Взлет

Злотников Роман Валерьевич

Уже вечером, отстояв-таки огромную очередь и купив акций на четырнадцать тысяч восемьсот девяносто долларов, Тони добрался до своей каморки. Впрочем, отдохнуть ему так и не дали. Едва только он снял рубашку и скинул с плеч подтяжки, в дверь забарабанили.

— Ну кто там?

— Открывай, Тони!

— А, Джакомо, это ты?

— Да я, и меня послал за тобой дон Марко.

Тони поморщился. Большая часть денег, на которые он купил акции, принадлежала именно дону Марко. Собственных средств Тони там было всего восемьдесят долларов. Дело в том, что эти идиоты из Германо-американского общества промышленности и судостроения ограничили максимальный размер единовременных инвестиций под маркой

того, что не желают давать «зарабатывать на новой, прогрессивной форме инвестиций денежным мешкам», которые «и так всё это время обкрадывали простой народ». Так что серьезным людям, желающим вложить в эту компанию серьезные деньги, приходилось изворачиваться. И потому дон Марко, земляк Тони, попросил посодействовать ему в этом вопросе. Ну а для Тони помочь дону Марко было только в радость. Он давно хотел стать для дона Марко «своим». Дон был очень уважаемым человеком в итальянской диаспоре Нью-Йорка, и к нему частенько обращались за тем, чтобы рассудить какие-нибудь дела, не привлекая продажных местных полицейских и судей. [41] А то простому человеку подать заявление в местный суд почти равнозначно разорению. Да и справедливости там не дождешься. Особенно если будешь судиться против ирландцев, которых здесь как собак нерезаных, и большинство — именно в полиции.

41

В начале XX в. полиция Нью-Йорка занимала одно из первых мест в мире по коррупции. И это, кстати, является одной из причин того, что в среде итальянцев-иммигрантов сохранились традиции решать все проблемы в своей среде, обращаясь к «донам», уважаемым в диаспоре людям. Дешевле обходилось. Причем слово «дон» тогда не имело криминального оттенка, оно было просто уважительным обращением. Но именно такие доны во времена «сухого закона» (1917–1933 гг.) и образовали первые мафиозные семьи.

— Джакомо, дай мне хотя бы помыться! — возмутился Тони, открывая дверь. — И костюм почистить надо, а то я чувствую себя босяком.

— Кто это тебя так? — усмехнулся Джакомо, присаживаясь на жутко заскрипевший под его весом стул и указывая подбородком на мятый и изгвазданный пиджак Тони.

— А-а-а… — махнул рукой тот. — Один идиот-охранник… Но это не помешало мне выполнить просьбу дона Марко, не беспокойся.

— Это хорошо, Тони, дон это оценит. Только давай быстрее. Он уже ждет.

До пиццерии «Равануза», названной так в честь небольшого городка в провинции Агридженто на юго-западе Сицилии, в которой обычно проводил вечера дон Марко, общаясь с людьми и помогая им, они с Джакомо добрались уже в девятом часу.

— Как твои дела Тони? — поприветствовал его дон. — Как Мария, как малыш?

— О, все нормально, дон Марко, спасибо, — разулыбался Тони.

Малыш Карлито появился у него всего полторы недели назад, поэтому молодой папаша все еще пребывал в некоторой эйфории от того, что первенцем оказался сын.

— Я выполнил то, что вы просили. Вот, — с этими словами Тони выложил на стол пачку акций Германо-американского общества промышленности и судостроения.

— Спасибо, Тони. Я знал, что на тебя можно положиться.

От похвалы парень довольно покраснел. Ну а как еще реагировать, если тебя благодарит такой уважаемый человек, как дон Марко?

— После того как эти ребята выплатят нам все положенное, мы сможем помочь гораздо большему числу людей, — продолжал между тем уважаемый человек.

— Да, дон Марко, — с чувством произнес Тони. — Я помню, что вы сделали для меня и моей семьи. Можете располагать мною как хотите.

— Благодарю тебя, Тони, я ценю это, — тоже с чувством отозвался дон и протянул парню руку, показывая, что аудиенция окончена.

