Взгляни на дом свой, путник!
Шрифт:
– Мы сейчас вернемся домой! – воскликнул дядя. – На сегодня хватит. Фаня, собирай бебехи. И не забудь фрукты. Нам сегодня подарили фрукты. Приехали люди из кибуца, привезли грузовик клубники и черешни…
Мы возвращались домой не торопясь, вдыхая аромат цветов, что росли вдоль тротуара. Розы, гвоздики, орхидеи. Росли вольно, не боязливо, распушив свои прекрасные головки, источая парфюмерный запах. Сорвать придорожный уличный цветок считается преступлением не только нравственным, но и гражданским. Каждый цветок – это след крови и слез евреев, погибших во все времена, и этот след проявился наконец на своей древней родине. Красивый
– Понимаешь, – втолковывал дядя, – евреи не только высокая наука или искусство, но и изощренное негодяйство. Вот история еврея-негодяя.
И он поведал мне историю отношений с неким Тартаковским, бывшим гражданином Гомеля, а ныне ничтожной личностью, обирающим доверчивых единоверцев. Этот «бандит» вызвался снять квартиру для дядиного семейства. И все было бы хорошо. Но однажды нагрянул хозяин квартиры, ювелир из Тель-Авива, и потребовал увеличения квартплаты до пятисот долларов в месяц. Семейство оказалось в замешательстве. Как?! Они и так платят шестьсот долларов в месяц, на целую сотню больше. Тут все и раскрылось. Оказывается Тартаковский, имея договор на аренду за четыреста долларов, брал с клиентов шестьсот. Разницу в двести долларов он опускал в свой карман. Каково?! Весь год дядя переплачивал маклеру целых двести долларов ежемесячно. И таких «клиентов» у Тартаковского в одном Кармиэле оказалось девять семейств.
– Должен человек заработать себе копейку или нет? – Фаня несла корзину с клубникой, не доверяя никому этот нежный груз.
– Смотри, она его защищает! – вскипел дядя. – Он – бандит! Двести долларов только с нас…
– Хорошо, хорошо, – возмутилась Фаня. – Кто нашел Тартаковского? Ты или я? «Ах, какой человек, помогает олимам!..»
– Бандит он, бандит! – Дядя вскинул тощие руки и стал похож на бройлерного петушка. – Зачем я только приехал сюда?! Каждый хочет тебя провести, обмануть, нажарить. Ты слышал историю аферы с квартирами по объявлению? Я сейчас расскажу…
И дядя, задыхаясь от гнева, синея и бледнея, поведал историю, о которой я уже читал. В газете появилось объявление о том, что строительная компания распределяет «амидаровские», то есть государственные, квартиры.
Для этого в один день надо выслать гарантийные тридцать шекелей на определенный счет. Всего тридцать шекелей! Люди бросились переводить деньги. А через несколько дней появилась заметка, что это шулерский трюк. Полиция начала расследование, но, увы, посланных денег не вернуть. Кто их получал – неизвестно, все оказалось ловкой подставкой. Жулики хапнули навар – и концы в воду. По телевизору выступил известный хохмач, посмеялся над простаками из России, и не было дела.
– Хорошо хоть тридцать шекелей, – вставила Фаня.
– Ей хорошо! – вскипел вновь дядя. – За тридцать шекелей твоя дочь работает целый день. И без выходных! Ты когда-нибудь видел страну, где бы люди работали без выходных? – обратился ко мне дядя. – Даже в шабат, когда все евреи чтут субботу, ее хозяин не знает покоя.
Я недоверчиво пожал плечами: что-то не верилось. Святость субботы завещана Торой, субботу нарушать – страшный грех.
– Сегодня что у нас? Шабат! А где Лена? На работе! – продолжал дядя. – Кстати, как ты добирался в Кармиэль? В субботу все замирает в этой стране. Сейчас протаскивают закон, по которому по субботам запрещаются полеты самолетов. А?! Идиотизм!
– Я приехал автобусом, – ответил я не без злорадства.
– Гм, – хмыкнул дядя. – Этот бандит, хозяин фабрики, на которой работает Лена, признает только арабские праздники.
– Он араб?
– Еврей. Из Румынии. Но с арабами он затеваться не хочет. Могут обвинить в шовинизме, побить на фабрике стекла. А евреи молчат. У него работают олимы из России. Уволят одного – на его место десяток желающих. Он этим пользуется, капиталист из Румынии… Как тебе это нравится? Чтобы евреи ждали арабские праздники как мессию. А?! Дожили. Себе на голову.
– А профсоюз?
– Фаня, ты посмотри кто к нам приехал! Он приехал из России, где профсоюзы что-то значат, – натуженно засмеялся дядя. – Так вот, в этой стране профсоюзы имеют такой же вес, как и в России. Пустое место! Израиль – это копия Советского Союза. То же самое, а может, и еще хуже. И бюрократия, и профсоюзы, и система социального обеспечения…
– Хватит! – прикрикнула Фаня. – Дай мальчику отдышаться. Сел на своего конька. А кто рвался сюда? Кто всех сбаламутил?
– Так я же рвался сюда из ада! – Дядя даже задохнулся от гнева. – Ты же видела, как выбросили из окна армянина! С четвертого этажа. Он лежал на тротуаре, и люди боялись подойти, оказать помощь.
– А ты почему не подошел? – ехидно бросила Фаня.
– Я ж еврей. Они тут же хлопнули бы и меня, – со старческим простодушием ответил дядя. – А когда подожгли армянскую церковь?! Они стояли и ждали, кто бросится тушить, чтобы раскроить череп.
– А что армяне делали с азербайджанцами у себя в Армении? Гнали людей через перевал зимой, чуть ли не в чем мать родила, – ответила Фаня. – Все хороши… «Я ж еврей»! Вот и живи в своей Израиловке, принимай ее такой, какая она есть.
– Ах бандиты, ах бандиты! – сокрушался дядя. – Куда деться честному человеку? Думали, приедем в Израиль, все будет как надо. На тебе! Тартаковский, какие-то шулеры, капиталист из Румынии… Сумасшедший дом, а не мир. Люди срываются с места, оставляют дом, хозяйство. Приезжают, и на тебе! Ведь никакой не было информации. Люди летели, как бабочки на огонь. Никакой информации!
– Никакой информации?! – воскликнула Фаня. – А армянин, которого выбросили из окна в Баку? Нет информации!
Мы приблизились к дому. Соседки уже не было. Улица спала, только о чем-то беззвучно шептались между собой автомобили, что робким стадом сгрудились перед домом в ожидании следующего дня.
– Шабат шалом. Мир субботе, – проговорил дядя. – Посмотришь, что тут будет твориться завтра, после захода солнца. Крик, шум, музыка… Девчонки, мальчишки. Мотоциклы, велосипеды…
Квартира дяди мне понравилась: трехкомнатная, с удобной нишей, где я и нацелился расположиться на ночь на раскладушке.
И вид с балкона впечатлял. Не верилось, что городок более чем в два раза моложе меня, что лет двадцать назад на этих местах бродили бараны кочевников. Непохожие друг на друга дома, торговый центр с множеством магазинчиков, супермаркет, бассейн с фонтаном, и это при острой проблеме с водой… «Циркулирует, – коротко пояснил дядя. – В Израиле многое циркулирует».
– У вас отличная квартира, – заметил я.
– За такие деньги! Через два месяца кончается договор, и нас наверняка вышвырнут на улицу. Кажется, хозяин нашел себе квартирантов покруче. Вот мы и протестуем. В палатках…