Взлет и падение Лысенко. История биологической дискуссии в СССР (1929-1966)
Шрифт:
Н. И. Вавилов: Я говорю твердо, что путь упрощения имеется. Все листья узловые имеют разделение: листовая пластинка, листовое влагалище и в промежутке язычки.
Попадаю я на Памир и там нахожу — безъязычковая рожь. Там я нашел такую же пшеницу, сорго, ячмень — все безъязычковые. Словом, есть и упрощение. Когда я учился у Бэтсона — это был самый крупный ученый, учился я сначала у Геккеля, — дарвиниста, потом у Бэтсона.
Л.: Антидарвиниста.
Н. И. Вавилов: Нет. Я вам когда-нибудь расскажу о Бэтсоне, наилюбопытиейший, интереснейший был человек.
Л.: А нельзя ли вам поучиться у Маркса. Может быть, поспешили, обобщили, а слово не воробей.
Н. И. Вавилов: Вышла недавно книжка Холдэна. Это любопытная фигура, член английской коммунистической партии,
Л.: И его разругали.
Н. И. Вавилов: Конечно, буржуазная пресса его разругала, но он настолько талантлив, что, и ругая его, им восхищаются. Он показал, что диалектику нужно применять умеючи. Он говорит, что марксизм наиболее применим в изучении эволюции, в истории, там, где сходятся много наук, там, где начинается комплекс, там марксизм может многое предугадать — так же как Энгельс предугадал за 50 лет многие современные открытия.
Я должен сказать, что я большой любитель марксистской литературы не только нашей, ио и заграничной. Ведь и там делаются попытки марксистского обоснования.
Л: Марксизм — единственная наука. Ведь дарвинизм только часть, а ведь настоящую теорию познания мира дали Маркс, Энгельс, Ленин. И вот, когда я слышу разговоры, относящиеся к дарвинизму, и ничего не слышу- о марксизме, то ведь может получиться так, что с одной стороны кажется все правильно, а если подойдешь с другой стороны, то окажется совсем другое.
Н. И. Вавилов: Я Маркса 4–5 раз штудировал и готов идти дальше.
Кончаю тем, что заявляю, что коллектив Института состоит в основном из очень квалифицированных работников, больших тружеников и мы просим Академию помочь коллективу создать условия для здоровой работы. А вот эти ярлыки, которые столь прилипчивы, нужно от них избавиться.
Т. Д. Лысенко: (из заключительного слова):.. Я согласен с вами, Николай Иванович, работать вам трудновато. Об этом мы как будто не раз говорили с вами, и я искренне жалел вас. В отношении расхождений с вами по теории биологического развития мы говорили с вами, и я искренне сочувствовал вам. Трудно, просто трудно, потому что часть людей, и их значительная часть, большая часть сотрудников ВИРа, а там сотни людей, не подчиняются вам идейно. Вот раз не подчиняются вам идейно, как можно руководить, трудно, очень трудно. Я вам в этом деле очень сочувствую. Ничего не получается. Я по себе это чувствую. Ведь вы мне не подчиняетесь идейно, а раз не. Подчиняетесь вы, не подчиняется и ВИР. А как я могу строить ВИР, за который я отвечаю, а нам нужно, Николай Иванович, строить ВИР по-новому. Как я могу в самом деле руководить вами, искренне сочувствую вам, я сам по себе сужу. Ведь главный институт, так как ВИР самый большой институт, не подчиняется мне, но не все институты не подчиняются мне, большинство директоров институтов мне все-таки подчиняются. Поэтому тут я абсолютно схожусь с вами в этом вопросе (смех) — Мне хочется помочь вам поскорее наладить работу, чтобы институт работал лучше. Можно об этом договориться, можно на этом согласиться, но я говорю сейчас, что нам нужно принимать какие-то меры, так нельзя, так дальше нельзя работать. Вы заявляете прямо — это нечестно. Заявляете одно, а думаете не так, а этак. Так делать нельзя. Поэтому тут приходится надеяться на других, приходится идти по другой линии, по линии административного подчинения…»
В личном архиве Н. И. Вавилова [17] хранится интересный документ — копия докладной записки видного советского селекционера академика П. Константинова, направленной Наркому земледелия СССР. В этой записке П. Константинов дает очень объективную оценку ситуации, создавшейся после непринятия Президиумом ВАСХНИЛ отчета ВИРа. Эти свидетельства известного своими практическими достижениями селекционера весьма важны, и мы хотим привести здесь текст этой докладной записки для того, чтобы показать, как относилась к конфликту между Т. Д. Лысенко и Н. И. Вавиловым наиболее опытная часть советских селекционеров. (Академик П. Константинов возглавлял в этот период кафедру селекции в Тимирязевской академии. Сорта зерновых его селекции занимали тогда рекордные площади. После 1948 года П. Константинов был отстранен от работы вместе с заведующим кафедрой генетики профессором А. Р. Жебраком и руководство обеими кафедрами было возложено на Т. Д. Лысенко.)
