, знакомый Даниэла, следователь с блестящим будущим, погиб жуткой и совершенно бессмысленной смертью...
От Стерджиса – его личное дело в Управлении полиции полно жалоб и взысканий – можно было в любое мгновение ждать какой-нибудь неконтролируемой вспышки. Но пока все обошлось без фейерверка.
Делавэр сохранял полное спокойствие, только глаза его находились в постоянном движении.
Истинный психоаналитик. И он вступал несколько раз в разговор.
Интересовался акцентом, расспрашивал о семье.
Как будто беседовал с пациентом, пришедшим на консультацию. После первого ранения, когда Даниэла поместили в центр реабилитации «Рехаб», ему пришлось некоторое время общаться с психотерапевтами, и впечатление от этого осталось более благоприятное, нежели можно было предположить. Годами позже, уже в процессе работы, он еще несколько раз прибегал к их услугам, а в деле Мясника доктор Бен Давид оказал ему весьма серьезную помощь.
Но все это уже в прошлом.
Пытливый, оценивающий взгляд синих глаз – вовсе не холодных, какими они наверняка могут быть.
У детектива глаза зеленые, и блестят почти болезненно. Интересно, что испытывает подозреваемый, когда Стерджис смотрит на него в упор?
Двое таких разных людей, и все же у них приличный опыт работы в одной упряжке, да еще с очень неплохими показателями.
Друзья, если верить информации.
Приверженец однополой любви и обыкновенный гетеросексуал.
Интересно.
До него Даниэл знал только одного полисмена-гея, и то не слишком хорошо. Тот занимался центральным регионом страны. Ничего женственного в нем не было, никаких специфических ужимок – но он ни разу не был женат, не общался с женщинами, а сослуживцы, знавшие его еще по армии, рассказывали, что как-то ночью он отправился на пляж в обществе другого мужчины.
Полицейский из него был так себе, не лучше, но и не хуже других. Никто особенно его не допекал, но коллеги все же заметно сторонились. Даниэл понимал, что карьеры тому не сделать.