Вызов
Шрифт:
Приборы, к которым был подключён отец, внезапно зашлись в истерике, издавая высокие пищащие звуки, и я, глядя на белеющее лицо папы, заорала: «На помощь!»
В палату тут же влетел Паури с бригадой врачей, и пока они что-то водили отцу и переключали аппаратуру, я неподвижно стояла в стороне, с замиранием сердца наблюдая за происходящим.
Через несколько минут суета и беготня стихли, а папа, находясь под воздействием вколотых ему препаратов, уснул и стал выглядеть не таким бледным.
— Я говорил, что ему сейчас
— Этого больше не повторитcя, доктор. Обещаю. Отец будет вас слушаться.
Скепсис, появившийся на лице Паури, говорил красноречивее слов, что он думает по этому поводу.
— Простите, лирэ Аннабелль, но боюсь, что вы не можете за него ручаться. И если тин Авьен прикажет…
— Послушайте, тин Паури, — в непреклонном жесте подняла руку я, посмотрела на папу, потом перевела взгляд на доктора и приняла крайне трудное, но необходимое решение: — За лечение тина вьена вам плачу я! И я единственная, с чьими просьбами и пожеланиями вы обязаны считаться! Я запрещаю под каким-либо предлогом приносить отцу исейндж, айтапер или любое другое устройство связи с внешним миром. Я не разрешаю пропускать к нему в палату кого-либо, кроме меня и врачей. Если он станет настаивать, можете смело говорить, чтo это приказ его дочери и все вопросы к ней! Нарушите хоть одно из моих требований — я подам на вас в суд.
Паури ошеломлённо моргнул, а затем согласно кивнул.
— И ещё… — вспомнила слова отца я. — Папа сказал, что не помнит, как я позавчера приходила к нему и разговаривала с ним. С чем это связано?
— Может быть, наноботы удалили какой-то повреждённый участок мозга, а вместе с ним стёрлись и отдельные воспоминания, — озадачился доктор. — Сейчас вашего отца повезут на обследование, и можно будет более конкретно сказать, в чём причина частичной амнезии.
— А почему отец не чувствует ног?
— Тут всё сложнее, лирэ Аннабелль, — Паури вздохнул и с сожалением развёл руками. — Позвоночник тина Авьена получил крайне серьёзные травмы и, полагаю, если после очередного этапа ввода наноботов положительной динамики не будет — придётся делать операцию. Но в любом случае её можно будет осуществить только после того, как состояние вашего отца будет стабильно хорошим. Вы должны подготовить его к тому, что, скорее всего, какое-то время ему придётся провести в инвалидном кресле.
– если операция тоже не поможет?
— Такой исход не исключён. Врачи не всесильны, — опустил взгляд Паури. — Мы и так сделали для тина Авьена всё, что могли.
— Я знаю. Я просто спросила, чтобы знать все возможные варианты. Я вам очень благодарна. И, пожалуйста, доктор, если возникнут какие-то проблемы, звоните мне, не стесняясь, в любое время дня и ночи.
После этого разговора мы с доктором прoстились, и когда я, покинув
— Всё в порядке, ассанти?
— Всё нормально, — соврала я. Вдаваться в подробности и рассказывать мужчине, что меня шокировал способ, с помощью которого Йон Авьен решал любые проблемы, я не захотела. И если у здоровяка не было права меня о чём-то подробно расспрашивать, то с Хардом такие игры в молчанку не проходили воoбще.
Он заехал за мной в офис после работы и сначала поблагодарил за то, что в этот раз я не заставила его ждать, а потом просто задал вопрос в лоб:
— Что у тебя сегодня произошло с отцом? Вы поссорились?
Я не понимаю, как ему всё время удаётся держать руку на пульсе моей жизни?
— Не успели, — криво пошутила я.
— Так что всё-таки произошло? Зэд сказал, ты вышла из клиники очень расстроенной.
Помянув здоровяка «добрым словом» и понимая, что Хард не отстанет, пока не вытянет из меня всё, я вздохнула и призналась:
— Я не ссорилась с папой. Дело не в нём. Хотя нет, и в нём тоже… Он всегда был таким: властным, непреклонным, почти диктатором. Раньше меня это не огорчало. Я, видимо, просто отвыкла.
Хард внимательно меня слушал и был совершенно спокоен. А вот я, глядя на него, наоборот, нервничала ещё больше.
— Скажи, — издалека начала я, — ты можешь с абсолютной уверенностью утверждать, что все имеющиеся у тебя акции «Авьен Сортэ» приобретены законным способом?
— Ты подозреваешь меня в мошенничестве? — правая бровь Грэя изумлённо приподнялась и зелёные глаза недобро сверкнули.
— Нет. Я просто хотела пояснить тебе, что если Йон Авьен найдёт хоть малейшую зацепку по твоим акциям — он ею воспользуется!
— Боишься потерять свою должность? — усмехнулся тиррианец, обидев меня таким видением ситуации.
— Ты не понимаешь! То, что я стою у руля компании — для папы не катастрофично. И мне он ничего не сделает. разве что уволит, когда найдёт такую возможность. А вот тебе… С тобой отец будет бороться! И зная, как безжалостно он умеет это делать, я пытаюсь тебя предупредить.
— С ума сойти, — совершенно не воспринимая мои слова всерьёз, расплылся в улыбке Хард. — Белль, ты что, за меня волнуешься?
— Я просто не хочу, чтобы отец причинил тебе вред.
— Почему? — понизив голос и приблизившись ко мне, ард приподнял кончиками пальцев моё лицо, заглядывая в глаза, как в душу.
— Потому что ты этого не заслуживаешь? — прошептала я.
— А чего я заслуживаю? — наклонился к моим губам он.
Дышать стало тяжело. Собственно, и говорить тоже. Очень хотелось сказать: «Любви и уважения», но зазвонивший в сумoчке исейнж сбил с романтической волны, и, ответив на вызов, я тяжело вздохнула, снова услышав голос доктора Паури. Кажется, о покое и сне можно забыть.