Вызов (дилогия)
Шрифт:
Последнее доверительное признание миссис Митчелл заставило меня поднять на неё взгляд.
И снова эта знакомая улыбка…
— Слава Богу, у меня есть семья, которая позволяет расслабиться и быть женщиной, — продолжила она. — Как я понимаю, ты взвалила на себя все заботы в этом мире, не допуская ни малейшей помощи от кого бы то ни было.
Я отвела глаза. Проницательности ей не занимать.
— И я хочу, чтобы ты знала: я печатаю тебя не только из-за того, что ты по-настоящему талантлива. Ты напоминаешь мне меня. Такую меня, какой я была лет тридцать назад. Но тогда я была счастлива. А ты, девочка, нет.
Я
— Не смотри на меня так, — сказала она. — Я это вижу. Придерживаться постулата "не дай, боже, счастья мне" гораздо легче, чем захотеть получить обратное. Но ты будешь несчастна лишь до того момента, пока сама не разрешишь себе стать счастливой. Для некоторых людей это оказывается невыполнимой задачей. Позволь себе быть счастливой, Оливия, и тогда всё встанет на свои места. — Эллен неловко улыбнулась, вероятно, понимая, что сказала много лишнего. — А теперь извини: пойду наслаждаться праздничными пирогами. У Фелиции они замечательные.
Миссис Митчелл щелчком выбросила сигарету и, развернувшись, ушла, оставив меня одну.
После я долго думала над её словами. Во многом она была права. Я взвалила на себя всё: поступки, решения, ответственность. Но вправе ли я поступать так, как поступаю? Вправе ли единолично решать, что хорошо, а что плохо? И вправе ли перекладывать на чьи-либо плечи ответственность за себя и за детей? Ответов на эти вопросы у меня не было. Но перед глазами стояла картина, как Эллен смотрит на Эбби. И как моя малышка на подсознательном уровне держится поближе к женщине с глазами, так похожими на её. А потом я вспоминала слова Дилана: "Как бы мне хотелось, чтобы это были наши дети…".
Теперь у него была собственная семья и собственные дети, и я вновь в мыслях возвращалась к тому, с чего начинала.
Что принесут перемены, к которым так настойчиво толкает меня жизнь? События, словно снежный ком, накатывают друг на друга, стремясь похоронить меня под вот-вот готовой сорваться лавиной. Не знаю, смогу ли я выбраться из неё. А если и смогу, то чем она обернётся для моих близких? Поэтому я цеплялась за всякую возможность оставить всё, как есть.
В начале октября Кейт передала мне личную просьбу хозяйки "Мейсен".
— Компания "Митчелл Инкорпорейтед", которой владеет муж Эллен, Говард, занимается медицинским оборудованием. Они работают со многими клиниками и госпиталями по северо-западу и, в том числе, поддерживают некоторые благотворительные программы. Эллен курирует те, что связанны с семейными комнатами. Миссис Митчелл задумала провести несколько публичных чтений твоих историй в поддержку этой программы. Это поможет продвижению книги. Мы привлечём к прессу и…
— С удовольствием приму в этом участие, — перебила я девушку. — Но можно без прессы?
— В принципе, как пожелаешь!
Если Кейт и удивилась моей просьбе, то виду не подала.
И вот теперь каждые выходные я проводила в разъездах. Пару раз была в Олимпии, Такоме, Сиэтле, не говоря о городках поменьше, в которых благотворительный фонд Митчеллов проводил свою работу. Даже в Лонгвью они курировали детскую комнату в одной из больниц.
Когда я впервые рассказала
В свою вторую поездку в Сиэтл я тоже взяла его с собой. Мы с Максом должны были посетить окружной госпиталь. Летели мы из Портленда. Для сына это был первый сознательный полёт, и все пятьдесят минут он провёл прижавшись носом к иллюминатору.
Сиэтл поразил его своими размерами. Глядя на его широко распахнутые глазенки, я поняла, что необходимо начать открывать для детей мир. Ведь, дальше Портленда они нигде не были. Лишь однажды мы с двухлетним Максом летали к маме в Даллас, но эта поездка у сына в голове не отложилась. Позже, мама и Тим неоднократно приезжали к нам в Лонгвью, а вот мы к ним после этого так ни разу и не выбрались.
Как всегда, мероприятие привлекло к себе большое внимание. Про забавные приключения маленькой девочки собрались послушать не только дети, но и пациенты постарше. В большинстве своём это были пожилые люди. Дети и старики — моя целевая аудитория, и, к слову сказать, самая благодарная.
Сначала я читала небольшой отрывок, потом мы его обсуждали. Дети задавали вопросы, я отвечала, потом снова читала… Частенько в процессе встречи взрослые слушатели делились историями из своего детства. Иные по весёлости во сто крат превосходили мои.
Встреча подходила к концу. Все смеялись над шуткой, рассказанной пожилым джентльменом в инвалидной коляске, когда я заметила, что количество слушателей в небольшой комнате, которую выделило для нас руководство госпиталя, гораздо превысило её размеры. Становилось душно. Люди стояли даже за стеклянными витринами, отделяющими комнату от остальных помещений. В основном это был медперсонал, но за одним из этих окон-витрин я заметила группу людей в деловых костюмах. Среди них была и Эллен Митчелл. Увидев, что я смотрю на неё, она улыбнулась. Я помахала в ответ.
Взгляд скользнул по лицу стоящего рядом с ней мужчины, и совершенно неожиданно я натолкнулась на знакомые, внимательно следящие за мной глаза.
Те глаза, что вот уже более двух лет преследуют меня во сне.
Те, в которые я смотрюсь, всякий раз глядя в лицо своей дочери.
Это была он. Дилан.
Из лёгких будто выбили весь воздух.
На нём был светло-серый, идеально сидящий костюм. Белоснежную рубашку оттенял галстук нежно-голубого цвета в косую полоску. Тёмные волосы аккуратно причёсаны — не так, как при нашей последней встрече. От желания к ним прикоснуться кончики пальцев немедленно начало покалывать. Как давно я не ощущала ничего подобного.