Выживает сильнейший
Шрифт:
– Как ты смотришь на такую возможность, Алекс? Готов?
Голос у Майло звучал озабоченно. Я знал, о чем он подумал: последний мой переезд был вынужденным – пришлось бежать от безумца, дотла спалившего дом, в котором я жил.
– Надеюсь, это не долгосрочная перспектива.
– От силы несколько дней, но уж никак не недель, – ответил Майло. – Что у тебя с пациентами?
– Требующих особой заботы сейчас нет. – С отъездом Хелены Дал их и вправду не осталось. Я вновь вспомнил ее брата – еще один интеллектуал покончил с собой.
– А как постоянная клиентура?
– Я всегда могу справиться у секретаря. Пока у меня в основном бумажная работа.
– Хорошо, – сказал Шарави. – На редкость подходящий для дела образ жизни.
Майло нахмурился.
Оба предупредили о том, что во избежание всяких накладок мне необходимо придумать себе такое имя, которое более или менее походило бы на настоящее. Биография тоже не должна разительно отличаться от реальной.
– Нечто вроде психоаналитика, но не практикующего, – сказал Майло. – Незачем оставлять следы.
– Допустим, человек пошел в науку, в теоретическую психологию, но бросил аспирантуру накануне окончания, – предложил я. – Так сказать, ВКД – все, кроме диссертации.
– Почему бросил?
– Проблемы во взаимоотношениях. Для коллег он оказался слишком умен, вот и решили нагадить и выжить. Чутье подсказывает, что «Мете» такой сюжет придется по вкусу.
– С чего это?
– Люди, проводящие время в разговорах и мыслях о том, какие они умные, обычно мало чего достигают в реальной жизни.
Поразмыслив над этой фразой, Майло согласно кивнул.
– Для начала неплохо? – Он посмотрел на Шарави.
– Да, – отозвался тот. – Но вам, доктор, пора оперировать местоимением я, а не он.
– О'кей. Они вынудили меня уйти, потому что испугались направления моих исследований – проблема генетики интеллекта показалась им политически несвоевременной.
– Нет, – запротестовал Майло. – Слишком близко, слишком заманчиво.
– Согласен, – поддержал его Даниэл. – Может, эти люди и не такие умные, как они о себе думают, но они явно не дураки. Вряд ли будет разумным прийти к ним и продемонстрировать абсолютное совпадение взглядов.
– Совершенно верно. По-моему, тебе стоит проявить обычную заинтересованность, а вовсе не бросаться в их объятия. Если дело вообще дойдет до встречи.
– Хорошо. – Я почувствовал, что действительно несколько перегнул палку. – Итак, я – не слишком общительный человек, сторонюсь всяких союзов по интересам и сборищ и вовсе не горю желанием стать членом их клуба... Занимался я... к примеру, вопросом стереотипов в сексе и в детском воспитании. Кое-что подобное было на самом деле, только после того как я ушел в практику, наука отошла на задний план, и публикаций никаких нет. С этой стороны они ко мне не придерутся. Шарави записал что-то в блокнот.
– Отлично, – сказал Майло, – продолжай.
– А потом кончились средства. Помочь мне не захотели, поскольку я отказался принять их правила игры и...
– Какой игры? – уточнил Даниэл.
– Внутриведомственная интрига. Об этом, кстати, можно будет поговорить даже с их старейшинами.
– И когда же все это имело место?
– Скажем, лет десять назад?
– В каком университете?
– Назовем это независимыми платными курсами – в восьмидесятые их было предостаточно.
– Одобряю, – бросил Даниэл, взглянув на утвердительно кивнувшего Майло. – Я уточню название курсов и подготовлю вам соответствующие бумаги.
– Раз в твоем распоряжении такая классная печатная база, – заметил Майло, – то, может, ты и пачку двадцатидолларовых купюр подготовишь?
Широким взмахом руки Шарави обвел спартанскую обстановку комнаты.
– А откуда у меня, как ты думаешь, деньги на всю эту роскошь?
Майло хмыкнул, но тут же стал серьезным.
– Кстати, о деньгах. На что же вы жили эти годы, мистер Умник-без-диссертации?
– Что скажешь относительно небольшого наследства? Крошечного, как раз на жизнь без особой роскоши? Это явится лишним поводом для неудовлетворенности – я слишком умен, чтобы довольствоваться тем, что имею.
– Вы работаете?
– Нет. Заполняю пустоту будней наукой. Обычный тип лос-анджелесского бездельника.
Оба кивнули.
– Так как же меня зовут? Насколько близко может звучать имя?
– Настолько, чтобы было легко запомнить, – сказал Майло. – Но и не так уж близко, а то по ошибке назовешь настоящее.
– Аллан? Аллан Дел... как-нибудь. Дельвеккьо? За итальянца я сойду.
– Нет, – воспротивился Майло. – Обойдемся без этнической окраски. Им это может прийтись не по вкусу, а потом я не желаю, чтобы ты был вынужден врать о мамочкином рецепте пиццы.
– тогда Делберт? Делхэм? Просто Делл?
– Аллан Делл? Слишком манерно звучит. Да и чересчур близко.
– Артур Делл? Альберт, Эндрю? Энди?
– Может, Десмонд? – предложил Майло. – Эндрю Десмонд? Смиришься с таким именем?
Я повторил его про себя несколько раз.
– Теперь мне потребуется просторный особняк.
– К сожалению, – заметил Данная, – тут есть определенные ограничения.
– Эндрю Десмонд, – повторил Майло. – Восходящая звезда психоанализа. Мистер Восходящая Звезда. Значит, бумаги будут готовы завтра?
– Можно и завтра, но я подождал бы несколько дней.
– Почему?
– Надо дать доктору время вжиться в роль. Да и борода подрастет. Вы носите линзы?
– Нет.
– Хорошо. Я принесу очки без диоптрий, они иногда оказываются удивительно эффективными. И подумайте насчет прически, пусть будет покороче. Ваши локоны несколько... бросаются в глаза.
– Ежик. Робин это понравится, – поддел меня Майло.
– Если вы против...
– Я не против.
Молчание.
– Вот и отлично, – заключил Шарави. – Расскажите о себе подробнее, Эндрю. Начните с детства. – Он взглянул на Майло. – Мне всегда хотелось сказать эту фразу психологу.