Вызов (дилогия)
Шрифт:
— Я бы понял, если бы ты меня забыла. Если бы не считала тем, с кем могла быть счастлива. Но несколько минут назад я вынудил тебя сказать, что ты меня любишь. Может, ты сомневалась во мне? В моих чувствах? — Дилан поднялся с дивана и подошёл вплотную. Я слышала его тяжёлое дыхание и вздрогнула, когда неожиданно твёрдый голос зазвучал надо мной. — Я люблю тебя, Оливия. Любил и буду любить. А теперь назови хотя бы одну причину, по которой я сейчас же не взвалю тебя на плечи и не увезу отсюда к чёртовой матери. У меня руки чешутся
На этих словах он положил руки мне на талию и резко притянул к себе. Стон удовольствия сорвался с губ, как только я снова оказалась в его объятиях.
— Останови меня, — выдохнул он, опаляя горячим дыханием мою шею. — Скажи, что не хочешь, чтобы я запер тебя в своей спальне и не выпускал, пока ты не согласишься стать моей. Я могу быть чертовски убедительным в своих уговорах, ты же знаешь это, малыш. — Его рука поднялась выше, и он легонько начал массировать грудь, заставляя соски мгновенно окаменеть под тонким платьем. — Почему ты так долго отказывала себе в этом? — продолжил Дилан страстно. — Почему так непростительно долго лишала этого меня?
Какой сладкой мукой были и его слова, и прикосновения. Я таяла в объятиях, вспоминала их. Вспоминала счастье, что они мне дарили. Моё сердце превратилось в один пульсирующий нерв, когда его губы нашли бьющуюся на шее жилку и втянули в рот кожу над ней. И снова сдержать стон оказалось непосильной задачей. Я возрождалась, подобно птице-фениксу. Будто не было этих трёх лет, не было того, что так долго держало нас друг от друга. Мы снова были мужчиной и женщиной, нашедшими друг друга, не отягощёнными обязательствами, семьями, детьми… детьми.
— Нет! — выкрикнула я и дёрнулась вперёд.
Дилан немедленно выпустил меня из рук. Я резко обернулась, с болью и обидой глядя на него.
Он выглядел пораженным.
— Лив, любовь моя, прости. Я не хотел…
В этот момент громкий плач Эбби разорвал ночную тишину.
— Ааа!!! Мама!!!
За несколько секунд я взлетела по лестнице и, подобрав длинную юбку, стремглав пронеслась по коридору. Дверь в спальню Макса была закрыта, и я молилась, чтобы плачь малышки его не разбудил.
В тусклом свете ночника я едва разглядела Эбби. Она стояла в кроватке, сонно потирая кулачками глаза, и продолжала плакать.
— Мама! Ааа!
Я бросилась к дочери и подхватила её на руки.
— Ш-шш, солнышко. Всё, всё, мамочка здесь. Успокойся. Всё хорошо.
Повторяя ласковые слова, я укачивала Эбби, положив головку на плечо и поглаживая по вспотевшей спинке. Тихие всхлипы некоторое время сотрясали маленькое тельце, но довольно скоро она снова начала засыпать. Я переложила дочь на руки и принялась укачивать, по привычке напевая её любимую колыбельную. Постепенно она затихла.
Сзади скрипнула половица. Замерев, я обернулась. В дверях
Сделав шаг вперёд, он вошёл в комнату. Я отступила к кровати и повернулась боком, закрывая собой дочь. Это была оборонительная поза, защитная. Я едва не зашипела, оберегая своё дитя.
Поняв это, Дилан замер. Он не двигался и, кажется, даже не дышал.
Неожиданно до меня дошёл весь ужас происходящего. Что я делаю? От кого пытаюсь защитить ребёнка? От его собственного отца?
Медленно я повернулась к Дилану и посмотрела в его лицо.
— Тебе нужна была причина? Вот она.
Дилан медленно двинулся ко мне. Остановившись в одном шаге, он несколько секунд изучал меня, а затем вернулся взглядом к Эбби.
Я видела, как меняется выражение его лица. От нежности, с которой он смотрел на ребёнка в моих руках, до задумчивой сосредоточенности. От сосредоточенности — к сомнению. Глубокая складка пролегла между бровями, когда он медленно поднял руку и кончиками пальцев дотронулся до кудряшек Эбби. Он убрал с лобика прилипшую к нему влажную прядку, а затем с его лица в один миг исчезли все краски.
Побледнев, он отшатнулся, словно получил прямой удар в грудь. Сжатая в кулак рука взметнулась вверх: в попытке подавить то ли крик, то ли стон Дилан прикусил фалангу указательного пальца. Он поднял на меня полные боли глаза и в неверии замотал головой.
Слёзы безостановочно текли из моих глаз. Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди, которая непонятно, каким образом, ещё не разорвалась от горя.
— Прости меня, — прошептала я беззвучно и закрыла глаза, не в силах наблюдать его агонию.
Спустя какое-то время я услышала его сдавленный голос:
— Как её зовут?
— Эбби.
— Эбби, — повторил Дилан, пробуя это имя, привыкая к нему. — Эбби…
Открыв полные слёз глаза, я смотрела на спокойное личико нашей дочери. Мой маленький ангелочек крепко спал, не догадываясь, какая драма разыгрывается сейчас рядом с ней. Не догадываясь, что только что обрела отца, который до этого ничего о ней не знал.
Я чувствовала на себе взгляд Дилана, чувствовала, что он всё ещё стоит рядом. Он не уходил. И больше ничего не говорил.
Спустя какое-то время, я повернулась к кроватке и аккуратно положила туда Эбби. Она повернулась на бок, привычно подперев рукой щёчку. Одёрнув пижамную курточку, я погладила дочь по спинке и накрыла одеялом.
Несколько минут я смотрела на свою малышку и набиралась храбрости, чтобы обернуться. Когда я, наконец, это сделала, Дилана в комнате не было.
Прежде чем спуститься вниз, я переоделась и зашла к Максу. Он крепко спал, подтянув ноги к груди. Одеяло сползло к изножью кровати. Я снова накрыла его и поцеловала в вихрастую макушку.