Взлет и падение Лысенко. История биологической дискуссии в СССР (1929-1966)
Шрифт:
Но обработка десятков, а иногда и сотен тонн семенного материала в колхозах и совхозах была весьма затруднительной и рискованной процедурой, требовала особых навесов, затрат рабочей силы. В то же время опасность саморазогрева и прорастания намоченных семян грозила потерей семенного материала, и такой исход был весьма частым. Затраты непосредственно на посев семян возрастали вдвое, ибо «нормы высева» набухших семян обеспечивались двухкратным прохождением сеялок по одной и той же площади. Если засухи во второй половине лета не было, яровизация семян, по опытным данным, снижала урожай, а многие сорта пшеницы вообще не реагировали на яровизацию. Далеко не полный перечень затруднений на пути яровизации отчетливо показывает, что у агрономических кадров было достаточно оснований для делового спора по этому вопросу, спора, в котором сельскохозяйственная практика страны несомненно нуждалась. Следует отметить, что применение агроприема яровизации яровых зерновых культур резко пошло на убыль перед самой войной, а затем этот агроприем был фактически забыт и его перестал пропагандировать даже сам Лысенко.
Однако в начале 30-х годов Т. Д. Лысенко, как и И. И. Презент, использовал в дискуссии с «антияровизаторами» приемы политической демагогии, которые обеспечили ему надежный
Эта речь Лысенко очень понравилась И. В. Сталину, и он в конце речи воскликнул: «Браво, товарищ Лысенко, браво!..»
В настоящее время совершенно очевидно, что трансформация спора вокруг «яровизации» в борьбу с мнимыми «классовыми врагами» представляла собой попытку запугивания и истребления научных противников и этот путь на много лет задержал выяснение истинного положения в разрабатываемой проблеме.
Нелишне отметить, что в теоретических вопросах биологии до 1934 года Т. Д. Лысенко был очень плохо подготовлен, и поэтому он легко подпал под сильное влияние И. И. Презента. Он сам признал это в уже цитированной выше речи на Съезде колхозников-ударников: «Я часто читаю Дарвина, Тимирязева, Мичурина, — говорил он. — В этом мне помог сотрудник нашей лаборатории — Презент. Он показал мне, что истоки той работы, которую я делаю, исходные корни дал еще Дарвин. А я, товарищи, должен тут прямо признаться перед Иосифом Виссарионовичем, что, к моему стыду, Дарвина по-настоящему не изучал».
Первые удары по Н. И. Вавилову и советской школе растениеводства и селекции в 1931 году
Академик Н. И. Вавилов, в последующие годы лидер противоположного Т. Д. Лысенко направления в начавшейся Дискуссии, был к 1929–1931 годам уже известным ученым, президентом Всесоюзной Академии сельскохозяйственных наук им. В. И. Ленина (ВАСХНИЛ) и Всесоюзного института растениеводства (ВИР), членом ВЦИК. Однако, несмотря на свою большую известность, большие заслуги и высокое административное положение, он уже в 1931 году стал объектом первых серьезных нападок.
Впервые Н. И. Вавилов был подвергнут критической атаке 29 января 1931 года, когда в центральной газете «Экономическая жизнь» появилась большая статья А. Коля «Прикладная ботаника или ленинское обновление земли», специально посвященая Н. И. Вавилову и ВИРу. «Под прикрытием имени Ленина, — так начинал свою статью Коль, — окрепло и зовоевывает гегемонию в нашей с.-х. науке учреждение, насквозь реакционное, не только не имеющее никакого отношения к мыслям и намерениям Ленина, но и классово им чуждое, и враждебное. Речь идет об институте растениеводства с.-х. академии им, Ленина».
Через некоторое время газета «Экономическая жизнь» (13 марта) поместила ответ Н. И. Вавилова на эту статью. Однако ответ Вавилова сопровождался примечанием редакции с намеком на то, что «чистая наука, которой якобы служит Вавилов, прикрывает вредительство.
