Выжившая

Джиллиан Алекс

грубость вопроса заставляет меня одернуть руку.

– Разве?
– холодная свежесть грейпфрута, сладко-притoрный мед и горячая карамель, приправленная солоноватыми нотками тревоги и волнения – вот весь коктейль ароматов, распознанные моими обонятельными рецепторами, но есть еще один, ошибочный, преждевременный. н усиливается, когда застигнутая врасплох близостью моего голоса Шерри резко оборачивается и, запрокинув голову, смотрит на меня.

Черничная тьма разливается в огромных зрачках. Это не страх.

Изумление,

трепет, признание, смятение. Из открытых губ не доносится ни одного звука,только рваное дыхание, сопровождающее немигающий взгляд, застывший на моем лице. Снизу-вверх. Идеально. Так и должно быть. Всегда. Ты на своем месте, лунная девочка.

– ты реально хорош, - потрясенно выдыхает она, подразумевая не внешние данные, а нечто иное, придуманное загнанным в ловушку разумом. Теперь, когда мое присутствие раскрыто и соблюдать осторожноcть бессмысленно, я зарываюсь ладонью в шелк сверкающих в отблесках искусственного освещения прядей.

– ты именно такая, какой я запомнил тебя, Шерри, -

склонив голову набок, прoизношу чистую правду. Другой для меня не существует. Правда может быть только чистой, а ложь

– грязной. Я не выношу грязь и не лгу, никогда. Лгут те, кому не все равно. Люди глубоко ошибаются, что неисправимый лжец опасен и непредсказуем. В действительности все наоборот. Самый страшный человек тот, кто говорит исключительно правду, даже если она ранит… или убивает.

– За пару часов я вряд ли сильно изменилась, - она нащупывает новый способ дистанцироваться oт дезориентирующих эмоций.
– Зато ты преуспел. И что все это значит? Каковы правила? Поделись, если хочешь, чтобы я подыграла.

– Правило одно – делай то, что я прошу, – собрав целую горсть золотого руна, сжимаю в кулак у корней волос и несильно оттягиваю, возвращая ее голову в исходное положение.
– Читай. Вслух.

– Окей,только без рук, - Шерил соглашается слишком быстро и слишком фальшиво, нервно передергивает плечами и наклоняется вперед, пытаясь освободиться от моих пальцев, перебирающих мягкие послушные локоны на затылке. Шерри вынуждает меня делать то, что я не хочу –

причинять боль.

– Сиди спокойно, - усиливая хватку, оголяю линию шеи и стягиваю светлые волосы в узел, замечая, как бледная кожа покрывается мурашками. – Не бойся, Шерри.

Читай.

– Послушай, ты мог принести мне эти страницы в библиотеку, – нечто в моем голосе или интонациях производит противоположный эффект. Ее ответная реакция до конца не распознана, всему виной сопротивление и нежелание принимать происходящее как естественный и логичный процесс. Она снова близка к панике. Шерил выдает язык. Он не может остановиться ни на секунду, когда она чего-то боится. – Я бы продолжила редактировать и точно бы не пропустила ни слова. Обещаю, что больше не буду задавать глупые вопросы, устраивать истерики и шататься по дому.

Давай ты просто

объяснишь, что я должна делать.

– Ты должна читать, Шерри, - спокойно повторяю я, дотрагиваюсь до круглого родимого пятна на тонкой шее, напоминающее своей формой и цветом спелую вишню. Она прячет его под волосами, как нечтo постыдное, как ожог от первой выкуренной сигареты, носящий в себе свидетельство совершенной ошибки.

– Зачем тебе это нужно? – нервно спрашивает Шерри, когда я в очередной раз прихожу к выводу, что данное ей имя идеально отраает все, что она пытается скрыть. Я

отпускаю шелковистые волосы,и они рассыпаются по плечам в искрящемся беспорядке. Девушка облегчённо вздыхает, распрямляя плечи, готовясь морально к следующему раунду придуманной игры. Придуманной не мной.

– Это нужно тебе. Читай, Шерри, - мои ладони опускаются на столешницу, заключая девушку в капкан рук, хладнокровно и бескомпромиссно уничтoжая личные границы. Я не жесток. То же самое она сделала с моими.

Шерри сжимается,издав отчаянно-злой гортанный звук. Я

чувствую, что она больше не будет спорить.

Сопротивление – самый быстрый способ распрощаться с жизнью , если находишься наедине с монстром. Однажды

Шерри выжила, ее подсознание должно помнить правильную стратегию поведения. Уcтремив взгляд на лежащую перед ней страницу,ищет слова, на которых остановилась.

– Я могу это сделать в любой момент, - наклонившись, подсказываю я, задевая носом пряди белокурых волос на виске. Пульс бьется слишком интенсивно, усиливая искусственный аромат цитрусов. Как справляется ее сердце с подобными нагрузками?

– Я могу это сделать в любой момент, – подавленно и тихо повторяет Шерри. Покорность с привкусом злого бессилия.

Горький шоколад и корица. Ее аромат меняется в зависимости от настроения. дно остаётся неизменным : она – десерт. Я

ненавидел сладкое , пока не появилась Шерри. Она заставила меня понять, что мимолетный эффект счастья может превратиться в одну из самых чудовищных зависимостей. Мои большие пальцы задевают ее мизинцы. Случайно прикосновение , побелевшие костяшки, дрожащий голос.

– Почему героиню зовут как меня? – я оставляю вопрос не отвеченным, накрывая полностью ледяные мизинцы.

– Дальше, Шерри, – требую уравновешенным сдержанным тоном, но она продолает вздрагивать и заикаться, снова глотая буквы и окончания. олнение нарастает и достигает финального аккорда на фразе: «Почитай мне, Дилан». После нее Шерил замолкает, не замечая, что мои ладони практически полностью накрыли ее тонкие пальцы. Тишина не звенит.

нашем случае она издает симфонию, сочетая в себе бьющийся пульс, гулкий стук сердца, взволнованнoе дыхание. Я не слышу себя,только Шерри.