17
Домашний архив Н. И. Вавилова в Ленинграде в значительной мере пропал, многие рукописи были конфискованы. Архив, находившийся в московской квартире, сохранился и пополнен сыном Н. И. Вавилова — Ю. Н. Вавиловым.
Копия докладной записки акад. П. Константинова В Наркомзем СССР т. Бенедиктову
За поздним временем на совещании 4/VI я не мог высказать некоторых своих замечаний по докладу директора ВИРа акад. Н. И. Вавилова. Поэтому я считаю необходимым сделать ряд замечаний по этому вопросу.
1. При оценке работ ВИРа необходимо иметь в виду огромную ценность для практической селекции мировых растительных ресурсов, собранных под руководством акад. Н. И. Вавилова. Очень важная экологическая оценка этого материала продолжается ВИРом и его сетью до сих пор. Поэтому наблюдающаяся явная и тенденциозная недооценка этого раздела работ ВИРа является недопустимой. Старые селекционеры, давшие много сортов СССР, высоко ценят эту работу и другие достижения ВИРа. Число выведенных ВИРом и его сетью сортов 327 (в числе которых до 100 плодовых) не являются преувеличением. Если добавить сюда сорта, выведенные всей сетью благодаря ВИРу, то это число сильно повысится. Так, например, первичный исходный материал но ячменям наряду с др. культурами мною получен был непосредственно от акад. Н. И. Вавилова, Из этого материала мною выведены на Краснокутской станции сорта ячменя 026, 043, 064, 0187 и ряд перспективных на Кинельской станции путем гибридизации этого же материала. Мировые коллекции культурных растений используются большинством селекционных станций, и в частности Всесоюзным генетико-селекционным институтом в Одессе.
2. Теоретические работы ВИРа в области генетики, цитологии, иммунитета и биохимии имеют также очень большое значение для практической селекции.
Я уверен, что если бы практики-селекционеры хорошо бы овладели теоретическими основами генетики и селекции, то селекционный процесс ускорился бы в несколько раз. Много лет назад я испытал это лично на себе.
3. При сравнительной оценке разных течений в сложной генетической науке не следует забывать, что десятки миллионов га сортовых посевов заняты сортами, выведенными не без помощи современной генетики, в большинстве только благодаря ей. Утверждение некоторых, что генетика здесь ни при чем, — неверно. Так могут думать только люди, не работающие в области практической селекции. Новое течение в генетике должно быть тоже использовано. Но пока что, не считая достижений Мичурина в плодоводстве, в области селекции полевых культур оно дало еще очень мало. Поэтому эффективные старые методы селекции не могут приноситься в жерту достаточно непроверенным еще и нередко догматическим новым методам.
4. Совершенно недопустима тенденция выбросить за борт и в практике селекции и даже из учебных программ с/х вузов т. н. формальную генетику (менделизм, морганизм, чистые линии, инцухт и пр.). Конечно, современная генетика должна быть очищена от буржуазных и метафизических наслоений на основе диалектического материализма. Но в неменьшей степени в этой чистке нуждается и так называемая новая генетика, и особенно теория переделки природы растений пут ем воспитания, по своей упрощенности и в некоторых частях граничащая с позициями голого механо-ламаркизма. Прямолинейное и настойчивое внедрение этой теории в практику отодвигает на задний план самые эффективные методы переделки природы (что следует и по Мичурину): гибридизацию и отбор гибридов на оптимальных производственных фонах. Само собой разумеется, что ни одна из сторон не может трактовать дарвинизм, с одной стороны, с позиции формальной генетики, с другой стороны, чуть ли не с ламаркистских позиций. Самокритика с точки зрения диалектического материализма для советских генетиков еще не закончена, для некоторых из них она уже пройденный этап, для нового течения она еще не начиналась: этому мешает догмат непогрешимости, вольное или невольное отрицание историзма в науке, забвение положений В. И Ленина о всемерном использовании всего положительного в буржуазной науке.
5. Никто из советских генетиков и вировцев не отрицает в настоящее время влияния внешней среды на формообразовательный процесс. Поэтому совершенно необоснованно обвинение ВИРа и его генетиков в отрицании этого влияния, а отсюда и обвинение в антидарвинизме. Однако генетики признают влияние и внутренних, и внешних факторов, новое течение — преимущественно, а иногда и целиком, — влияние внешних факторов. Новое течение считает дискуссию уже излишней и ненужной и очень склонно администрировать науку в силу непогрешимости. Генетики требуют продолжения дискуссии, но на основе равноправия. Поэтому встает вопрос, какая сторона больше антидарвинистична. Несомненно, что дальнейшая дискуссия даст правильный ответ на это. Совершенно правильно ставите вопрос о необходимости дальнейшей дискуссии и Вы, т. Бенедиктов… [18]
18
§ 6, 7, 8 касаются частных вопросов.