Другим серьезным предупреждением Н. И. Вавилову было опубликованное 3 августа 1931 года в «Правде» правительственное постановление по вопросам селекции. Это постановление ставило перед ВАСХНИЛ и ВИРом совершенно нереальные задачи. Помимо того, что оно требовало сокращения сроков выведения районируемых сортов зерновых с 10–12 лет до 4 (за счет использования теплиц), оно выдвигало задачу за 3–4 года обновить на всей территории страны сортовой состав и добиться сразу всех необходимых качеств почти у всех культур. По пшенице, в частности, нужно было достигнуть высокой урожайности, однотипичности и стекловидности зерна, неполегаемости, неосыпаемости, холодостойкости, засухоустойчивости, устойчивости к вредителям и болезням, хороших хлебопекарных качеств. Постановление было опубликовано от имени Центральной контрольной комиссии ВКП(б) и Народного комиссариата Рабоче-крестьянской инспекции СССР по докладу НК РКИ РСФСР, то есть оно было результатом проверки работы ВАСХНИЛ и ВИРа. По своим установкам это постановление резко противоречило позиции Н. И. Вавилова и реальным возможностям не только ВИРа и ВАСХНИЛ, но и всей советской и мировой селекции. Оно служило базой для последующей критики ВИРа и Н. И. Вавилова как не справляющихся с этими задачами. Что же касается выдвинутой им 3 — 4-летней программы, то она не была выполнена полностью и за 30 лет. Н. И. Вавилов относился к столь сжатым срокам обновления сортового фонда страны весьма скептически, Т. Д. Лысенко же немедленно опубликовал торжественное обещание вывести новый сорт с заранее запланированными свойствами в два с половиной года.
Такими были исходные рубежи возникшей позднее дискуссии. 1932, 1933 и 1934 годы прошли сравнительно спокойно. Возглавляя в это время созданный по решению НКЗ УССР и НКЗ СССР отдел яровизации в Одесском селекционно-генетическом институте, входившем в систему наркомата земледелия УССР (в 1935 году он вошел в состав ВАСХНИЛ), Т. Д. Лысенко сумел добиться отстранения директора профессора А. А. Сапегина и стал научным руководителем института. Известность Т. Д. Лысенко продолжала расти, особенно под влиянием рапортов из колхозов об успехах яровизации и расширении посевов яровизированными семенами. А после того, как Сталин произнес на съезде колхозников-ударников свое знаменитое «Браво, товарищ Лысенко, браво!», в его деятельности, а также в истории нашей биологии начался особый период.
Глава 2. Начало общесоюзной дискуссии в области генетики и селекции в 1935–1936 годах. Характеристика двух противостоящих друг другу селекционно-генетических концепций
Узловым вопросом генетической дискуссии была, как известно, проблема наследственности и изменчивости живых организмов — центральная проблема биологии. До 1935 года ученые-биологи нашей страны, так же как и ученые всего мира, в основном придерживались тех представлений в этой области, которые считались классическими и известны под названием хромосомной теории наследственности и теории мутаций, разработанных на основе замечательных исследований Менделя, Моргана, Иогансена, Де-Фриза, Вавилова, Кольцова, Гольдшмидта, Меллера и ряда других выдающихся ученых. Эти теории имели весьма стройный характер и были признаны во всем мире как основной постулат генетики — науки о законах наследственности.
Следует отметить, что эти взаимно связанные теории подтверждались и колоссальным фактическим материалом. По своей теоретической и практической значимости они справедливо ставились наравне с теорией Дарвина о роли естественного отбора в эволюции видов.
Однако в 1935-1936-е годы Т. Д. Лысенко и И. И. Презент объявили о создании новой концепции наследственности и противопоставили ее общепризнанной хромосомной теории, объявленной ими реакционной, идеалистической, метафизической и бесплодной. Это резко отрицательное отношение к общепризнанным классическим теориям наследственности и к общепризнанным методам селекции было высказано Т. Д. Лысенко и И. И. Презентом первоначально в небольшой полемике с генетиками в конце 1934 года в Московском Доме ученых. Т. Д. Лысенко повторил критические тезисы в феврале 1935 года в своей уже цитированной речи на Втором Всесоюзном съезде колхозников-ударников. В 1935–1936 годах резкая критика основных 32 постулатов классической генетики и селекции была начата и продолжена журналом «Яровизация», выходившим под редакцией Т. Д. Лысенко и И. И. Презента. В конце 1936 года журнал «Соцреконструкция сельского хозяйства» также открыл дискуссию по этим проблемам, широко предоставив свои страницы не только защитникам, но и противникам новых идей Презента и Лысенко. Дискуссия постепенно стала приобретать общесоюзный характер. Своего первого апогея она достигла на специальной сессии Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина, состоявшейся с 19 по 27 декабря 1936 года. Работа сессии широко отражалась во многих сельскохозяйственных журналах и в центральной прессе. Полностью труды сессии были изданы в 1937 году в специальном сборнике «Спорные вопросы генетики и селекции» (Издательство ВАСХНИЛ). Именно эта сессия и положила начало формированию в советской биологической и агрономической науке двух теоретически противоположных направлений.
