Взгляд Сфинкса [СИ]
Шрифт:
— Простите, — виновато произнес я.
— Как легко разоткровенничаться с новичками, — задумчиво произнес Демин, — вы все удивительно забавны в своей наивности… Ничего, через пару месяцев вы иначе взгляните на этот мир… Вас еще многому надо учить… Пока вы всего лишь научились чувствовать то, что сокрыто от взора остальных… Идем, познакомитесь с остальными избранниками…
Я проследовал за своим провожатым по узкому коридору… Открылась дверь, и меня ослепил яркий свет множества лампад.
Проснулся я у себя дома, будто бы ничего не произошло.
Когда-то эту пектораль носили посвященные жрецы Анубиса, одним из которых мне суждено стать. Наш учитель сам воин Анубиса, невероятно! Может, это он оплакивал смерть невесты в облике черного пса, или сам Анубис явился встретить свою жрицу, дабы проводить на другой берег.
Мне нужно было с кем-то поделиться, иначе я сошел бы с ума. Но с кем? Кто поймет меня и не примет мои речи за бред безумца? Я не сумел припомнить никого, кроме Лермонтова. Этот неприятный человек единственный из моих знакомых, который серьезно относится к мистике. Он говорил мне о пугающих последствиях, если ключ от врат попадется в руки глупца.
Удивительно, но на сей раз Лермонтов не насмехался надо мною, он серьезно выслушал мой рассказ.
— Вы побывали у них… — удивительно, Лермонтов точно назвал адрес.
— Откуда вы знаете? — могу с уверенностью сказать, что его там не было, уж я бы заметил.
— Это не столь важно, — ответил Лермонтов, — поскольку для моего следствия было необходимо побеседовать с женихом Нины, а он не хотел показываться светской публике, пришлось мне самому разыскать его…
— Что удивительно, этот, так называемый Демин, совершенно спокоен, будто не переживает разлуку с Ниной, — я и сам не заметил, что произнес не "смерть", а "разлука", — но ведь это не так…
— А вы, действительно, начали многое понимать, — без тени иронии произнес мой былой недоброжелатель.
Мы беседовали как добрые приятели, а ведь несколько дней назад я ненавидел Лермонтова и боялся его шуток.
— Да… мне, кажется, ему нравится ваша поэма "Демона", вы смогли точно описать чувства всех таких как он… — задумался я, — мне кажется, вы говорите не только о слугах Апопа, а обо всех, несущих бремя веков…
Я сам не заметил, как назвал владыку Ада египетским именем. Лермонтов печально улыбнулся.
— Да, воин Анубиса приметил Нину давно, — ответил он, — когда она была еще ребенком… И, наверняка, предвидел ее смерть… и знает убийцу… Но он не может назвать его имя, поэтому нам, людям, необходимо самим восстановить справедливость…
Лермонтов пристально смотрел на меня.
— Неужто я под подозрением? — я не испытывал обиды, лишь удивление.
— Все верно, ведь вы были тайным поклонником графини… Кто знает, на какие безумства способны тайные поклонники… А амулет вы забрали у своей
— Но я веду дневник! Могу дать вам записи! — возразил я.
— Вы могли написать, что угодно… Спешу заметить, вы не единственный подозреваемый…
Эти слова немного успокоили меня.
— Кто еще? — полюбопытствовал я.
— Сам Демин… У него были свои мотивы убить графиню, а добрая компаньонка, предпочтя людской долг, хотела помешать ему… Тогда Демину пришлось сделать выбор… Когда-то графиня отвергла Демина и теперь приняла за его сына… Разумеется, никто не подумает, что, спустя годы, можно сохранить молодость! А ему не надо было класть яд… Вдруг воин Анубиса так и не сумел снести обиды от простой смертной, ведь он человек, хоть и избранный, но он человек, которому свойственны все человеческие чувства…
Голос Лермонтова звучал зловеще.
— Какой вздор! — воскликнул я.
Неужто он сам верит своим словам, оскорбительным для жрецов Анубиса.
— С каких пор вы стали романтиком? — усмехнулся Лермонтов. — Право, вы меняетесь на глазах…
Из записей Александры Смирновой-Россет
Я с непреодолимым волнением жду, развязки двух трагедий. Мишель отметил, что отравить бокал шампанского во время бала мог кто угодно.
— К примеру, Серов, для него это не составило бы труда, — рассуждал Мишель, — говорят, бывали случаи, что он устранял заговорщиков… Ладно, не стоит повторять, все, что болтают в свете…
— Он ухаживал за графиней, но без успеха… — вспомнила я.
— Мне кажется, дело в обществах, которому покровительствовала графиня… Возможно, она увлеклась не таким пустословом, как Воронин… — предположения Мишеля казались мне весьма разумными.
Серов кажется мне весьма зловещей фигурой, но это качество выглядит весьма привлекательно в глазах дам. Даже я иногда проникалась невольным восхищением к человеку в черном. Многие особы млеют от его сурового взора и пугающей улыбки. Стоит ему появиться в обществе, как дамы и барышни начинают шептаться, украдкой поглядывая на Серова, сдерживая кокетливые улыбки. Многие желают, чтобы он покорил их. Возможно, у него были романы, но об этом не знает никто. Имена возлюбленных Серова остались тайной.
— Верно, вам всегда нравились демонические четы, — весело заметил Мишель.
Он умел вызвать мое смущение.
— А о мотиве Воронина даже скучно рассуждать! — воскликнула я. — Это омерзительно!
— Совершенно с вами согласен… Об этом сейчас судачат в свете, каков он негодяй, убивший несчастную даму, дабы не возвращать долги… Светское обвинение уже предъявлено, и мне очень не хочется его опровергать…
Я рассмеялась.
— А вот мне очень интересен другой внезапно появившийся персонаж нашей трагедии, — напомнил Мишель, — новая компаньонка графини… Вспомните, как мадемуазель Жюли вела себя на балу?