Две недели ничего не происходило. А 17 июня, в пятницу, «Нью-Йорк таймс» и «Филадельфия инкуайерер» одновременно опубликовали информацию о том, что в России начато расследование деятельности Германо-американского общества промышленности и судостроения и наложен арест на все его имущество на

территории империи.

Поскольку за две недели до этого на всех конторах компании было вывешено объявление о том, что, начиная с июня, конторы будут работать с двумя выходными, мелкие группки инвесторов, встревоженных вестями из России, потоптались у закрытых дверей и довольно быстро рассосались, решив прийти в понедельник. Тем более что в воскресных газетах появилась статья, в которой опровергались затруднения компании в России и в любой другой стране мира, а сообщение «Филадельфия инкуайерер» объявлялось происками «денежных мешков, заходящихся в неистовой злобе по отношению к честным промышленникам, впервые позволившим простым людям получить достойную долю от тех средств, которые они инвестировали в индустриальное развитие страны».

Понедельник прошел тихо. Воскресная статья успокоила многих. Ее риторика очень импонировала простым людям, которые всегда и везде испытывают недоверие и глухое раздражение к богатым и власть имущим. А та небольшая часть инвесторов, которая решила-таки подстраховаться и получить свои деньги, сумела это сделать без особых проблем. Правда, не везде. Несмотря на появившиеся в вечерних газетах репортажи о том, что люди в Нью-Йорке, Бостоне, Филадельфии, Майами, Чикаго, Детройте и других крупных городах беспрепятственно забрали свои деньги, в маленьких городках выплаты были приостановлены уже через два часа после начала работы контор. Впрочем, руководители этих контор заверили всех собравшихся, что у них просто не было в достатке наличных денег.

Мол, бизнес компании устроен так, что она работает только с самыми успешными и крупными банками, поэтому наличность возят именно из их отделений, а в понедельник пришлось оперировать только теми средствами, которые принесли в контору другие вкладчики. Но, мол, деньги уже заказаны в достаточном количестве и во вторник все желающие их непременно получат.

Однако во вторник проблемы с выплатами так до конца и не разрешились, а в некоторых вечерних газетах было опубликовано интервью с русским послом, который подтвердил сведения о том, что против Германо-американского общества промышленности и судостроения действительно начато расследование и на его имущество на территории Российской империи наложен арест.

Среда принесла длиннющие очереди в конторы общества. Но на сей раз люди стояли в них не для того, чтобы вложить деньги, а для того чтобы забрать. Получить свое удалось только первым нескольким десяткам из тысяч инвесторов, которые стояли в очередях.

Герр Кайзерберг выступил в печати с успокаивающим заявлением — мол, активов компании хватит для выплаты всех положенных денег, дело только в технических сложностях.

«Поймите, — заявил он журналистам, — вся наша структура была ориентирована на прием инвестиций, поскольку до сих пор репутация компании оставалась безупречной и количество желающих вложить в нее деньги во много раз превышало количество желающих их отдать. Теперь нам необходимо перестроиться, чтобы запустить поток денег в обратном направлении. Более того, мы же не сидели на деньгах. Наши средства были инвестированы в акции самых быстро растущих и прибыльных компаний по всему миру. И нам требуется время на продажу части акций, чтобы расплатиться с инвесторами. Поэтому я объявляю, что те, кто готов подождать два-три месяца, могут рассчитывать на премию от нашей компании в размере пятнадцати процентов от вложенных средств в месяц. То есть за эти три месяца инвесторы получат не по двадцать процентов в месяц, как указано в заключенном договоре, а по тридцать пять. Главное, чтобы нам не мешали работать!»

Это слегка сбило ажиотаж, но не намного. Уже к пятнице кое-где начались волнения и разгромы контор. А с другой стороны, это привело к тому, что, когда в конторах Германо-американского общества промышленности и судостроения появились полицейские, многие из людей, угрюмо стоявших в очередях и ожидавших свои деньги, начали препятствовать им, крича: «Не мешайте работать!»

Суббота и воскресенье прошли в тревожном ожидании. А в понедельник большинство контор Германо-американского общества промышленности и судостроения по всей стране просто не открылись…