Во главе одного из них выступали Т. Д. Лысенко и И. И. Презент, которые вели за собой сравнительно небольшую группу молодых ученых из Одесского селекционно-генетического института: М. А. Ольшанского, Д. А. Долгушина, П. Ф. Плесецкого, И. Е. Глущенко и др. Эту группу поддерживали некоторые ученики И. В. Мичурина, зоотехники А. А. Нуринов и Д. А. Кисловский, академики С. С. Перов и Б. М. Завадовский. Поддерживал Т. Д. Лысенко и В. Р. Вильямс.
Противоположная сторона была представлена большей частью ведущих генетических, цитологических и селекционных школ нашей страны, в которую входили академики Н. И. Вавилов, Г. К. Мейстер, П. Н. Константинов, А. С. Серебровский, Н. К. Кольцов, А. А. Сапегин, М. М. Завадовский, П. И. Лисицын, Н. В. Рудницкий [3] , профессора М. С. Навашин, В. Е. Писарев, Д. Костов, А. Р. Жебрак, Н. П. Дубинин, А. П. Шехурдин, Г. Д. Карпеченко, А. А. Филипченко, Г. А. Левитский, C. Г. Левит, К. И. Пангало, Л. И. Говоров, К. А. Фляксбергер и многие другие. Николай Иванович Вавилов, бывший в тот период самым выдающимся растениеводом, прикладным генетиком и географом мира и пользовавшийся заслуженным признанием и известностью во многих странах, фактически возглавлял оппозицию генетическим идеям академика Т. Д. Лысенко. Следует отметить, что к некоторым другим идеям, разрабатывавшимся тогда Т. Д. Лысенко и его институтом (теория стадийного развития растений, летние посевы картофеля), как Н. И. Вавилов, так и остальные ученые относились весьма положительно [4] .
3
Константинов, Лисицын, Серебровский и другие ученые, упоминаемые здесь, были академиками ВАСХНИЛ. В сельскохозяйственной прессе сохраняется термин «академик». В общей прессе звание «академик» применяется только к действительным членам Академии наук СССР, а сельскохозяйственные академики упоминаются как «действительные члены ВАСХНИЛ». Н. И. Вавилов, Д. Н. Прянишников и В. Р. Вильямс были действительными членами АН СССР и одновременно ВАСХНИЛ.
4
Примечание 1966 г.
Писатель М. Поповский в документальном очерке «1000 дней академика Вавилова», приводя ряд позитивных высказываний Н. И. Вавилова о теории стадийного развития Т. Д. Лысенко в период 1932–1934 годов, делает вывод о наличии между ними дружбы и о выдвижении Н. И. Вавиловым Т. Д. Лысенко на орбиту славы и известности. М. Поповский трактует это как основную роковую ошибку Н. И. Вавилова. Между тем позитивное отношение Н. И. Вавилова и многих других ученых к этой теории было вполне оправданным, т. к. до тех пор, пока температурные и световые условия развития растений изучались руководимым Т. Д. Лысенко отделом яровизации в плане мировой коллекции культурных растений, его работа могла рассматриваться как весьма полезная и нужная, особенно для ВИРа. Своим позитивным отношением Н. И. Вавилов не выдвигал, а удерживал Т. Д. Лысенко в рамках кооперативной научной работы. Между Т. Д. Лысенко и Н. И. Вавиловым никогда личной дружбы не было, и оценивать позицию Н. И. Вавилова как руководителя ВАСХНИЛ к Т. Д. Лысенко в этот период как «ошибку», конечно, нельзя. Реальные возможности Н. И. Вавилова повлиять на ход событий, связанных с активностью Т. Д. Лысенко, были весьма и весьма ограниченными. Революционные научные новаторы «из народа» становились официальной модой.